12.02.2016 | Александр Ивахник

Новые узлы сирийской драмы

Массированное наступление войск Башара Асада на Алеппо при активной поддержке российской авиации и срыв женевских переговоров резко изменили международную политическую ситуацию вокруг сирийского конфликта. Россия остается важнейшим внешним игроком в сирийском конфликте, но ее взаимодействие с другими игроками – глобальными и региональными – значительно осложнилось.

В течение ноября–декабря прошлого года между Россией и США обнаружилось немало точек соприкосновения в подходах к сирийскому урегулированию. Результатом сближения позиций стала совместная поддержка в Совбезе ООН резолюции по урегулированию в Сирии №2254. Однако, делая ставку на диалог с Вашингтоном, Москва недооценила роль региональных суннитских держав – Саудовской Аравии и Турции, которые выступали решительными противниками алавитского режима Башара Асада и главными спонсорами сирийской оппозиции. С подачи саудитов в высший комитет по переговорам в Женеве попали представители группировок «Джейш аль-Ислам» и «Ахрар аш-Шам», запрещенных в РФ в качестве террористических. Анкара же настояла на недопуске к межсирийским переговорам организаций сирийских курдов (Партии демократического союза). Кроме того, по разным причинам в состав делегации оппозиции не попали представители ряда умеренных группировок, участие которых лоббировалось Москвой и Каиром.

При таком составе переговорщиков со стороны противников режима Башара Асада было изначально ясно, что переговоры в Женеве имеют невысокие шансы на успех. Однако переговоры вообще были прерваны, едва начавшись. Вечером 3 февраля спецпосланник Генсекретаря ООН по Сирии Стаффан де Мистура признал, что между участниками переговоров слишком много противоречий, и объявил о решении приостановить их до 25 февраля. При этом представители оппозиции прямо сослались на то, что переговоры не могут вестись, пока продолжаются российские бомбардировки Алеппо.

Трудно сказать, почему армия Башара Асада начала решительное наступление на Алеппо – второй по величине город Сирии, играющий стратегическую роль на севере страны, – именно перед открытием межсирийского диалога в Женеве. Возможно, как раз потому, что Дамаск не ждал ничего хорошего от этих переговоров и пытался укрепить свои переговорные позиции. Вместе с тем, в Дамаске не могли не знать, что Алеппо контролируется не «Исламским государством» и не «Джебхат ан-Нусрой», а вооруженными исламистскими группировками, которые ориентируются на Турцию и были включены в состав делегации оппозиции на женевских переговорах (ведущее место среди них занимает «Джебхат аль-Шам» («Фронт Леванта»).

Так или иначе, ВКС России поддержали операцию по взятию Алеппо в кольцо массированными бомбовыми ударами. То же касается наступательных действий сирийской армии и вооруженных формирований курдов севернее Алеппо, направленных на перекрытие путей снабжения боевиков оружием и боеприпасами из Турции. К 9 февраля армия Асада подошла к турецкой границе на расстояние 25 км. Правительственные силы находятся на подступах к населенному пункту Телль-Рифаат – последнему крупному оплоту вооруженной оппозиции к северу от Алеппо. В случае успеха здесь перед войсками Асада откроется путь к пограничному городу Аазаз, где находятся тыловые базы группировки «Джебхат аш-Шам».

Однако эти несомненные военные успехи Дамаска имеют оборотную сторону. В последние дни упорные утверждения Минобороны и МИД России, что самолеты ВКС бомбят исключительно террористов, никого в мире не убеждают. Всем ясно, что бомбардировки в городской черте, где до сих пор проживают несколько сотен тысяч человек, по определению приводят к жертвам среди гражданского населения.

В плане международных политических последствий такая ситуация привела к двум результатам. Во-первых, дала удобный повод радикальной части сирийской оппозиции прервать женевские переговоры, ссылаясь на принятую 18 декабря резолюцию Совбеза ООН. Эта резолюция требует от всех сторон обеспечить свободный доступ гуманитарной помощи в пострадавшие от боевых действий районы и прекратить неизбирательное применение оружия, а также избирательные артиллерийские и авиационные удары по районам, где проживает мирное население. Оппозиция обвиняет в нарушении резолюции Совбеза не только режим Башара Асада, но и Россию. При этом российская сторона уклоняется от объяснения сложившейся ситуации по существу. И Кремль, и МИД просто категорически отрицают вину России за срыв переговоров в Женеве и подчеркивают правомерность ее действий.

Во-вторых, боевые действия в Алеппо и вокруг города привлекли самое пристальное внимание мирового сообщества к катастрофической гуманитарной ситуации в этом регионе Сирии. И реакция России на это внимание была, мягко говоря, неадекватной. 8 февраля заместитель Генсека ООН по гуманитарным вопросам Стивен О'Брайен заявил о наличии сведений о том, что мирные жители и гражданские объекты, в том числе две больницы, подверглись ударам при наступлении на Алеппо. По словам представителя ООН, более 30 тысяч человек, проживавших в регионе, за последние несколько дней стали вынужденными переселенцами из-за боевых действий, около 80% из них – женщины и дети..

В эти же дни последовали заявления в связи с гуманитарной ситуацией в Алеппо от ведущих мировых политиков. 4 февраля в ходе донорской конференции по Сирии Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун возложил на Россию часть ответственности за пробуксовку процесса межсирийских переговоров в Женеве и деградацию гуманитарной обстановки в стране. 5 февраля госсекретарь США Джон Керри заявил, что действия России в Сирии привели к гибели большого числа мирных жителей из-за использования неуправляемых бомб. «Это не точные бомбы, и поэтому в результате гибнет большое число мирных жителей, в том числе женщин и детей, – сказал он. – Это необходимо прекратить». А 9 февраля госсекретарь США Керри заявил: «Из-за российских действий в Алеппо и в регионе становится гораздо сложнее сесть за стол переговоров и начать серьезный разговор». Резче других высказалась канцлер ФРГ Ангела Меркель. «В последние дни мы были не просто шокированы, мы были в ужасе от того, какие страдания десяткам тысяч людей принесли бомбардировки, в первую очередь со стороны России», – заявила Меркель 8 февраля после встречи с премьером Турции Давутоглу в Анкаре.

По идее Россия, просчитывая пути урегулирования сирийского конфликта и выстраивания отношений как с потенциальными партнерами в этом процессе (ведущими странами Евросоюза), так и с противниками в регионе (Турцией), должна принимать во внимание гуманитарную ситуацию на севере Сирии. Однако Москва с ходу отвергает какие-либо критические замечания и настаивает на своей правоте во всем. В Кремле одернули Ангелу Меркель, призвав ее «ответственно использовать какие-то трактовки». «Что касается слов канцлера Германии о якобы имеющих место человеческих жертвах в результате авиаударов российской авиации в Сирии, то, безусловно, здесь нужно обратить внимание на то, что несмотря на огромное количество подобных заявлений, до сих пор никем не было представлено ни одного заслуживающего доверия подтверждения этим словам», – заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.

Здесь сказывается традиционное советско-российское пренебрежение к гуманитарным аспектам военных действий. Такое пренебрежение очень ярко проявилось в обеих чеченских войнах. Но тогда российские самолеты бомбили собственных граждан на своей территории, и можно было сказать внешним критикам: не лезьте в наши дела. Сейчас бомбежки происходят в стране, к которой приковано внимание всего мира, и ссылки на приглашение Башара Асада, легитимность которого в мировом сообществе под большим сомнением, не многих убеждают.

Перед встречей Международной группы поддержки Сирии (МГПС, в нее входят основные международные и региональные игроки) в Мюнхене 11 февраля стало известно, что Россия предложит ввести режим прекращения огня между противоборствующими сторонами в Сирии с 1 марта. Однако, как сообщило агентство Associated Press со ссылкой на американских официальных представителей, США настаивают на немедленном прекращении огня. Как считают в Вашингтоне, Россия оттягивает сроки прекращения огня, чтобы армия Башара Асада успела выполнить задачи наступления, которое она успешно ведет на севере страны. После пяти часов дискуссий участники МГПС договорились попытаться обеспечить прекращение огня в пределах всей Сирии в течение недели. Эта договоренность должна распространяться на все стороны в Сирии за исключением террористических организаций «Исламское государство» и «Джебхат ан-Нусра». По словам Джона Керри и Сергея Лаврова, для реализации достигнутой договоренности под эгидой ООН и под сопредседательством России и США создается рабочая группа, в которую войдут дипломаты и военные. Понятно, что договоренность в рамках МГПС пока не согласована ни с Дамаском, ни с многочисленными группировками разношерстной сирийской оппозиции. Поэтому ее выполнение в недельный срок представляется трудно достижимым, если вообще возможным.

Россия оказалась сейчас перед выбором. Если отказаться от продолжения поддержки сирийской армии с воздуха и настаивать на прекращении ею боевых действий в районах, где сложилась критическая гуманитарная ситуация, то можно рассчитывать на восстановление плотного политического взаимодействия с США и возобновление женевских переговоров в конце февраля. Но такой вариант чреват потерей отвоеванных Дамаском территорий и вовсе не гарантирует учета оппозицией на переговорах интересов режима Асада. С другой стороны, продолжение ракетно-бомбовой поддержки правительственных сил в районе Алеппо при игнорировании требований Запада, не говоря уже о сирийской оппозиции, приведет к тому, что Россия больше не сможет претендовать на роль внешнего посредника в переговорном процессе. Действия Москвы будут восприниматься как направленные исключительно на сохранение режима Асада. Условия для международной координации борьбы с «Исламским государством» на территории Сирии значительно ухудшатся. Более того, такое развитие событий, при явном обострении гуманитарных проблем внутри Сирии и увеличении потока беженцев в Европу, будет воздействовать и на позицию Евросоюза в вопросе о снятии с России части санкций.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати