21.09.2015 | Ростислав Туровский

Выборы 13 сентября: формирование системы и новые вызовы

Прошедшие 13 сентября в России региональные и местные выборы выявили ряд положительных тенденций и в то же время определили проблемы, требующие самого внимательного отношения, учитывая начинающуюся подготовку к думским выборам.

Одним из важных достижений кампании стало заметное снижение уровня конфликтности в политической системе. Сложившаяся партийная система позволяет амортизировать политические риски за счет налаженного согласования интересов, которое вытесняет полярное противостояние. В процессе подготовки избирательной кампании достигались эффективные договоренности по поводу участия тех или иных партий – со ставкой на расширение этого участия, проводились различные электоральные эксперименты, в т.ч. по участию в выборах тех или иных малых партий и новых игроков. Также в этом году была лучше отработана электоральная процедура: проблемы чаще всего носили локальный характер, в то время как центр стремился их разрешить или хотя бы смикшировать. В целом более качественным и результативным стало взаимодействие властей всех уровней с политическими партиями.

Разумеется, это отнюдь не исключает вспышки политического противостояния, но они нередко связаны с интересами не властей, а оппозиционных партий. Последние оказываются в двойственном положении, поскольку, идя на договоренности с властями, они рискуют утратить интерес электората. Поэтому они сами бывают заинтересованы в создании информационных поводов, позволяющих подчеркнуть их оппозиционность и привлечь интерес широкой публики. Такие оппозиционные «всплески» неизбежны, но не нарушают работу всей системы, поскольку очевидно, что каждая партия нуждается в демонстрации своей политической позиции.

В итоге протестные настроения, связанные с проблемной социально-экономической повесткой, слабо повлияли на электоральный процесс. Следует заметить, что региональные риски в этой связи были достаточно высокими, поскольку именно региональным и местным властям предъявляется больше претензий по поводу тех или иных беспокоящих граждан проблем. В целом этих рисков удалось избежать за счет высокого уровня консенсуса в партийной системе и развитой системы неформальных коммуникаций.

Таким образом, базисные условия современного электорального процесса не просто продолжали определять ход и результаты избирательных кампаний, но и в случае этого года позволили преодолеть трудности, вызванные возникновением новых поводов для протестного поведения. Собственно эти условия заключались в лояльности массового избирателя, которая сочетается со слабостью оппозиции. При этом лояльность населения губернаторам ниже, чем федеральной власти, но и оппозиция на региональном уровне пропорциональным образом оказалась еще слабее.

Загадка «уснувшего» избирателя

Одной из особенностей прошедших выборов стало, однако, заметное снижение явки избирателей и результатов, полученных губернаторами. С одной стороны, это можно признать результатом повышения конкурентности избирательных кампаний и стимулированного Кремлем отказа большинства губернаторов от «гонки» за высокими процентами и запредельной явкой. С другой стороны, нельзя не учитывать выросшее влияние социально-экономической повестки, которое влечет за собой объективное снижение интереса к региональным выборам. Возникла ситуация, когда многие избиратели не видят перспективу решения своих насущных проблем ни губернаторами, ни региональной оппозицией. При этом мало кто во время избирательной кампании обещал такую перспективу, здраво понимая, что в это сейчас никто не поверит. В результате содержательное наполнение губернаторских кампаний было скудным, и очевидно, что это не могло не повлиять на явку.

Совокупная явка на губернаторских выборах с формальной точки зрения оказалась высокой – 51,2%, что заметно превосходит показатель явки за 2012-14 гг. (43,3%). Однако необходимо понимать, что этот показатель искажен за счет высокой явки в двух крупных регионах – Кемеровской области, где она составила 92%, и Татарстана с его 84,1%. В то же время в большинстве регионов явка не превысила 50%. Бросаются в глаза примеры трех регионов, где явка оказалась ниже 30%, вплоть до рекордно низких для губернаторских выборов последних лет 21% в Архангельской области (также явка не превысила 30% в Иркутской и Смоленской областях). В восьми регионах явка была на уровне от 30 до 40% (в порядке убывания: Калининградская, Сахалинская, Калужская, Костромская, Омская, Амурская области, Камчатский край, Еврейская АО).

Притом наиболее надежным индикатором ситуации с явкой служит активность избирателей на выборах в региональные законодательные собрания. В совокупности она составила 41,8%, но дело не в этом. По сравнению с предыдущими выборами в парламенты тех же регионов, которые проходили обычно в 2010 г. (или в начале 2011 г.), явка почти повсеместно понизилась: исключение составили Республика Коми и Ямало-Ненецкий АО. Наиболее резким – более чем на 10 п.п. оказалось падение явки в Белгородской области, которая к тому же считается достаточно «управляемым» регионом. Разумеется, абсолютно во всех регионах, где выбирали законодательные собрания, явка снизилась в сравнении с федеральными думскими выборами, особенно сильно в Курганской и Новосибирской областях.

В этих условиях регионы с очень высокой явкой начинают заметно выделяться из общей массы и составлять специфическое меньшинство. Трудно объяснить, почему в Кемеровской области и Татарстане явка на губернаторских выборах оказалась выше, чем на выборах депутатов Госдумы (причем в Кемеровской области почти на 23 пункта). Такую же динамику эти же регионы показали, кстати, на выборах в региональные парламенты немного раньше. Конечно, можно сказать, что это обособленные регионы, и в них для населения голосование за региональную власть важнее, чем участие в общероссийской кампании. Но все равно они слишком явно расходятся с общим трендом. Обращает на себя внимание и очень слабый спад явки в сравнении с федеральными выборами в Пензенской, Брянской областях и Чувашии. На выборах в региональные парламенты ситуация с явкой была все-таки более сбалансированной: в шести регионах из 11 она составила те же 30-40%, и немного превзошла 40% в Челябинской области. Умеренно высокую явку на уровне немногим более 50% демонстрировали Республика Коми, Воронежская и Белгородская области (но последняя, как мы уже сказали, со значительным спадом), а под 70% явку показал только такой специфический регион, как Ямало-Ненецкий АО.

В целом можно заметить, что явка в еще большей степени приобрела сельский и «этнический» характер (с промышленными центрами Кузбасса и Ямала вдобавок). Напротив, в «обычных» городских центрах России региональные выборы вызывают слабый интерес.

Таким образом, анализ активности избирателей показывает, что наиболее распространенным становится сценарий низкой и относительно лояльной явки. Его недостатком, помимо собственно явки, которая невелика и влияет тем самым на легитимность избираемых органов власти, является отсутствие гарантий того, что на выборы придет именно и только лояльный электорат. Регионы в этой связи разделились: в одних случаях низкая явка сочеталась с высокой лояльностью (например, на Камчатке), в других и чаще – с оппозиционными настроениями (например, в Иркутской, Архангельской областях). Иными словами, сценарий «тихой» кампании, где низкая явка предполагает приход на избирательные участки только лояльного электората, в нынешних условиях невозможен. И, напротив, провластная мобилизация обеспечивалась на выборах прежде всего там, где одновременно обеспечивался и подъем явки.

Из этого следует отсутствие идеального для властей сценария управления избирательской активностью. С этой точки зрения явно нужен более тонкий расчет и дифференцированный подход к регионам. Сценарий низкой явки не ведет к гарантированно благоприятным результатам и, напротив, скорее отражает объективные проблемы, связанные с низкой поддержкой власти в регионе. Типичный для выборов нулевых годов сценарий высокой и притом лояльной явки остается возможным, но он, во-первых, не везде достижим, а, во-вторых, вызывает сомнения и критику, если явка превосходит некие ожидаемые пределы (например, на региональных выборах оказывается выше, чем на федеральных). Кроме того, при относительно высокой явке не исключен сценарий протестной мобилизации электората, который был реализован в Марий Эл.

Обращает на себя внимание и тот факт, что уровень конкуренции на губернаторских выборах не способствовал росту явки. Напротив, наиболее конкурентные регионы отличались низкой явкой. Это свидетельствует и о невысоком качестве конкуренции (оппозиционные кандидаты не были настолько сильны и интересны, чтобы обеспечить массовую мобилизацию протестного электората), и о преобладающем влиянии на выборы эффективности провластной мобилизации на местах (где она была высокой, она обеспечила и явку, и результат).

В то же время для думской кампании такая ситуация с явкой создает проблему некоторой неопределенности. Очевидно, что на думские выборы придет значительное число избирателей, которые не приняли участия в региональных кампаниях. Их позицию трудно назвать определенной и легко предсказуемой. Региональные власти продемонстрировали свои возможности и способности, которые явно ограничены, а в некоторых регионах, как показал ряд недавних кампаний, и просто ненадежны. Поэтому можно ожидать, что часть «разбуженного» электората может оказаться протестной, а федеральному центру придется прилагать свои усилия, направленные на мобилизацию лояльного электората, не полагаясь на губернаторов.

Такие разные победители

Аналогичным образом прошедшие выборы продемонстрировали качественный характер различий в поддержке действующих губернаторов – при ожидаемом ее диапазоне от половины до почти 100% голосов. Выделились два хорошо заметных полюса - успешных и неуспешных губернаторов, причем, как правило, и по уровню поддержки, и по явке. В целом прошедшие выборы стали важным тестом губернаторского корпуса на его популярность и управленческую эффективность, а для федерального центра – на результативность его усилий по частичной замене региональных лидеров.

В целом выборы показали, что «эффект новизны» имеет важное значение для избирателей, и потребность в дальнейшей ротации губернаторского корпуса в самом деле существует. Наиболее эффективными оказались замены губернаторов, которые были произведены в этом и прошлом году. Высоких результатов на выборах добились новые губернаторы, которые пришли на смену скомпрометированным предшественникам (А.Богомаз вместо Н.Денина, О.Кожемяко вместо А.Хорошавина, А.Левинталь вместо А.Винникова) или губернаторам-«старожилам» (А.Никитин вместо О.Бетина, И.Белозерцев вместо В.Бочкарева). Примечательно, что перевод на другую должность сильного губернатора и приход на его место менее известного и раскрученного преемника такой эффект не создавал. Это обусловило низкий результат А.Козлова в Амурской области, а также повлияло на результат В.Кондратьева в Краснодарском крае: сам результат был высоким, но явка не такой большой. В этой связи еще раз подчеркнем, что Кремль по-прежнему способен обеспечивать всплеск позитивных общественных ожиданий при замене «старого» и/или «плохого» губернатора на нового, который сразу же получает большой кредит доверия.

Интересно отметить, что прежние, более «старые» губернаторы-назначенцы, пришедшие к власти в 2010-12 гг., не все смогли перестроиться под требования нынешних губернаторских кампаний. Эта часть губернаторского корпуса, если судить по их результатам и по динамике поддержки властей в сравнении с думскими выборами, поделилась на две хорошо заметные группы. Очень успешно провели кампанию А.Дрозденко в Ленинградской области и В.Голубев в Ростовской. Напротив, слабо показали себя С.Ерощенко в Иркутской области, И.Орлов в Архангельской и В.Назаров в Омской. Посередине между ними расположились Н.Цуканов (Калининградская область), С.Ситников (Костромская область) и М.Игнатьев (Чувашия). Причем заметим, что все эти «середнячки» выступили лучше ожидаемого, что сближает их с первой группой.

Совокупный результат губернаторского корпуса, как и явка, выглядит впечатляющим, но несколько искаженным из-за специфики выборки. Он составил 81%, что опять-таки выше результата 2012-14 гг. (77,1%). Но в целом результаты стали несколько более скромными и потому не вызывающими споров, сомнений и отторжения. Половина губернаторов четко расположилась в диапазоне от 60 до 80%, что на сегодняшний день можно считать определенным эталоном губернаторской поддержки. По уровню общественной поддержки губернаторский корпус находится сейчас между В.Путиным, которому он уступает, и «Единой Россией», которую он превосходит, и такое его положение вполне объяснимо. Важен в этой связи и тот факт, что губернаторы, как политические лидеры, персонифицирующие региональную власть, способны привлекать на свою сторону сторонников не только «Единой России», но и других партий. Однако их поддержка все-таки ограничена. Если сделать поправку на активность избирателей, то уровень поддержки губернаторов нельзя назвать блестящим. Более половины голосов от общего числа избирателей набрали все те же А.Тулеев и Р.Минниханов, к которым примкнул И.Белозерцев. Напротив, восемь губернаторов получили менее четверти голосов. Среди них были все «проблемные» региональные главы (Л.Маркелов, А.Козлов, С.Ерощенко, И.Орлов и В.Назаров), но в эту же группу попали из-за низкой явки и достаточно успешные А.Левинталь, В.Илюхин и С.Ситников.

Возникла существенная дифференциация губернаторского корпуса по степени эффективности проведенной кампании. Причем во многом ухудшение итоговой картины произошло за счет «досрочников», которые не вполне хорошо подготовились к выборам (с другой стороны, если бы выборы в их регионах прошли позже, то результаты могли оказаться и хуже). Для оценки эффективности губернаторских кампаний мы провели сравнение полученных губернаторами результатов с голосованием за «Единую Россию» на выборах 2011 г. (сравнение проводилось от общего числа избирателей, чтобы снять искажающий эффект различий и колебаний явки). В данном случае нам важен не сам результат, а его динамика, демонстрирующая способность губернатора повысить или же «уронить» базовую лояльность регионального электората.

Этот анализ показал, что наименее эффективную кампанию провел Л.Маркелов, и выборы в Марий Эл стали, в самом деле, одним из главных казусов прошедших выборов. Они привели к резкому росту протестных настроений в казалось бы «умиротворенной» республике (где результаты прошлогодних парламентских выборов тоже не предвещали перемен в умонастроениях избирателей). В группу самых неэффективных губернаторов входят также И.Орлов, А.Козлов и С.Ерощенко.

С другой стороны, лидером по эффективности провластной мобилизации избирателей стал А.Дрозденко. Среди тех, кто существенно нарастил результат (на треть и более), оказались как А.Тулеев, так и относительные «новички» - А.Богомаз, С.Ситников, Н.Цуканов, М.Игнатьев и И.Белозерцев.

В результате одним из важных политических итогов кампании следует считать снижение протестности в таких неустойчивых регионах, как Ленинградская и Калининградская области, а также демобилизацию некогда преобладавшего прокоммунистического электората в Брянской области (чему во многом способствовали сами коммунисты, не выдвинувшие там своего кандидата). В то же время другим итогом кампании стало падение лояльности избирателей в «тихой» Марий Эл, которая довольно неожиданно вошла в группу проблемных регионов.

Таким образом, с учетом и явки, и губернаторских результатов можно говорить о наличии проблемы латентной протестности российского электората, которая способна дать о себе знать при неблагоприятном изменении расстановки сил на выборах и неудачной кампании властей. Она более или менее ожидаемо проявилась в Амурской, Архангельской и Иркутской областях. Но случай Марий Эл показывает, что неудачная кампания действующего главы при агрессивной кампании его оппонента способны всколыхнуть массового избирателя и в регионах, где возникла видимость полной лояльности электората. Заслуживает внимания и результат выборов в Калужской области, хотя А.Артамонов и набрал свыше 70% голосов. Но дело в том, что у него не было ни одного сильного и активного соперника. Калужская область оказалась ярким примером региона, где по позициям власти ударили кризисные процессы: на фоне кампании свертывалось производство в автомобильном кластере, который стал визитной карточкой области и доказательством успешности ее губернатора. Калужский губернатор пытался отыграть эту ситуацию, добиваясь новых благоприятных решений федерального центра (например, по поддержке калужского аэропорта Грабцево), но этого явно не хватило. В этой связи еще раз подчеркнем, что потенциал протестной «новой» явки на предстоящих думских выборах не стоит недооценивать.

Губернаторские выборы во многих регионах также показали, что региональные лидеры не готовы к проведению качественных кампаний и к серьезной борьбе, либо от этого отвыкли. Показательны опять же примеры С.Ерощенко и В.Назарова, которые стремились не столько создать свою позитивную повестку, сколько подавить активность конкурентов из КПРФ и делали это неумело. В случае Омской области федеральному центру пришлось вмешиваться в ситуацию, в результате чего кандидат КПРФ О.Денисенко был все-таки зарегистрирован. Если бы это произошло с самого начала, то возможно и интерес избирателей к сопернику В.Назарова был бы ниже. В этом еще один важный урок кампании: губернаторам уже не следует уповать на силовые методы и недопуск к выборам соперников и надеяться, что центр их в этом поддержит. Примечателен и пример Марий Эл, где казалось бы опытнейший участник избирательных кампаний Л.Маркелов когда-то пришел к власти через прямые выборы в качестве оппозиционера, но, вероятно, больше не думал, что «на грани» может оказаться и он сам.

Распространенным явлением стали заметные результаты голосования даже за слабых и почти не ведущих кампанию соперников губернаторов. В более протестных регионах вполне «безобидные» кандидаты ЛДПР и «Справедливой России» могли набирать более 5% голосов, а малоизвестные кандидаты КПРФ – более 10%. Обеспечение конкурентности за счет участия кандидатов от всех парламентских партий срабатывало в данном случае на расширение «протестного фронта». Примечателен пример Амурской области, где А.Козлов с трудом выиграл в первом туре при наличии заметных кандидатов от ЛДПР и КПРФ. В Архангельской области хорошие результаты получили кандидаты всех трех партий парламентской оппозиции. В Иркутской области С.Ерощенко мог бы и обыграть С.Левченко в первом туре, но этого не произошло по той причине, что заведомо слабые кандидаты «Справедливой России» и ЛДПР получили свои существенные проценты голосов. Зато в других случаях ничего подобного не происходило и, напротив, статусные кандидаты уровня депутатов Госдумы набирали очень мало голосов.

Таким образом, регионы стали еще более явно делиться на политически стабильные, где кроме губернатора избирателям никто не интересен, и относительно протестные, где возможно голосование по принципу «за кого угодно, кроме действующей власти». К числу последних относятся, как правило, промышленные регионы, где при этом много малых и средних городов с целым «букетом» социально-экономических проблем. Конечно, Кузбасс остается ярким исключением из этого ряда, но и А.Тулеев является исключением в губернаторском корпусе. Уровень и качество публичной активности многих других губернаторов сегодня совершенно не соответствуют вызовам, характерным для таких субъектов федерации и, строго говоря, не являющимся чем-то новым. При этом не следует недооценивать и вероятность потери властями доверия на селе, что было заметно в Марий Эл и Амурской области.

Оппозиция: лидеры в дефиците

Анализ выступления партий парламентской оппозиции показывает, что им явно не хватает ресурсов для успешного участия в большом числе избирательных кампаний. КПРФ пыталась заявить о себе почти на всех выборах, чтобы удержать статус «второй» партии в стране, и это привело к весьма средним результатам и даже к сомнениям в этом «втором» статусе. ЛДПР и «Справедливая Россия» меньше внимания уделяли губернаторским кампаниям (где они работали очень точечно или вообще не работали) и делали ставку на продвижение своих партийных списков на выборах в региональные и муниципальные собрания. Такая стратегия оказалась более эффективной. В этой связи главный урок выборов для партий парламентской оппозиции состоит в важности более тщательной работы над своей предвыборной стратегией: партиям нельзя «разбрасываться», поскольку ресурсов у них мало. С этой точки зрения стратегически верно действовал ПАРНАС, который сразу же ограничил свою кампанию несколькими регионами, и в одном из них, в самом деле, принял участие в выборах. Другое дело, что этой партии не хватило популярности.

Совокупные результаты кандидатов парламентской оппозиции на губернаторских выборах в этом году лучше не стали, но это опять же связано с особенностями выборки. Если судить по отдельным регионам, то эти результаты несколько лучше, свидетельствуя все-таки о более активном включении этих партий в губернаторские кампании, а также о спросе на оппозиционных кандидатов в «протестных» регионах. В итоге у партий появились более успешные кандидаты, что создало свои надежды и иллюзии при подготовке к думской кампании.

В частности, КПРФ на губернаторских выборах все-таки показала, что она остается главным «поставщиком» конкурентов действующим главам, что ведет к воспроизводству типичного сценария противостояния «партии власти» и «левой оппозиции» и консолидации электората вокруг этих двух полюсов, но с явным превосходством первого из них. Совокупный результат кандидатов КПРФ по-прежнему не превысил 10% (составив 9,7%, что полностью соответствует результату 2012-14 гг.), но это объясняется, прежде всего, провалом в Кемеровской области и Татарстане. Зато у КПРФ сразу два кандидата получили более 30% голосов (С.Левченко и С.Мамаев) и еще трое – более 20% (О.Денисенко, В.Ижицкий и С.Иванова). Правда, они и сильно выделились на общем фоне, поскольку все остальные набрали менее 15% голосов.

Наиболее эффективным кандидатом КПРФ, по нашим расчетам, оказался С.Мамаев. Он был единственным, кто улучшил в своем регионе, несмотря на упавшую явку, результат КПРФ на думских выборах (в расчете от общего числа избирателей), а это уже можно считать сенсацией. Такого успеха у КПРФ добивался пока только В.Потомский, когда он баллотировался в 2012 г. на выборах в Брянской области. Неплохо поработали над мобилизацией электората КПРФ С.Левченко, С.Иванова и О.Денисенко, а также В.Шурчанов (но с более низким уровнем поддержки в Чувашии и КПРФ, и его лично). Однако остальные кандидаты КПРФ смогли мобилизовать менее половины того электората, который голосовал за партию на думских выборах 2011 г.

Особенно заметным был недобор голосов в южных и аграрных регионах, где кандидатам КПРФ, в т.ч. сильным и заметным, например, депутатам Госдумы явно не хватало ресурсов на полноценную кампанию (например, в Краснодарском крае, Ростовской, Пензенской областях и др.). Но стоит заметить, что в «протестных», «нестабильных» регионах малоизвестные кандидаты КПРФ, напротив, смогли привлечь больше голосов, чем рассчитывали (например, Н.Яшкин в Калужской области и В.Павлов в Архангельской).

В любом случае ЛДПР и «Справедливая Россия» мало где смогли выдвинуть заметных кандидатов, в связи с чем на фронте губернаторских выборов они по-прежнему отстают от КПРФ, представители которой все-таки куда больше и успешнее работают на территории. Интересно, что по совокупному результату эсеры (3,7%) даже обошли ЛДПР (3,4%), но все равно эти результаты малозначимы и не отличаются друг от друга существенно. Более того, они даже упали в сравнении с выборами 2012-14 гг. (не учитывая качественно иную ситуацию с А.Островским в Смоленской области), и это обострило проблему смысла и характера участия этих партий в губернаторских кампаниях. На персональном уровне только ЛДПР смогла отличиться хорошими результатами хотя бы в двух регионах – Амурской (И.Абрамов, 28,3%) и Архангельской (О.Осицына, 19,2%) областях. У «Справедливой России» лучший результат был ниже 15%, что не сулит кандидату особых перспектив (О.Николаев набрал 14,7% в Чувашии).

В большинстве случаев ЛДПР обеспечивала скорее номинальное участие в губернаторских выборах. Еще в четырех регионах ее кандидаты, три из них – депутаты Госдумы получили хотя бы 7-9% голосов (Калужская область, Камчатка, Калининградская область, Марий Эл). В большинстве регионов им удалось набрать менее 5% голосов. В том же положении осталась и «Справедливая Россия», где результат ниже 5% тоже был самым распространенным. Только три ее кандидата получили от 10 до 15% (помимо Чувашии – Смоленская и Архангельская области) и еще четыре кандидата – от 5 до 8% (Брянская, Калининградская, Иркутская, Ростовская области). Примечательно, что наиболее опытный кандидат эсеров, депутат Госдумы М.Емельянов в своей Ростовской области был малоактивен и едва получил 5% голосов.

Никто из кандидатов ЛДПР и «Справедливой России» не смог превзойти и результат своей партии на думских выборах (от общего числа избирателей). С точки зрения мобилизации партийного электората у ЛДПР отличился только И.Абрамов. Остальные кандидаты ЛДПР не сумели привлечь на свою сторону и половину избирателей, которые голосовали за партию в 2011 г. (ближе к этому оказались О.Осицына, А.Старовойтов, К.Черкасов и Р.Худяков). В «Справедливой России» неплохо с этой точки зрения выступили только О.Николаев, вышедший на второе место, опередив опытнейшего В.Шурчанова, и С.Курденко в Брянской области, где отсутствовали кандидаты КПРФ и ЛДПР (но даже в таких условиях С.Курденко уступил второе место кандидату «Патриотов России»).

Что касается малых партий, то они на губернаторских выборах заявить о себе не смогли, прежде всего, по той причине, что не выдвигали, как ранее, в отдельных случаях представителей влиятельной элиты. Без этого условия выборы показали, что кандидаты малых партий могут быть успешными лишь в случае неполного партийного спектра. Этим объясняется результат М,Ивако в Брянской области («Патриоты России», 9,6%) и Е.Лобановой в Смоленской области («Гражданская платформа», 5,45%). В Смоленской области «искажения» электорального поля были обусловлены отсутствием кандидата «Единой России»: на выборы шел губернатор, представляющий ЛДПР.

Если говорить о думской перспективе, то итоги губернаторских выборов отчасти можно экстраполировать на выборы в одномандатных округах. Этим объясняется появление в публичном поле темы «вторых мест» и их думской перспективы. Однако следует признать, что «хороших» вторых мест на губернаторских выборах было немного. Наиболее очевидным и успешным может быть выдвижение С.Левченко в том округе на территории Иркутской области, где его поддержка наиболее высока (Иркутск и прилегающие территории). Все остальные случаи неочевидны. С.Мамаев – выходец из Кировской области, и ему проще выдвигаться там, но в родном регионе он на губернаторских выборах в прошлом году выступил хуже. И.Абрамов имеет перспективы, и ЛДПР будет его, несомненно, продвигать, но он набрал не так уж много голосов. С.Иванова и В.Ижицкий показали еще менее высокие результаты, которых недостаточно, чтобы претендовать на успех. Что касается тех, кто получил менее 20% голосов, то их потенциал тем более ограничен.

Поэтому из прошедших губернаторских кампаний не вырисовываются сценарии конкурентных кампаний на выборах депутатов Госдумы. Как и следовало ожидать, удачной тренировкой для потенциальных кандидатов, включая действующих депутатов, они не стали и стать не могли. Вопрос о формате конкуренции на думских выборах в округах явно требует отдельного решения и центром, и парламентскими партиями, и списки кандидатов далеко не очевидны.

«Партия власти»: у комфортного «потолка»

Голосование по партийным спискам позволяет делать более определенные выводы по поводу думских перспектив. В этой связи крайне важную роль сыграли не только выборы региональных законодательных собраний, которых было немного, но и выборы представительных собраний в региональных столицах. По совокупности они дают хороший материал для анализа и прогноза.

В целом выборы позволяют сделать вывод о новом перераспределении голосов в пользу «Единой России» и не в пользу партий парламентской оппозиции. Это соответствует актуальным политическим трендам – росту лояльности избирателей, снижению накала политического противостояния, преобладанию консенсусных практик в партийной системе.

Анализ голосования за «Единую Россию» свидетельствует об окончательном восстановлении партией своих позиций после их ослабления на думских выборах 2011 г. С другой стороны, у партии есть и явный потолок. Сохраняется заметный «зазор» между поддержкой партии и В.Путина, а также большей части губернаторского корпуса. Иными словами, «Единая Россия» не находится на пике своей поддержки, но и не в кризисе.

Наиболее стандартной стала поддержка «Единой России» на уровне от 50 до 60% (в шести регионах, где избирали законодательные собрания). На городском уровне поддержка «Единой России», как и следовало ожидать, ниже, и здесь результаты в 50-60% (10 региональных столиц) сочетаются с примерно столь же частыми результатами на уровне 40-50% (8 региональных столиц). Наиболее слабый результат был продемонстрирован в самом протестном регионе из тех, где проходили выборы, - в Новосибирской области (44,6%) и на муниципальных выборах в Новосибирске (34,3%). На местных выборах партия не дотянула до 40% голосов и в Смоленске. В обоих случаях сказалась «нестандартная» конфигурация власти: в Новосибирске мэром является представитель КПРФ, в Смоленской области – губернатор от ЛДПР.

Что касается наиболее высоких показателей, то на региональных выборах их демонстрировали как привычный Ямал (70,1%), так и регионы Центральной России, главным образом, - за счет села. На первые позиции вышла Воронежская область с весьма высоким результатом - 73,8% (но с принципиальными отличиями в голосовании Воронежа и периферии), более 60% голосов партия получила в Рязанской и Белгородской областях. Среди городов, помимо республиканских столиц (Татарстана и Ингушетии), тоже несколько неожиданно отличился Ростов-на-Дону (67,6%).

В то же время о наличии у партии электорального потолка, пусть и вполне комфортного, свидетельствует анализ эффективности электоральной мобилизации на основе результатов от общего числа избирателей. Если говорить о тенденциях, то они имеют позитивный характер в Рязанской и Воронежской областях, что опять-таки обусловлено лояльным голосованием в глубинке. Напротив, отстающей остается Новосибирская область, где фактически возник новый и политический, и электоральный статус-кво, определяемый отношениями центра, «Единой России» и КПРФ. В остальных случаях тенденции не столь яркие и однозначные.

Впрочем, повсеместное снижение явки в случае голосования по партийным спискам пошло «Единой России» на пользу с точки зрения итогового результата и его политических последствий в виде распределения депутатских мандатов: у других партий с мобилизацией дела обстояли еще хуже. Так, по тем результатам выборов, которые являются официальными и прямо влияют на распределение мест (т.е. проценты от явки), «Единая Россия» выступила весьма удачно. В сравнении с предыдущими выборами в региональные законодательные собрания результат вырос везде, кроме Белгородской и Новосибирской областей. В сравнении с думскими выборами позитивная динамика тоже отмечена повсеместно, кроме Республики Коми и Ямало-Ненецкого АО. Но при этом, как мы уже отметили, существенная часть избирателей не была мобилизована, их количество упало и ушло в «неизвестность»: над их привлечением на федеральных выборах еще придется работать.

Важный эксперимент с введением выборов по партийным спискам в региональных столицах вновь доказал, что основные проблемы «Единой России» сосредоточены в городах. Об этом свидетельствует и география голосования на региональных выборах. При этом данные проблемы не обязательно связаны с крупными городами, о чем свидетельствуют полярные различия Ростова-на-Дону и Новосибирска. Скорее потенциальные риски связаны со средними, компактными городами, в которых местные проблемы способны приобрести более мощный политический резонанс. Это могут быть и региональные столицы, и просто промышленные центры. Во многих из них оппозиция выигрывала и на губернаторских выборах, и именно за них, по сути, шла борьба, причем с переменным успехом. Вложение в эти города ресурсов и активность кампании способны существенно менять их электоральные предпочтения, а это значимо сказывается на общерегиональном результате и, в конечном итоге, может сказаться на результате общефедеральном в 2016 г.

На совокупный итог выборов в региональные законодательные собрания по партийным спискам тоже оказывает искажающее влияние сильно отклоняющийся результат одного крупного региона, в данном случае – Воронежской области. В итоге результат «Единой России» по всей региональной выборке составил солидные 59,9%, что выше, чем в большинстве регионов, где прошли эти выборы. Сама выборка в целом была сравнительно неблагоприятной для «Единой России»: на думских выборах в ней за «партию власти» голосовали 46,6% голосов. Главной причиной стало отсутствие в выборке республик. Теоретически, исходя из этого, можно предположить, что «Единая Россия» способна замахнуться на думских выборах на результат более 60% голосов, пытаясь повторить успех 2007 г. Но вряд ли это возможно и необходимо, учитывая и хорошо складывающиеся отношения Кремля с другими парламентскими партиями, и не вполне понятную позицию «спящего» электората, который все-таки придет на думские выборы.

Парламентская оппозиция: все еще парламентская

Впрочем, мобилизационные способности партий парламентской оппозиции стали еще слабее, что негативно сказывается на их положении. По итогам прошедших выборов особенно заметными оказались потери КПРФ, списки которой продолжают терять свою привлекательность. Одним из самых интересных итогов кампании оказалось заметное сближение КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» по уровню поддержки, в связи с чем коммунисты стали утрачивать позиции традиционного претендента на устойчивое второе место.

В частности, КПРФ снизила свои результаты повсеместно, в сравнении и с думскими выборами, и с выборами в региональные законодательные собрания прошлого созыва. Наиболее значительными оказались потери в Калужской области, где, кстати, участвовали оба спойлера – «Коммунисты России» и КПСС, и это сработало. Чуть лучше КПРФ удерживала свой электорат там, где ее поддержка невелика, - в Челябинской области и Ямало-Ненецком АО.

В итоге по всей выборке КПРФ получила лишь 13% голосов, тогда как на думских выборах по этим же регионам у нее было целых 20,8%, т.е. больше чем по России в целом. Психологически важный для коммунистов результат на уровне более 20% был получен только в Новосибирской области, что было ожидаемым и в каком-то смысле «согласованным». Зато нигде больше партия не набрала и 15% голосов. Не было, впрочем, и явных провалов (наихудшие результаты на уровне 6-7% получены на Ямале и в Республике Коми).

В результате КПРФ вышла на стандартные, но далеко не блестящие результаты своей поддержки. При голосовании на муниципальных выборах ситуация была несколько лучше, но максимумы получены там, где КПРФ участвует во властных раскладах, - в том же Новосибирске (с символическим минимальным отставанием от «Единой России») и Орле. За счет чисто протестной мобилизации коммунистам удалось превысить планку в 20% в Воронеже, Тамбове и Краснодаре, а также набрать от 15 до 20% еще в семи городах, включая Нижний Новгород. Но за счет села и периферий эти результаты теряют свой вес, если говорить о региональных и федеральных кампаниях, создавая лишь те «островки», за которые КПРФ необходимо держаться изо всех сил, чтобы остаться второй партией в стране.

Про две другие партии парламентской оппозиции нельзя сказать, что они добились каких-либо блестящих результатов, но, по меньшей мере, их позиции не пострадали так, как позиции КПРФ, что и привело к сдержанному оптимизму в отношении их перспектив. При этом напрямую экстраполировать итоги голосования за эти партии на думские выборы труднее. ЛДПР обычно недобирает голоса на региональных выборах, но она способна «выстрелить» на федеральных. У «Справедливой России» просто отсутствует корреляция при голосовании на региональных и федеральных выборах.

ЛДПР снизила свой результат в сравнении с думскими выборами во всех регионах, и только в Республике Коми и на Ямале смогла к нему приблизиться. В то же время на выборах в региональные законодательные собрания во многих случаях результат почти повторился – в Белгородской, Курганской, Новосибирской, Челябинской областях, Ямало-Ненецком АО. Партия смогла получить более 10% голосов в шести регионах и еще в трех набрала от 8 до 10%. Но выше 13,6% (Курганская область) ее результат нигде не составил. Ближе к опасной черте партия была в Белгородской и Воронежской областях, но все же получила там более 6%. На муниципальных выборах ситуация оказалась схожей: максимум на уровне 15,4% в Смоленске (где влияет фактор губернатора), обычные результаты в тех же пределах от 6-7% до 13-14% голосов.

В итоге у ЛДПР сложился свой стандартный диапазон региональных показателей, который немного, но не кардинально ниже, чем у коммунистов. Тем не менее, по выборке в целом ЛДПР набрала только 9,2%, тогда как на думских выборах получила по ней 12,65%. Это не позволяет прогнозировать существенный рост результата ЛДПР во время думской кампании и заставляет партию бороться за статус-кво. Для этого, вероятно, придется еще активнее использовать главный партийный ресурс, т.е. ее лидера.

Наибольшие политические дивиденды от этих выборов получила, пожалуй, «Справедливая Россия», которая сумела сохранить статус парламентской партии и теперь увереннее смотрит в будущее. В сравнении с думскими выборами ее результат тоже обычно падал, но в Магаданской области и на Ямале все-таки вырос (причем на Ямале и при расчетах от общего числа избирателей). В сравнении с выборами в региональные законодательные собрания прошлого созыва наблюдался рост результата «Справедливой России» в Белгородской, Магаданской, Рязанской и Челябинской областях. В целом у партии отмечены случаи роста, и нет явных провалов (хуже всего обстояли дела с мобилизацией партийного электората в Калужской и Воронежской областях). По выборке совокупный результат даже превзошел ЛДПР и составил 10% (но он все равно ниже результата на думских выборах – 14%). Еще одной спецификой «Справедливой России» стал ряд удачных муниципальных кампаний с результатами свыше 20% в Астрахани и Нижнем Новгороде и более 18% в Костроме. В остальном результаты укладывались в пределы от 6 до 15%, и все-таки был допущен ряд поражений (Орел, Тамбов, Ижевск и Ульяновск). Таким образом, результаты выступления партии были в целом весьма неровными.

Поэтому, если говорить о перспективе думских выборов, то нужно учитывать гораздо более конъюнктурный характер голосования за «Справедливую Россию», в сравнении с КПРФ и ЛДПР. Как уже сказано, ее федеральные результаты в региональном разрезе всегда слабо соотносятся с итогами собственно региональных и местных кампаний. Это свидетельствует о малом объеме ядерного электората. Сохраняется высокая зависимость от наличия ярких региональных лидеров: уже не в первый раз успехи партии обеспечивали В.Гартунг (Челябинская область) и О.Шеин (Астрахань). Поэтому данный результат в случае «Справедливой России» еще не гарантирует свое повторение во время думской кампании: партия нуждается в тщательной разработке стратегии привлечения массового избирателя на федеральных выборах и обретении более четкой политической ниши.

Непарламентские партии: по-прежнему непарламентские

Что касается непарламентских партий, то прошедшие выборы не обозначили им какие-либо новые перспективы. Наиболее часто встречающийся игрок - «Яблоко» смогло преодолеть заградительный барьер в трех некрупных городах (Кострома, Томск, Владимир) и приблизиться к нему в Иваново. Но достигнутого уровня традиционно городской поддержки остро не хватает для получения «Яблоком» более солидных результатов в регионах и в рамках федеральной кампании. На региональных выборах голосование за «Яблоко» достигло максимум 2,4-2,5% в Костромской и Новосибирской областях. Для нового выхода на трехпроцентный показатель на думских выборах партии очень нужна более эффективная мобилизация в крупных городах, но, например, недавние региональные выборы в Москве и Санкт-Петербурге ее отнюдь не обеспечили. Эксперимент с несистемной оппозицией на периферии, в отличие от выборов мэра Москвы, не дал серьезного результата: ПАРНАС в Костромской области набрал лишь 2,3% голосов и символически отстал от «Яблока», которое служило в этом регионе своеобразным противовесом более радикальной оппозиции. Таким образом, думская перспектива у «Яблока» и ПАРНАСа не просматривается.

На левом фланге «Коммунисты России» и в меньшей степени КПСС вновь подтвердили, что КПРФ не в состоянии монополизировать весь левый электорат и что запрос на новые левые партии в обществе существует. Но с другой стороны сами эти партии не настолько сильны и интересны массовому избирателю, чтобы перейти в новое политическое качество. «Коммунисты России» смогли хорошо выступить на местных выборах в Липецке, набрав 9,6% голосов (и получили более 4% в Ижевске и Ульяновске). Тем самым они постепенно из чистого спойлера превращаются в новую политическую реальность, создавая фракции и формируя местный актив. Но на партию регионального уровня они по-прежнему не «тянут»: максимум, что им досталось, – 4,2% в Республике Коми и 3,5-3,6% в Костромской и Калужской областях. При этом эксперименты с КПСС дали существенно более слабые результаты, что отражает слишком уж «политтехнологический» характер этой партии. Она отстала от «Коммунистов России» в Калужской области (где выступали обе партии), а в отсутствие «Коммунистов России» в Магаданской области получила очень мало голосов. Хотя в масштабах одного города и опять же без «Коммунистов России», в той же Калуге КПСС все-таки приблизилась к пятипроцентной отметке.

Только единичные и опять же муниципальные успехи продемонстрировали и эксперименты с «пенсионерскими» партиями. Здесь выделилась Российская партия пенсионеров за справедливость, которая набрала более 10% в Липецке и немного не дотянула до 5% в Орле и Смоленске. Партия пенсионеров России лишь во Владимире с небольшим запасом преодолела пятипроцентный барьер. Но на региональном уровне ничего подобного не было и в помине. Максимум, чего добилась Российская партия пенсионеров за справедливость, - это 2,85% в Белгородской области.

Наконец, единичным был успех давнего и самого проверенного спарринг-партнера властей - «Патриотов России», которые прошли в городскую думу Ижевска (и им немного не хватило голосов в Нижнем Новгороде). На региональных выборах эта партия нигде не набрала и 2% голосов. «Родина», как потенциально значимый игрок, вообще не одержала ни одной победы, и была лишь близка к ней в Оренбурге и Сыктывкаре. На выборах в региональный парламент в той же Республике Коми партия получила почти 2,5% голосов, что было ее пределом.

Следует также обратить внимание на эксперимент, который проводился с голосованием «против всех». В целом он дал результаты, которые позволяют говорить о весьма ограниченной, но не нулевой перспективе такого голосования, схожей с той, которая существовала до его отмены. Так, голосование против всех на городских выборах в Калуге дало все-таки заметный результат в 5,3%. Голосование за партию «Против всех», которую выдвигали в Костромской области, выглядело куда более искусственным: на городских выборах в Костроме она набрала едва более 2%, а на областных выборах – всего 0,8%.

В целом вложение очень крупных ресурсов в малые партии может, конечно, приводить к их заметным результатам и на федеральном уровне: неизрасходованные «запасы» электората в России для этого есть. Сейчас эти партии показали столь слабые результаты в отсутствие необходимых ресурсов, но некоторые локальные усилия все-таки давали результат и даже более 10%. В то же время маловероятно, что в нынешних условиях возникнет острая потребность в расширении числа парламентских партий, которая приведет к мощным вложениям средств в общенациональном масштабе. Теоретически система позволяет ввести в игру при необходимости такие партии, но на данном этапе предпосылки для этого не вызрели. Скорее, их парламентский статус может быть при необходимости создан за счет единичных побед в округах.

Партийная конфигурация сложилась: что дальше?

Выборы показали, что позиции парламентской четверки по-прежнему остаются качественно более сильными, чем всех остальных партий. При этом внутри четверки намечается перераспределение сил. Позиции «Единой России» укрепляются, и она в состоянии претендовать на результат свыше 60%, хотя добиться его будет нелегко. В любом случае можно ожидать, что результат окажется, скорее всего, между тем, который был получен в 2007 г., и результатом 2011 г. При этом результаты трех партий парламентской оппозиции могут стать более сопоставимыми, с ослаблением КПРФ и удержанием позиций, либо не столь заметным ослаблением ЛДПР и «Справедливой России». Хотя еще раз подчеркнем, что федеральные кампании КПРФ и ЛДПР обычно бывают относительно эффективными, и из результата региональных выборов еще не стоит делать столь далеко идущих выводов. Вполне возможно, что последовательность «КПРФ – ЛДПР или «Справедливая Россия» сохранится, но при этом процент голосов у всех снизится. Одновременно вырастет конкуренция внутри тройки партий парламентской оппозиции, что будет способствовать фрагментации оппозиционного поля, а также может привести к новым всплескам межпартийных конфликтов.

Однако в любом случае интерес к ЛДПР и «Справедливой России» вновь начал расти. Это может привести к притоку в эти партии новых представителей элиты и общественников, к интересу со стороны различных групп влияния, если, конечно, партийное руководство не будет пытаться изо всех сил сохранить кадровый статус-кво (а это вполне вероятно). Так или иначе, у эсеров лучше обозначилась перспектива на муниципальном уровне: они не могут стать «партией мэров», да и не были ей в прошлом, но партией муниципальных депутатов быть в состоянии. У всех партий парламентской оппозиции появляются объективные стимулы для внутреннего обновления, поскольку их нынешний кадровый потенциал оставляет желать лучшего, и на мобилизацию электората работает слабо. Но инерционные стратегии партийного руководства этому явно будут препятствовать. Поэтому обновление кадрового состава парламентских партий (которое не будем путать с «зачисткой» тех, кто неугоден партийным лидерам) станет очень дозированным, каждый такой шаг будет даваться с трудом и требовать, вероятно, кремлевского вмешательства.

Расширяется в этой связи и поле для маневра у Кремля, поскольку опора только на «Единую Россию» не является достаточным условием для обеспечения стабильности. И здесь опять же проблема в условиях и в организации торга между Кремлем и партиями. Сами партии парламентской оппозиции не могут делать ставку только на лояльность: они должны искать поводы для демонстрации своей оппозиционности, иначе им грозит дальнейшая потеря голосов. Демарш ЛДПР по поводу выборов в Амурской области это хорошо подтвердил. Для Кремля тоже не вполне очевидно, на какие уступки этим партиям можно идти, какое число уступок является целесообразным. Выборы 13 сентября показали, что каждая уступка в кадровой сфере влечет за собой потерю голосов «Единой России», снижение уровня мобилизации лояльного электората (примерами стали Новосибирская, Смоленская области, отчасти Орел). Расширение числа губернаторских позиций, предоставленных парламентским партиям, эту ситуацию усугубит, тем более что в условиях «выравнивания» статуса этих партий давать еще один пост какой-то одной партии нецелесообразно, а всем - чрезмерно. Аналогично сложным станет и вопрос о возможном «выделении» тем или иным партиям одномандатных округов. Это может иметь смысл для повышения сбалансированности партийной системы и, возможно, для укрепления отдельных непарламентских партий. Но в таких округах произойдет снижение результата «Единой России» по спискам, а вместо победы поддержанного кандидата можно получить неожиданные результаты. Так и сейчас на выборах губернатора Смоленской области результат был высоким, но явка оказалась одной из самых низких: лояльный электорат явно становится дезориентированным, если не видит в бюллетене кандидата «Единой России».

Таким образом, Кремлю выгодно предоставить партиям больше возможностей для участия в конкурентной борьбе, но вряд ли он пойдет на заведомые и согласованные уступки в виде тех или иных гарантий. Конечно, такие уступки будут, но только единичного характера. Кроме того, центр должен внимательнее следить за конфликтами и внутри партий, и в отношениях между ними: напряженность явно будет расти, и согласование интересов станет более сложным.

Одновременно становится все более актуальной и проблема подбора кандидатов «Единой России» для выдвижения в округах. Среди нынешних «списочников» немногие готовы к качественной публичной кампании, и они рискуют оказаться в положении похуже того, в которое попали сравнительно «неуспешные» губернаторы на недавних выборах. Парламентская оппозиция на этих выборах тоже не блистала, но местами у нее хотя бы появились кандидаты с «живым» электоральным опытом. С этой точки зрения «Единая Россия» сейчас даже немного отстает. Вероятно, ставка на новых кандидатов «партии власти» во многих случаях будет себя оправдывать, но для этого нужна их серьезная и заблаговременная раскрутка. В этой связи работа над стратегией участия в выборах по мажоритарной системе и над принципами подбора кандидатов становится сейчас насущной потребностью всех парламентских партий, причем очевидной схемы здесь нет, и эти принципы явно будут варьировать от округа к округу.

Ростислав Туровский – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати