03.08.2015 | Татьяна Становая

Трибунал по «Боингу»: препятствия и перспективы

Совет Безопасности ООН 29 июля не смог принять проект резолюции о создании международного трибунала по крушению малазийского авиалайнера Boeing на востоке Украины 17 июля 2014 года. Россия наложила вето. За резолюцию проголосовали 11 делегаций, три страны воздержались — это Китай, Ангола и Венесуэла. Пять стран, выдвинувших проект резолюции, готовят альтернативное решение по созданию трибунала.

Резолюция была внесена от имени пяти стран: Австралии, Нидерландов, Украины, Малайзии и Бельгии. В документе предлагалось создать международный трибунал в соответствии с седьмой главой Устава ООН. В ней говорится, что СБ «определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует предпринять». Седьмая глава дает основания как для введения санкций в отношении стран, которые являются источником угроз, так и для инициирования военных операций. В соответствии с практикой ООН по созданию трибуналов, глава VII использовалась лишь для Международного трибунала для бывшей Югославии и Международного трибунала по Руанде, которые занимаются вопросами преступлений геноцида, против человечности и военными преступлениями, то есть международными преступлениями.

В проекте создания трибунала предполагалось наличие трех палат судей (назначаются на пять лет генеральным секретарем ООН), канцелярии и прокурора. Местоположение штаб-квартиры суда определялось бы соглашением между ООН и Нидерландами.

Проект Устава трибунала предполагал наказание не только непосредственных исполнителей, но и тех, кто косвенно способствовал трагедии. К ответственности могли быть привлечены те, кто совершил преступление «посредством другого человека», а также «отдавал приказы, подстрекал или склонял» к этому. Уточнялось, что речь, в частности, может идти о командующих вооруженными формированиями или людях, которые действуют в роли таковых. Таким образом, круг обвиняемых может быть крайне широк, писал «Коммерсант» со ссылкой на документ. При этом суд, как отмечается, мог идти заочно, то есть в отсутствие обвиняемых. Это весьма важный момент, так как в отличие от Международного суда ООН, который выносит решения на основании определения ответственности государств в «эффективном контроле» над соответствующими террористическими группами, Международный трибунал подразумевает более мягкие формулировки. Если в первом случае нужно доказать чуть ли не прямое руководство государством действиями «террористической организацией» в планировании и реализации конкретной операции, то во втором случае причастность может быть и косвенной. Анализировавший в своей статье на Carnegie.ru юрист Дмитрий Гололобов решения международных судов показывает, что для признания, например, вины США в террористических действиях никарагуанских контрас (суд 1986 года), факты прямого финансирования и вовлеченности в их деятельность со стороны американцев были доказаны, но этого было недостаточно для признания ответственности США. Собственно, с юридической точки зрения вопрос состоит в том, в какой степени государство несет ответственность за действия тех сил, которые осуществляют в его интересах и при определенной его поддержке.

Однако в нынешней ситуации вопрос стоит не о рассмотрении дела о сбитом самолете Международным судом ООН, а именно о создании трибунала: это более гибкий инструмент международной судебной практики, создающийся специально под расследование конкретного преступления и распускаемый по завершению процесса. В отношении прошлогодней катастрофы предполагалось положить в основу для расследования предварительный доклад Нидерландов, где ответственность уже возлагалась на пророссийские силы на Донбассе и частично на «Малазийские авиалинии» за отказ от пересмотра маршрута следования самолета.

Однако все эти положения изначально были актуальны только для понимания возможных характеристик судебного органа, который в дальнейшем может быть создан без участия СБ ООН. Россия заранее дала понять, что документ будет ветирован. В такой ситуации политическое значение приобретает не рассмотрение как таковое резолюции на СБ ООН, а вето, наложенное Россией.

Во-первых, вето воспринимается в мировых СМИ как документальное подтвержденное свидетельство незаинтересованности России в международном расследовании трагедии. Заявления официальных российских представителей о том, что они выступают против резолюции потому, что расследование еще не завершено, в расчет не принимаются. Характерно, что не только Китай (что прогнозировалось заранее), но даже Венесуэла – основной партнер России в Латинской Америке – отказалась поддержать российское вето (в СМИ появились сообщения о том, что венесуэльское руководство начало негласные консультации с США о нормализации двусторонних отношений).

Во-вторых, российское вето стало поводом обсуждать роль России в СБ ООН. Россия уже второй раз за последний месяц воспользовалась правом вето (первый раз вето было наложено в начале июля на британский проект резолюции по Сребренице, в котором убийство около 8 тыс. мусульман летом 1995 года названо геноцидом). Причем в обоих случаях речь идет о «громких» гуманитарных вопросах, трактовки которых в России и мировых мейнстримных СМИ носят прямо противоположный характер. Так, в ситуации со Сребреницей российская позиция является даже более жесткой, чем сербская. Если власти Сербии, не употребляя слово «геноцид», все же расценивают эти события как военное преступление, то в России вообще избегают такой оценки, а в СМИ распространена версия о «мнимом» преступлении и подчеркивается справедливый характер ведения военных действий сербами. Это неудивительно – если Сербия рассчитывает вступить в Евросоюз, то отношения России и Запада полностью испорчены.

В-третьих, российское вето дает основания странам-инициаторам создания международного трибунала требовать альтернативных путей расследования и установления виновных в прошлогодней трагедии. Нидерландская радиостанция NOS Radio 1 привела мнение профессора международного права Лейденского университета Нико Схрейвера, отметившего, что трибунал может быть создан на основании международного договора между пятью странами, занимающимися расследованием катастрофы. «Нидерланды, Бельгия, Малайзия, Украина и Австралия могут самостоятельно учредить трибунал», - указал Схрейвер. Пресс-секретарь МИД Нидерландов рассказал агентству Reuters, что Малайзия, Нидерланды, Австралия, Бельгия и Украина обсуждают три основных альтернативных варианта создания международного трибунала. Один из них — организация суда по требованию Генеральной ассамблеи ООН. Если две трети участников международной организации проголосуют за это решение, то решение может быть принято. Например, в 2006 году для судебного преследования лидеров «красных кхмеров» был создан Чрезвычайный трибунал по Камбодже (для этого потребовалось обращение в ООН Камбоджи и подписание соглашение между Камбоджей и ООН, утвержденного Генассамблеей). Еще один вариант — создание трибунала совместными силами всех пяти стран. Третий — организация процесса в национальном суде одной из заинтересованных стран. Проблема заключается в том, что суд под эгидой ООН мог бы выдать ордер на задержание, который станет действительным во всех странах мира. Если же процесс организует группа стран и международный ордер отсутствует, то виновные могут избежать выдачи.

Премьер-министр Украины Арсений Яценюк заявил о наличии у Украины с международными партнерами некоего «плана Б». Глава МИД Украины Павел Климкин также не исключает создания суда смешанного типа по делу о крушении малайзийского Boeing. «Это примерно так, как было в случае убийства бывшего премьер-министра Ливана, это известный прецедентный случай», — заявил Климкин в интервью интернет-изданию «Главком». Однако специальный трибунал по Ливану (для судебного преследования лиц, виновных в совершении нападения 14 февраля 2005 года, в результате которого погибли бывший премьер-министр Ливана Рафик Харири) был учрежден в 2007 году тоже резолюцией СБ ООН. Тогда Россия, выступив с критикой резолюции, воздержалась при голосовании. Климкин также заявил, что есть возможность сделать национальную компетенцию этого дела. «То есть мы рассматриваем все возможные варианты. Некоторые из них я сознательно детализировать не буду», - сказал он.

Альтернативный, но схожий по влиянию трибунал Западу запустить уже не удастся, заявил анонимный дипломатический источник «Ведомостей», но там «не откажутся от дальнейших попыток прижать Россию», которая, в свою очередь, будет стараться отвечать. Но с точки зрения пропаганды в этом эпизоде Россия проиграла, отметил собеседник газеты: «Раз отказалась, значит, как будто бы признала свою вину».

Позиция России в ситуации рассмотрения резолюции на СБ ООН действительно выглядит уязвимо. Создается картинка, при которой мировое сообщество убеждает Кремль согласиться с созданием трибунала, но Кремль категорично возражает против этого. За день до голосования, глава австралийского МИДа Джули Бишоп обсудит эту тему с постпредом РФ при ООН Виталием Чуркиным. Последний назвал идею трибунала «контрпродуктивным шагом». На парламентском уровне звучали более жесткие оценки. Член Комитета Совета федерации по международным делам Игорь Морозов назвал трибунал попыткой провести «политическое судилище» над Россией. В преддверии заседания СБ ООН Путину позвонил премьер Нидерландов Марк Рютте. Он попытался убедить российского лидера отказаться от использования права вето. Однако, как заявил Путин, создание трибунала было бы нецелесообразно, так как у России «остается немало вопросов» к расследованию, к которому РФ имеет ограниченный доступ», написал в своем Твиттере постпред Нидерландов при ООН Карел ван Остером.

Слабостью позиции России является и тот факт, что Кремль не выдвигает собственной доминантной версии трагедии. До сих пор было две ключевые версии: версия про штурмовик, поразившего самолета ракетой «воздух-воздух» (ее продолжает отстаивать Следственный комитет России), и версия о ракете, выпущенной из ЗРК «Бук», но украинской стороной. Недавно к этим версиям прибавилась и третья – самолет мог быть взорван изнутри (об этом со ссылкой на некоего эксперта написали «Известия»). На уровне же официальной информационной политики линия ведется совершенно однозначная: за сбитый самолет вину несет Киев.

И это тоже рождает проблему, так как по данным «Левада-центра», 44% россиян убеждены, что украинские военные причастны к гибели пассажиров Boeing. Официальный Киев в крушении самолета винят 41% жителей России (были возможны несколько вариантов ответов). Вину США в этой трагедии увидели 17% респондентов (22% год назад), ополченцев самопровозглашенной Донецкой народной республики — 3% (как и год назад), России — 2% (как и год назад). Однако Кремль, убедив население в ответственности украинской стороны за трагедию, сталкивается теперь с проблемой убедить россиян в нецелесообразности создания трибунала, ведь 47% относятся к этой инициативе положительно (явно считая, что перед ним должны предстать украинские деятели). Не нравится данное предложение 19% опрошенных. Единственным выходом остается снижение доверия к международному сообществу и настаивание на антироссийском характере инициативы. То есть снова будет востребована изоляционистская, конфронтационная риторика.

Усиление конфронтационности между Россией и мировым сообществом на фоне расследования крушения самолёта Boeing-777 кажется неизбежным: образовалась коалиция стран, готовых добиться создания международного суда в том или ином виде, и у России может оказаться недостаточно рычагов для воспрепятствования этому процессу. Согласиться же на трибунал Россия не может ни сейчас, ни по окончании расследования, так как это может привести к непредсказуемым последствиям, и однозначно рассматривается в Москве как попытка осудить не только конкретные второстепенные фигуры, но и российскую власть в целом.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати