25.11.2015

Алексей Макаркин: «Россия все дальше втягивается в сирийский конфликт. При этом любое трагическое событие приводит к новым решениям по интенсификации боевых действий»

Россия все дальше втягивается в сирийский конфликт. При этом любое трагическое событие (будь то теракт против российского гражданского самолета в Египте или гибель сбитого турецкими ВВС бомбардировщика) приводит к новым решениям по интенсификации боевых действий. Разница в том, что в первом случае главной целью является запрещенный в России и признанный всеми цивилизованными странами террористической организацией ИГИЛ, а во втором – туркменские формирования, патронируемые Турцией. Но все равно: расстрел российского пилота – это событие, которое российская власть (равно как и любая другая на ее месте) прощать не будет. Войны с Турцией не будет, а «внутрисирийскому» врагу достанется. Тем более, что туркменские формирования действуют недалеко от Латакии – а это неформальная «алавитская столица» Сирии, безопасность которой принципиально важна для Асада.

Россия все больше связывает судьбу своей сирийской кампании именно с фигурой Асада. Но этот курс был выбран задолго до гибели российского самолета в Египте. Россия изначально исходит из того, что ситуацию в стране может контролировать сильный лидер. Американцы такого предложить не могут – а раз так, то лучше местный Каддафи (к тому же до войны репутация у Асада на Западе была не столь скандальная), чем сложный согласовательный процесс, который в случае провала может превратиться в хаос. Асад все более становится «товарищем по оружию», которого нельзя обменять на какие-то блага. Это как с ДНР-ЛНР – после Иловайска сценарий ухода из Донецка и Луганска всерьез не рассматривался. Тем более, что и благ особых никто не предлагает – варианты «обмена» Украины на Сирию пригодны для геополитических дискуссий в Интернете (по аналогии с известными рассуждениями на тему «Бриан – это голова»), а не для реальной политики.

На этом фоне под большим вопросом оказывается даже тот слабый процесс международного диалога по поводу Сирии, который сейчас происходит. В обозримом будущем трудно представить себе, чтобы Россия и Турция оказались за одним столом переговоров – а без хотя бы одной из этих стран разговаривать бессмысленно. Но еще раньше уже было ясно, что глобальной антитеррористической коалиции не будет. Когда на Западе говорили, что Россия должна сыграть свою роль в сирийском конфликте, то имелась в виду не только (и, может быть, не столько) совместная борьба против ИГИЛ, сколько то, что именно Россия должна уговорить Асада уйти – если не сейчас, то позднее, после завершения переходного периода.

А у России совсем иное представление о своей роли в Сирии. Для Москвы актуальны многие события последних 25-30 лет, которые для Запада выглядят уже историей (Россия вообще страна «историческая» - ее партнеры в Европе никогда не могли понять тоску по «землице Алясочке»). Например, роль России в уходе Милошевича из Косово (отказ в поддержке, миссия Черномырдина). Сейчас эта политика рассматривается как слишком уступчивая, не позволившая «удержаться» на Балканах – и приходится вести арьергардные бои, пытаясь отговорить Черногорию от вступления в НАТО.

Поэтому даже те шаги России, которые, на первый взгляд, можно рассматривать как дистанцирование от Асада, на самом деле, являются более сложной игрой. Например, переговоры с сирийской оппозицией – с их помощью Россия стремится легитимировать в глазах хотя бы части международного сообщества «патриотическую» оппозицию, которую на Западе считают союзниками Асада, или, в крайнем случае, слабыми, никого не представляющими фигурами. Задача – если уж будет какой-то внутрисирийский диалог, то чтобы состав его участников был как можно более удобным для Асада.

Возникает вопрос – насколько российская экономика может выдержать два конфликта одновременно (с учетом того, что украинский «притушен», но не полностью «заморожен»). Но, похоже, что сейчас этот фактор при принятии решений рассматривается как вторичный. В России усиливается ощущение, что основная логика современной мировой политики – это логика холодной войны, которая, как известно из истории, сопровождалась «горячими» событиями в отдельных регионах. Другое дело, что у СССР была сложная система союзов (понятно, что союзников приходилось «подкармливать», но это уже другой разговор). А у России ситуация совершенно иная – многие внешнеполитические решения напоминают импровизации. Напомним, что еще полгода назад Эрдоган считался чуть ли не союзником Москвы в противостоянии Западу. И это несмотря на членство Турции в НАТО, противоположные (уже тогда) позиции по сирийскому вопросу и крымскотатарский фактор.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати