01.02.2016 | Марина Войтенко

Ставка не изменилась, прогнозы ухудшились

Конец января укрепил ощущения, что в мировой экономике продолжают доминировать «все оттенки серого». По оценке Bloomberg, прошедший месяц оказался для бирж худшим за последние семь лет. S&P 500 потерял 5,1%, европейские площадки просели более чем на 6%, японские – свыше 7%. Фондовый рынок Китая снизился до уровня декабря-2014. Shanghai Composite лишился с июня-2015 половины капитализации и, судя по прогнозам, готов продолжить движение в этом направлении[1]. В Bloomberg напоминают: с 1927 года январь задавал тренд для последующих 11 месяцев в 68% случаев. Так, падение рынка в начале 2008-го на 6,1% привело к сокращению на 34% по итогам года. В то же время, в 2009-ом исходный импульс в «-8,6%» преобразовался затем в более чем 30%-й рост.

Настроения неопределенности усилились колебаниями нефтецен. Brent, добираясь до $35 за баррель и выше (прежде всего, на слухах и разноречивых высказываниях официальных лиц в ведущих странах-экспортерах crude oil о намерениях начать договариваться о снижении мировой добычи на 5%), периодически откатывается к $33-34 за баррель, подтверждая подозрения в спекулятивном характере подогрева котировок. Эксперты и участники рынка, тем не менее, призывают не расслабляться: за отскоком может последовать новый спад, поскольку рынок остается фундаментально несбалансированным (оценки избыточного предложения колеблются от 1 до 2 млн баррелей в сутки).

Всемирный банк понизил ожидания среднегодовой цены Brent до $37 за баррель (в 2015-ом нефтецены в среднем упали на 47%, в 2016 году им предсказано снижение еще на 27%). Консенсус-прогноз Reuters выглядит лучше – $42,5 за баррель, но тоже не духоподъемен. Впечатляет и разброс оценок участников опроса – от минимальной в $31,25 за баррель у JP Morgan, до $63 в Standard Chartered. На этом фоне примечателен вывод аналитиков Goldman Sachs: на рынке нефти в обозримой перспективе не будет никакого выраженного тренда, зато сохранится экстремальная волатильность (от $20 до $40 за баррель).

На меняющиеся обстоятельства ожидаемо отреагировала ФРС США. По итогам заседания комитета по открытым рынкам 26-27 января federal funds rate оставлена на уровне 0,25-0,50%. В коммюнике ФРС отмечается: «Характер динамики экономической конъюнктуры дает основания лишь для постепенного увеличения процентной ставки. В течение какого-то времени она, вероятно, останется ниже уровня, который будет преобладать в долгосрочной перспективе. Ее фактическая траектория будет зависеть от экономического прогноза, основанного на поступающих данных». Наблюдатели отмечают, что помимо «международных условий» на решение американского центробанка повлияло торможение ВВП США в четвертом квартале (до 0,7% против 2,0% в июле-сентябре). Годовой результат в 2,4% такой же, как и в 2014 году, но есть признаки замедления: показатели инфляции, роста потребительских расходов и инвестиций в октябре-декабре оказались хуже, чем кварталом ранее[2]. Финрынки теперь уверены, что повышений ставки ФРС будет меньше (1-2 вместо 3-4, согласно декабрьским заявлениям Федрезерва) и они, если и состоятся, то во второй половине года.

Более предсказуемой воспринимается и денежно-кредитная политика (ДКП) Банка Японии после сюрприза на его последнем заседании: депозитная ставка была снижена до «-0,1%» против прежней в «+0,1%». Официально заявленная мотивация – мера принята в целях стимулирования деловой активности (промвыпуск в декабре к ноябрю сократился на 1,4% – хуже прогнозов). В сообщении регулятора сказано, что он «продолжит снижение процентных ставок в негативную зону, если сочтет это необходимым». Рынки АТР отреагировали ростом до двухнедельных максимумов, иена ослабла на 1,7%. Тем не менее, аналитики полагают, что эффект может оказаться краткосрочным и неустойчивым, поэтому в феврале вероятны новые нестандартные решения.

29 января в сообщении об итогах заседания Совета директоров Банк России констатировал усиление рисков ценовой стабильности и увеличение амплитуды колебаний цен российских финансовых активов и курса рубля в связи с возросшей волатильностью нефтекотировок. Ответом стало сохранение ключевой ставки на уровне 11% и довольно жесткая риторика комментария ЦБ РФ. Ясно и четко сказано о повышении риска ускорения инфляции (особенно во втором квартале из-за эффекта низкой базы) и готовности при необходимости к ужесточению ДКП. Российские денежные власти, вместе с тем, полагая, что годовая инфляция в январе-2016 замедлится до примерно 10% с 12,9% в декабре-2015[3], прогнозируют ее снижение к 8-9% в первом квартале и до менее 7% в январе-2017 (в декабре прошлого года результат ожидался осенью текущего) и до целевого уровня 4% к концу того же года. Впрочем, центральные банкиры сделали и оговорку насчет подросших рисков отклонения от таргета.

В экспертном сообществе сдержанности больше. Возможно, придется сдвигать достижение цели минимум на год в связи с тем, что рост цен в 2016 году будет преимущественно определяться динамикой курса рубля (по расчетам, 7 из 12,9 процентов инфляции в 2015 году пришлись на последствия девальвации), существенным образом зависимого от нефтецен. В Центре развития НИУ ВШЭ инфляцию-2016 (в зависимости от величины курса) ожидают в 8,5-9,5%. Гипотеза вполне реалистична, если текущие значения курса будут иметь место хотя бы 2-3 месяца в течение года. Если же доллар 3-4 месяца будет стоить около 80 рублей, то инфляция-2016 останется двузначной. В связи с этим понятна и констатация аналитиков «Сбербанка КИБ»: предпосылкой восстановления экономики является стабилизация курса и последующее укрепление рубля.

Весьма показателен вывод Банка России о необходимости более масштабной адаптации экономики к новым условиям в связи с увеличением вероятности продолжения спада. Цены на нефть в 2016-2017 годах, видимо, будут ниже, чем в базовом сценарии (в нем глубина рецессии предполагалась в 0,5-1,0%). Соответственно вырастет и «минус» в темпах ВВП. В положительную область, считают в ЦБ РФ, они выйдут в 2017 году, но не будут высокими. Регулятор воздержался от обнародования количественных оценок. В экспертном «поле», напротив появились новые.

Декабрьский сводный опережающий индекс (рассчитывается Центром развития НИУ ВШЭ) составил «-2,3%». Значение, почти вдвое худшее ноябрьского, может рассматриваться как сигнал о начале новой фазы ускорения спада, которая имеет шансы продлиться один-два квартала. В ИЭП им. Е.Т.Гайдара неразвеивающиеся опасения конкретизированы в прогнозе: по базовому сценарию (при нефти-2016 по $35 за баррель и нефти-2017 по $40) рецессия продлится еще два года с падением ВВП на 1,4% и 0,3%; по оптимистическому варианту (то есть, при среднегодовых нефтеценах по $50 и $55 за баррель соответственно) спад-2016 в 0,4% сменится в 2017 году ростом в 0,9%.

При этом во всех версиях прогноза предполагаются недостаточные темпы структурных изменений и отрицательный вклад внешней торговли в рост ВВП в условиях низких цен на биржевые товары, формирующие подавляющую часть российского экспорта. В связи с этим напомним, что в январе-2016 Всемирный банк снизил прогнозный уровень мировых цен на 37 из 46 основных сырьевых групп. По оценке ИЭП, по-прежнему будет снижаться структурная составляющая темпов ВВП – до 0,4-0,6 п.п. в год вследствие сокращения работающего капитала на 5-10 п.п. (в результате недоинвестирования, невозможности замещения выбывающих основных фондов и падающей загрузки производственных мощностей), а также уменьшения численности экономически активного населения примерно на 2 млн человек за два года.

По базовому сценарию в 2016 году будет продолжаться отрицательная динамика инвестиций (-4,9%), торговой розницы (-4,1%) и реальных располагаемых доходов населения (-3,6%). В 2017-ом в положительную зону (+0,4%) вернутся лишь последние. Капвложения и торговый оборот останутся с минусом (3,0% и 0,5% соответственно). Оптимистические выкладки показывают меньшее падение в текущем году: вложений в основной капитал – на 1,2%, розницы – на 1,8%, доходов – на 2,2%. И умеренный рост-2017 – на 1,2%, 1,4% и 1,7% соответственно[4].

Экспертные ожидания, конечно, «не греют душу», но, как представляется, довольно реалистичны. Особенно если учесть солидную негативную инерцию предварительных итогов-2015, подведенных Росстатом. Падение основных макропоказателей (год к году) составило: ВВП – на 3,7%; оборота торговой розницы – 10%, реальных зарплат – на 9,5%, инвестиций – 8,4%, строительства – на 7%, промвыпуска – на 3,4%.

При этом экспертами (например, в ЦМАКП) отмечается ускоряющееся снижение инвестактивности. Предложение инвестиционных товаров в экономике в октябре уменьшилось на 2,2%, в ноябре – на 4,4%, в декабре – обрушилось на 9,6%. В числе главных причин – новая волна ослабления рубля и, следовательно, подорожание импорта, а также спад (особенно в части начала новых объектов) в строительстве. По итогам-2015 объем предложения инвесттоваров оказался на 21% ниже значений 2014 года, когда отставание от 2013-го насчитывало лишь 5%. Импорт машин и оборудования потерял 37%, машиностроительная продукция для внутреннего рынка «похудела» на 7%, объем производства стройматериалов сбросил 11%.

Не согласны в ЦМАКП и с официальными данными по промпроизводству. В Росстате считают, что в четвертом квартале оно в среднем сокращалось на 0,3% в месяц, эксперты полагают – на 0,5%. В принципе различие не такое уж и резкое. Хуже другое – отмечаемый аналитиками фронтальный характер сжатия промвыпуска в декабре практически по всем отраслям.

Не добавляют оптимизма итоги-2015 в банковском секторе. С поправкой на валютную переоценку активы снизились на 1,6%, объем кредитов экономике вырос на 0,1% (нефинансовым организациям – на 2,5% при одновременном сокращении займов и ссуд физлицам на 6,3%). Полученная же за год прибыль в 192 млрд рублей по сравнению с 2014 годом упала более чем втрое.

«Новая реальность», которая вполне адекватно может быть определена как структурный кризис, требует значимых перемен в содержании экономической политики. «Дежа вю -2015» уже не сработает. Наряду с оперативными необходимы стратегические решения как в рамках возврата к среднесрочному бюджетному планированию, так и в повестке антикризисного плана ценой в 750 млрд рублей, разрабатываемого правительством. Именно этим в конечном счете будет определяться смена «медвежьих» трендов на «рынке прогнозов» более оптимистическими настроениями, основанными на доверии бизнеса к регулятивным замыслам государства.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] Совокупный оборот бирж в Шанхае и Шэньчжене в январе-2016 в среднем за день чуть превышал 500 млрд юаней, в декабре-2015 он составлял 800 млрд, перед летним обвалом прошлого года – превышал 2 трлн юаней. Отток капитала из Поднебесной в 2015 году достиг $950 млрд, что в семь раз больше показателя-2014 ($134,3 млрд), международные резервы сократились на $513 млрд, что стало первым 12-ти месячным падением с 1992 года.

^[2] В октябре-декабре 2015 года потребительские расходы (их доля в ВВП почти 70%) выросли на 2,2%, что оказалось лучше прогноза (1,8%), но меньше показателя третьего квартала (3%). Капвложения компаний, напротив, упали на 1,8% в годовом выражении. Сокращение зафиксировано впервые с третьего квартала 2012 года. Расходы американских корпораций на новое оборудование уменьшились на 2,5%, здания и сооружения – на 5,3%, на нефтяные и газовые буровые установки – на 38,7%. Дефицит торгового баланса в октябре-декабре увеличился до $556,1 млрд, отняв у потенциального роста ВВП 0,47%.

^[3] Россия в 2015 году стала «бронзовым призером» по темпам роста цен в выборке стран, по которым Росстат проводит международные сопоставления. Более высокие результаты показали только Украина (43,3%) и Казахстан (13,6%). Близки к российским и белорусские темпы (12%). В декабре цены в РФ выросли на 0,8%. В ЕС, Канаде, Норвегии, США и Швейцарии снизились на 0,1-0,9%. Цены на пищевые продукты в целом за год поднялись на 14,3%. В среднем по ЕС – на 0,3%. При этом в Литве, Греции, Словакии, Чехии и Латвии они опустились за год на 0,8-1,0%, а на Кипре – сразу на 2,1%.

^[4] См. подробнее С.Дробышевский, В.Петренко, М.Турунцева, М.Хромов «Прогноз 2016-2017: рецессия сохраняется». Оперативный мониторинг ИЭП №1 (19) 2016.

Версия для печати