28.08.2015 | Роман Ларионов

Предстоящие выборы в России в контексте украинского кризиса

В России подходит к концу федеральный политический цикл – через год предстоят очередные парламентские выборы, а вскоре после них и президентские. Для российской власти этот период стал серьезным испытанием на прочность – она столкнулась с целым рядом политических вызовов. Тем не менее, в преддверии новых федеральных выборов Кремль чувствует себя достаточно уверенно, хотя политическая обстановка со временем усложняется и генерирует новые риски.

Предыдущие парламентские выборы оказались для российской власти самыми сложными за последние 15 лет. Помимо того, что партия «Единая Россия» получила значительно меньше мест, чем имела, выборы-2011, отметившиеся большим количеством нарушений, спровоцировали массовые уличные протесты среднего класса. Несмотря на массовость, протестное движение не сумело перерасти в «цветную революцию» и постепенно сошло на нет. Тем не менее, политизация российского среднего класса, прежде индифферентного к политике, стало важным итогом нынешнего политического цикла. Данные соцопросов, массовость эпизодических акций протеста (например, после убийства Бориса Немцова) и результат лидера несистемной оппозиции Алексея Навального на выборах мэра Москвы 2013 г. (он набрал почти 30% - беспрецедентный результат для российской оппозиции) показывают, что протестные настроения среди образованного городского населения по-прежнему сильны, а риски новой волны уличных демонстраций остаются высокими.

Присоединение Крыма во многом «размыло» протестные настроения. Данный шаг Кремля был с триумфом встречен подавляющим большинством российского населения, подверженного постимперскому синдрому, и значительно укрепил положение власти. Рейтинг президента Путина, показывавший понижательный тренд с 2008 года, устремился вверх и достиг рекордных значений, на которых остается по сей день (89% по последним данным Левада-Центра). В том числе и значительная часть вчерашних участников протестного движения, продолжая в целом критично оценивать ситуацию в стране, отодвинула свои претензии власти на второй план, удовлетворившись гордостью за силовую, брутальную политику Москвы на мировой арене. Это обусловило возникновения феномена, названного российскими политологами «посткрымским консенсусом» - ситуацию консолидации элит и подавляющего большинства общества вокруг фигуры президента, ставшего символом возрождения решительной роли России в международной политике. На этом фоне повестка несистемной оппозиции оказалась в кризисе.

Последовавший за присоединением Крыма вооруженный конфликт в восточной Украине под лозунгом защиты прав русскоязычного меньшинства несколько усложнил картину, хотя и не изменил ее принципиально. Выделилась более радикальная и более умеренная части. Первая часть заявила активную поддержку сепаратистов востока и даже требовала более решительных действий Москвы по их поддержке. По данным ВЦИОМ, в июне 2014 г. 27% респондентов выступали за ввод российских войск в Украину, в августе того же года Левада-Центр фиксировал 26% тех, кто считал, что Россия должна присоединить восточно-украинские регионы. Эта группа, наиболее подверженная постимперскому синдрому, значительно активизировалась в ходе украинских событий и в будущем может создать определенные проблемы для российской власти, хотя на данный момент сохраняет полную лояльность Кремлю, несмотря на то, что критикует его за излишнее «миролюбие».

Вторая часть стоит на более умеренных позициях: сочувствуя жителям востока Украины и враждебно относясь к новой украинской власти, они считают оптимальной стратегию невмешательства и нейтралитета. Именно эта позиция является мейнстримной в российском обществе (ее разделяют 45% по опросу ВЦИОМ в октябре 2014 г.). Наконец, сократившееся после крымских событий протестное движение, также периодически заявляет о себе в ходе антивоенных демонстраций («Марши мира»), проводившихся в марте и сентябре прошлого года.

Углубление конфликта России с Западом и падение уровня жизни вследствие «войны санкций» в будущем могут создать риски устойчивости российской власти: значительная часть населения, хоть и с недоверием смотрит на Запад, опасается растущей международной изоляции России и всё более чувствительно относится к экономическим трудностям. Однако на сегодняшний день соцопросы и результаты региональных и муниципальных выборов обещают инерционный сценарий предстоящей федеральной кампании. Сохранение лояльности общества, несмотря на экономические трудности, обеспечивается за счет (1) постимперского синдрома, пробужденного Крымом и украинской кампанией и постоянно подогреваемого масс-медиа, (2) традиционной инерцией российского общества, предпочитающего индивидуальные стратегии выживания и адаптации, вместо коллективных политических действий, (3) политической безальтернативности из-за высоких институциональных барьеров на участие несистемной оппозиции в электоральной политике и (4) сохранения определенного «запаса прочности» российской экономики, пока еще позволяющего удерживать население от резкого падения уровня жизни.

Таким образом, из наиболее сложного за последние 15 лет политического цикла российская власть выходит в целом устойчивой, хоть и подверженной определенным вызовам. Прежде всего, стоит задача сохранения инерции посткрымского консенсуса как можно дольше и трансформации его в голосование за уже приевшиеся парламентские партии – как правящую «Единую Россию», которой важно, как минимум, не ухудшить свой результат, так и партии парламентской оппозиции. Среди последних, к слову, серьезные сомнения вызывают перспективы «Справедливой России». Ведь, если у коммунистов и «жириновцев» есть внушительное электоральное ядро, гарантирующее им преодоление проходного барьера, то «Справедливая Россия» как партия относительно новая и идеологически недооформленная такого ядра фактически лишена. На этом фоне вполне вероятно, что у эсеров возникнут большие сложности с попаданием в Думу следующего созыва, а за ее электорат развернется борьба других оппозиционных игроков.

Другая немаловажная задача, которую предстоит решить Кремлю – это центрировать электорат, не допуская усиления политических флангов: националистического, возбужденного украинскими событиями, и либерального, усилившегося в ходе протестных митингов 2011-12 гг. Предстоит перехватить повестку ею же заряженных радикальных сторонников «имперского реванша». Уже на сегодня можно увидеть, что на политические силы подобной ориентации усиливается административное давление. Так, на днях под запрет попало радикальное националистическое движение «Русские» (хотя оно и без того не имеет права участвовать в выборах). Кроме того, в ряде значимых регионов было отказано в регистрации партии «Родина» вице-премьера Дмитрия Рогозина (даже несмотря на лояльность и мейнтримность данного политика – Кремль явно не желает допускать каких бы то ни было самостоятельных игроков в националистической нише).

С другой стороны, стоит задача не допустить или минимизировать представительство в новом парламенте протестного движения городского среднего класса, «размытого» посткрымским консенсусом, но сохраняющим возможность для консолидации в преддверии думских выборов. У власти по-прежнему сохраняется возможность для законодательных манипуляций с целью отсечь наиболее радикального представителя интересов протестного движения – «Партию народной свободы» (ПАРНАС) – от электорального участия на федеральном уровне. Однако более вероятным представляется другая стратегия – допуск партий с попыткой раздробить протестный электорат между несколькими игроками в надежде, что ни одна из них не преодолеет 5%-ный барьер. В частности, за последнее время активизируется более умеренная партия «Яблоко», также претендующая на голоса городского среднего класса, в противовес более радикальной ПАРНАС.

Роман Ларионов – эксперт Центра политических технологий

Оригинал – Caucasustimes (Прага)

Версия для печати