12.09.2001 | Владимир Колосов

Геополитическое положение России: факты и домыслы

Сегодня мы открываем новую рубрику - «геополитический контекст». Термин «геополитика» после десятилетий запрета вошел в нашей стране в большую моду. В области геополитики Россия быстро попыталась встать «впереди планеты всей»: только в нашей стране по инициативе ЛДПР несколько лет существовал особый парламентский комитет по геополитике. Между тем на Западе часть исследователей и политических деятелей считают геополитику давно преодоленной научной парадигмой. Другие, напротив, развивают теорию «новой геополитики», отвечающей реалиям современного мира и имеющей мало общего с традиционной геополитикой силы.

В нашей рубрике мы будем выявлять связь геополитических идей с конкретными событиями, с эволюцией так называемого нового мирового геополитического порядка, контуры которого, проступившие после распада «социалистической системы», а затем и СССР, просматриваются через десятилетие после этих событий уже вполне отчетливо. Мы попытаемся установить соотношение и каналы связи между отечественной и зарубежной «высокой» и «низкой» геополитикиой (термины американского автора Дж.О:)Тоала). К «высокой» геополитике относятся официальные внешнеполитические документы и труды экспертов, к «низкой» - набор символов и социальных представлений о месте страны в мире, распространяемый СМИ, системой образования, официальной пропагандой. Можно утверждать, что и в России теперь внешняя политика все больше зависит от общественного мнения и мифов общественного сознания.

Кто не знает о знаменитом споре между «славянофилами» и «западниками»! Из знакомого из школьных учебников эпизода истории этот спор, касающийся самих основ нынешней российской жизни, вновь стал актуальным. Является ли Россия частью Европы или нам даже не стоит и пытаться вернуться обратно в европейский дом после почти 75 лет обособленного существования? Или Россия - Евразия, особый целостный мир, органически сочетающий в себе черты разных цивилизаций? Или, по меткому выражению А. Панарина, некая «Азиопа» - хаотическое их сочетание? Или просто Азия? Каковы должны быть основы российского государства, возникшего на обломках сверхдержавы? Есть ли у нее союзники или она обречена на «геополитическое одиночество»?

Все это вопросы действительно экзистенциальные, и вокруг них за последнее десятилетие сломано немало копий. О них писали и публицисты, и философы, и социологи, и политические деятели. Конечно, вспомнили и о мыслителях прошлого, труды которых переиздали, стремясь найти в них решения сегодняшних проблем и снабдив подробными комментариями на злобу дня. Появилось очень много публикаций, которые напоминали скорее не научные труды, а политические декларации, полные спекулятивных, умозрительных рассуждений - иногда оригинальных, но чаще откровенно вторичных. Если такие публикации и содержали обзоры трудов предшественников, то лишь их определенного круга, если опирались на факты и сведенные в таблицы цифры, то, как правило, тщательно препарированные, односторонние.

Конечно, и в советское время геополитика существовала - она просто не могла не существовать в сверхдержаве, на нужды внешней политики которой работали целые институты. Только называли ее обычно по-другому. После распада СССР было снято табу с переводов и публикаций основоположников западной геополитики, творивших, как правило, в первой трети ХХ века. Но если на Западе их наследие было за долгие годы тщательно критически переосмыслено, то в России в эклектическом и поспешном сплаве западных геополитических концепций начала века и некоторых идей русских философов конца XIX - начала ХХ века вдруг увидели откровение. Многие авторы нашли в понимаемой таким образом геополитике возможность сослаться в объяснении сложнейших явлений на «данные от Бога» и вечно неизменные особенности географии и культуры страны. Тем самым они как бы освободили себя от скучной обязанности анализировать конкретные факты и реальные процессы. Одни объявили Россию Евразией, другие - наоборот, органической частью Европы. Эти декларации часто были элементом идеологических конструкций, призванных объяснить отставание России, обосновать или раскритиковать правительственный курс.

В самой Европе и на Западе в целом экономический градиент между западом и востоком, в значительной мере объясняющийся природными факторами, издавна использовался для обоснования и интерпретации политических теорий и амбиций, поиска друзей и врагов, различения «своих» и «чужих», как мощный рычаг преобразования и укрепления национальных и наднациональных политических идентичностей. Как отмечал А. Миллер, не новы и картографические упражнения с границами культурно-лингвистических ареалов в Европе с целью определения рубежей между «цивилизованным» и «варварским» миром. Граф Луи-Филипп де Сегюр, назначенный послом Франции в Санкт-Петербург, писал в 1784 г., что он «полностью покинул Европу, когда пересек границу между Пруссией и Польшей». Ныне никому не придет в голову усомниться в том, что Польша - европейская страна. Однако в настоящее время наблюдается явная тенденция к увековечению границы между «цивилизованной» Центральной Европой, на время «похищенной» у просто Европы коммунистическим СССР, и еще «варварской» Восточной Европой и даже между Восточной Европой и Евразией, или просто Азией, т.е. Россией. Интеллектуалы многих центрально- и восточно-европейских стран наперебой соревнуется, кто убедительнее докажет, что его страна - европейская. «Европейскость» - это и доказательство стабильности и благонадежности для политических партнеров на Западе, и аргумент, чтобы, по выражению Э. Шеварднадзе, «громко постучаться» в двери НАТО и принять поскорее успокоительное против экзистенциальных страхов перед агрессией с Востока, и козырь для привлечения потенциальных инвесторов.

Иными словами, границы между «геополитико-цивилизационными» ареалами хотя и инерционны, но не есть нечто раз и навсегда заданное самой природой, а зависят от исторических обстоятельств и коллективной воли народов. Это не границы между «Западом» и «Востоком», а социальная конструкция, истолковывающая нынешние границы регионов с разным характером и соотношением между модернизацией, социальными инновациями и традиционализмом.

Анализ геополитического положения не может быть убедительным, если он не опирается на исследование фактов - системы конкретных показателей, отражающих, в частности, многообразные и быстро меняющиеся связи страны и ее регионов с внешним миром. Это, безусловно, и внешняя торговля, и финансовые потоки, связанные с платежами за услуги и инвестициями. Это транспортные потоки - верная и достаточно точная мера интенсивности международных контактов. Это потоки энергии и загрязнителей, распространение которых в природных средах, как известно, не признает государственных границ. Это телефонный «трафик» - на языке связистов число минут, затраченных на входящие и исходящие телефонные разговоры с зарубежными городами и весями. И это, конечно же, потоки людей - носителей информации и культуры: туристов, постоянных и временных мигрантов, деятелей науки и искусства, спортсменов, политиков. Трудно даже перечислить все виды международных взаимодействий и количественных показателей, с помощью которых их можно оценить.

Если сопоставить представления о геополитическом положении России и современные отечественные геополитические концепции с реальными связями страны и ее регионов с внешним миром, то контраст получается разительный. Таков один из выводов вышедшей недавно монографии «Геополитическое положение России: представления и реальность».

Место России в мире оценивается в ней через призму географического распределения и динамики ее внешней торговли, иностранных инвестиций, международного туризма, транспортных потоков и телекоммуникаций. Политико-дипломатические контакты страны рассматриваются в зеркале географии зарубежных поездок российских руководителей и визитов иностранных политических деятелей в Москву в 1980-х - 1990-х гг.

Ведущие виды экономических связей любой страны - внешняя торговля и движение капиталов, в первую очередь - иностранные инвестиции. Россия остается своего рода островом в глобализирующейся экономике, поскольку даже для страны среднего масштаба ее внешнеторговый оборот на душу населения невелик. Душевой экспорт (470-600 долларов) на порядок меньше, чем в Западной Европе, хотя и значительно больше, чем у других стран СНГ. После распада СССР Россия первой их стран СНГ переориентировала свои внешнеторговые связи на дальнее зарубежье, хотя его роль для нее и ранее была выше. Она сильнее зависит от СНГ по линии ввоза. Доля России в связях всех бывших советских республик выше их доли в ее торговле. В обмене с дальним зарубежьем резко упала роль бывших стран СЭВ, а доля развитых стран Запада превысила 2/3.

Заметны и все более усиливается тяготение к отдельным регионам и партнерам внешней торговли не только России и других стран СНГ в целом, но и их регионов, что стало следствием спада межрайонных связей. Для оценки этого тяготения применены гравитационные модели, а также анализ критических зависимостей России от отдельных стран по экспорту и импорту конкретных групп товаров.

Иностранные инвестиции в Россию, как известно, пока малозначительны. Самым крупными инвесторами были западноевропейские страны, причем Германия безоговорочно занимала первое место (34,3%); на долю следующих трех стран - США, Франции и Великобритании - приходилось соответственно 15,5, 15,0 и 12,7%. Прямые иностранные инвестиции в российскую экономику, наиболее важные для ее возрождения, размещаются по территории страны крайне неравномерно.

Развитие международного туризма и внешних коммуникаций России, демонстрируют, во-первых, растущую открытость страны: все больше железнодорожных и авиационных маршрутов, линий бурно развивающихся телекоммуникаций связывает ее с внешним миром. Многие аэропорты приобрели статус международных, хотя, как и в советские годы, львиная доля международного пассажирооборота на авиационном транспорте приходится на Московский узел (73% регулярных рейсов). Примечательно, что московские аэропорты и петербургский аэропорт Пулково обслуживают гораздо больше пассажиров в международном сообщении, чем во внутреннем, что вряд ли нормально для столь обширной по территории страны, как Россия. Во-вторых, система коммуникаций России, ранее изолированная и высоко централизованная, все более ориентируется вовне. Негативная сторона этого процесса заключается в том, что внешние связи не уравновешиваются внутренними. Это может быть отчасти компенсировано развитием телекоммуникаций, в корне меняющим понятие периферии.

Анализ сдвигов во внешних миграций России помогает ответить на вопрос, смогли ли около 25 млн. русских, оказавшихся к моменту распада СССР за пределами РСФСР (ныне их насчитывается на 6,2 млн. меньше), самоорганизоваться и создать полноценную диаспору или же остаются аморфным национальным меньшинством.

Утрата русскими прежней идентичности была особенно болезненной, так как большинство из них никогда не предполагало покидать родину. Русские составляли к началу 1990-х гг. 18% населения стран нынешнего «ближнего зарубежья». Тенденции к их возврату в Россию наметилась еще с середины 1970-х годов. Эти миграции резко выросли в 1992-1994 гг. В новых условиях репатриация стала в основном вынужденной и происходит под влиянием этнической дискриминации. Типы национальной самоидентификации различны для русских, проживающих в разных республиках: в Украине и Приднестровье им свойственна «размытая» идентичность, в странах Балтии, в Западной Украине и Правобережной Молдавии - идентичность с выраженным «комплексом неполноценности», в Казахстане, Средней Азии и Закавказье - идентичность, основанная на высокой самооценке.

У русских, добровольно выехавших из России, также еще не сформировалась новая идентичность. Они испытывают интуитивную потребность в восстановлении Россией положения мировой державы, что могло бы возвратить им утраченный статус, уважение местных жителей и снять с повестки дня необходимость формирования диаспоры. История шести волн российской эмиграции показывает, что важнейшей особенностью русской общины за рубежом является интеллектуальность. Это подтверждается как элитарностью постреволюционной эмиграции, так и современной «утечкой мозгов».

Для геополитического положения России все более значимым становится религиозный фактор. Особенно важное место в формировании российского политического пространства принадлежит Русской православной церкви (РПЦ), играющей важнейшую роль в православно-христианском мире. РПЦ остается духовной и институциональной силой, по-прежнему объединяющей Украину и Беларусь. Кроме того, во многих государствах ближнего зарубежья (особенно в Прибалтике и в Средней Азии) приходы РПЦ выполняют функции своеобразных этнокультурных центров, вокруг которых консолидируется значительная часть русского населения. Русская православная церковь стала межгосударственным общественным институтом и приобретает все более активную роль на общественно- политической арене как в России и странах СНГ, так и за их пределами.

Из бывших республик СССР только Россия сопоставима с Российской империей и Советским Союзом по степени религиозного разнообразия. Почти все мировые религии имеют здесь исторически сложившиеся обширные ареалы (православие, ислам, буддизм), либо представлены многочисленными этноконфессиональными меньшинствами, которые дисперсно разбросаны по территории страны (иудаизм, римо-католицизм, различные направления протестантизма). Развитие религиозных общин все более влияет на отношения России с внешним миром.

Вторая по числу последователей религия в Российской федерации - ислам. Сегодня «исламский фактор» ощутимо присутствует как во внутренней, так и во внешней политике России. Численность последователей ислама трудно оценить, поскольку нередко к верующим мусульманам относят всех представителей традиционно исламских этнических групп, проживающих в России. Во всяком случае, доля мусульманских этносов в России постоянно растет. Необходимо учитывать громадные этнокультурные и региональные различия внутри российской исламской общины, которая представлена 40 народностями, различными по языку и культуре.

В конце 80-х годов Россия вступила на путь религиозного возрождения. При всей значимости религиозного возрождения в России сейчас преждевременно говорить о четкой концепции государственно-церковных отношений. Пока не ясно не только положение РПЦ в системе российской политики, но и в целом возможная роль религии в формировании новой российской национально-государственной идеологии.

Растущая взаимосвязь геополитики с социально-культурными факторами отражается в контактах между многочисленными национально-культурными общинами, рассеянными по всему миру, и их исторической родиной, между национальной церковью и ее приходами и миссиями за пределами страны. Культурное «излучение» страны, ее образ, складывающейся в сознании политических деятелей зарубежных стран и в массовом сознании в разных частях света, а также образ мира, восприятие соседей в самой России, «измерить», разумеется, труднее всего. Между тем, в постиндустриальную эпоху «качество» населения и культура становятся нередко наиболее важными и вполне материальными факторами, определяющими геополитическое положение страны. Крупнейший французский географ Поль Клаваль считает, что ныне для Франции именно они имеют решающее значение. В социологии, географии и других науках накоплено немало подходов, позволяющих вполне конкретно оценить социальные представления. Естественно, исследования идентичности и геополитических представлений невозможны без социологических опросов.

Между геополитикой, иконографией и политической идентичностью существует неразрывная связь. Впервые значение иконографии в формировании национальной и политической идентичности проанализировал известный французский и английский географ Ж. Готтман еще в 1952 г. Национальная иконография - результат длительной эволюции восприятия государственными лидерами, общественным мнением и интеллектуальной элитой страны ее места в мире и геополитического положения; национальных интересов, внешних угроз национальной безопасности. Без сомнения, и сама иконография оказывает в свою очередь влияние на популярность геополитических представлений («движение идей» в терминах Ж.Готмана) и стратегический выбор страны.

Геополитический образ мира, формируемый в настоящее время СМИ в общественном сознании жителей России, отражает содержание «Независимой газеты» («НГ») - одной из наиболее респектабельных либеральных ежедневных российских газет. Значимость того или иного участка политического пространства для общественного сознания россиян определяется частотой его упоминаний на страницах газеты за 1997-1999 гг. За условную единицу отсчета можно принять отдельную статью, содержащую конкретный географический адрес или адреса. Российское общественное мнение воспринимает мировое пространство и территорию своей страны дискретно. СМИ играют выдающуюся роль в формировании их образов, выгодно «продавая» публике имидж одной страны или региона, и наоборот, навязывая сплошь и рядом незаслуженно негативный образ других территорий. При этом информация в «НГ» о российских регионах довольно существенно коррелировала с их долей в населении, экономическим потенциалом и реальным влиянием на политическую обстановку в стране. В геополитической картине внешнего мира, рисуемой «НГ», явно доминирует «ближнее зарубежье». Справедливо выделяются районы этнополитических конфликтов, прилегающие к границам России. В отношениях с внешним миром Россия в зеркале СМИ предстает прежде всего как европейская страна, поддерживающая наиболее тесные отношения с клубом ведущих мировых держав.

Распад советской системы повлек за собой заметные изменения в характере самоидентификации русских и их взглядах на место России в современном мире. Из материалов социологических исследований, проведенных ВЦИОМ в 1988-1999 гг., очевидно, что в настоящее время самоидентификация русских противоречива: один ее план составляют представления и ценности предшествующей советской эпохи (великодержавный, героический, мобилизующий национализм), а другой - аморфные и нерационализируемые ценности о «нормальной», спокойной и защищенной в правовом отношении жизни, выступавшие как смутный прототип гражданского общества. Ослабли непосредственные связи с государством, усилился традиционалистский комплекс значения исторических событий, символическая роль территории, возросла роль великих людей. Такие взаимосвязанные и однонаправленные изменения свидетельствуют о дефиците ценностей настоящего, недостатке коллективных позитивных представлений об актуальном, механизмов коллективного, национального самоуважения.

Эксплуатация символических ресурсов прошлого, противопоставление России и русских развитым странам и этническим нерусским внутри страны вызвал в последние годы рост ксенофобии, акцентирование различных образов «врага» или «чужого». Попытки реанимации в сегодняшней России великодержавного русского национализма не имеют характера мобилизации, а являются лишь формой психологической защиты и компенсации.

Отношение к Западу сохраняет свою двойственность. Он по-прежнему рассматривается и как источник угрозы, и как соблазн, и как недостижимый идеал благополучного и обеспеченного существования. Можно говорить в целом о структурообразующей роли этих представлений в русской культуре, в том числе и для национального самосознания.

Россия - неотъемлемая часть христианского мира. Основополагающим для России, несмотря на пестроту ее этнической структуры, всегда был европейский культурный код, а ее тысячелетняя история неотделима от общеевропейского процесса. И сегодня, как и раньше, европейские идеалы, достижения европейской науки, культуры и искусства владеют умами россиян (Уткин, 1999).

Практически по всем параметрам, рассмотренным в работе, значение бывших советских республик, как, впрочем, и бывших социалистических стран Восточной Европы во внешних связях России неуклонно снижалось. Однако, естественно, отношения России с ее порубежьем определяются далеко не только экономикой. Возникло явное противоречие между сохраняющимися гуманитарными и быстро ослабевающими экономическими и политическими связями.

Как показывает географическое распределение визитов государственных деятелей в СССР/Россию и из нашей страны, европейская ориентация, наряду с приоритетом связей со странами СНГ, объективно уже давно стала основным направлением во внешних контактах России. Для наших ближайших соседей на западе европейская ориентация вовсе не противоречит российской, то есть нормальным, равноправным, взаимовыгодным и даже дружественным отношениям с Россией. Наша страна и ее соседи вполне могут двигаться «в Европу» не только параллельными курсами, но и вместе друг с другом.

Между тем, многие западные сценарии развития геополитической обстановки базируются на допущении, что Россия всеми средствами будет бороться за восстановление прямого политического и военного контроля над бывшими советскими республиками и странами Центральной Европы. Это допущение, в свою очередь, основывается на представлениях традиционной довоенной геополитики о том, что национальные интересы диктуются геополитическим положением страны, естественны и неизменны. Иными словами, биполярный мир времен «холодной войны» заменяется военно-силовой иерархической структурой с центром в Брюсселе или в нескольких западных столицах, с расходящимися от него кругами-оболочками. Такое развитие ситуации ставит новые независимые государства перед ложной альтернативой - либо цивилизованная Европа, либо азиатский, отсталый Восток.

Главными целями российской дипломатии объявлены обеспечение благоприятных внешних условий для решения внутренних экономических и социальных проблем и успешное участие в создании нового многополярного мирового геополитического порядка. Реализация этих целей, безусловно, связана не только с переходом к рыночной экономике, объективными процессами глобализации, но и с изменениями российской и в особенности русской идентичности, со строительством российской «политической нации». Внешние связи и внешняя политика - его результат и одновременно инструмент. Население России еще не вполне адаптировалось к новым государственным границам, не совпадающими с этническими, лингвистическими и культурными рубежами. Поэтому в нашей стране внешние связи - более важный элемент самоиндентификации людей, чем в давно сложившихся странах. Представления о принципах отношений с ближними соседями и с «концентрическими кругами» соседей второго и дальнейших порядков в России складываются в результате противоборства разных мнений. Главное - избежать риска вновь оказаться в международной изоляции и обеспечить благоприятные внешние условия для экономического и социального возрождения страны.

Владимир Колосов - руководитель Центра геополитических исследований Института географии РАН, доктор географических наук

Версия для печати