12.04.2016 | Марина Войтенко

Парадоксы стабилизации

Минувшая неделя оказалась с лихвой наполнена умеренно оптимистическими комментариями официальных лиц по поводу текущего состояния и перспектив российской экономики: «острая фаза кризиса завершилась», «все самое страшное позади», «участники рынков и платежный баланс адаптировались к новым условиям» и т.п. В то же время, текущая ситуация – «это не временные трудности, а новые координаты, в которых предстоит развиваться» (первый зампред ЦБ РФ Ксения Юдаева), при этом исчерпания Резервного фонда в текущем году не состоится , но и «иметь в 2017-ом сбалансированный бюджет при $40 или $50 за баррель не получится» (замминистра финансов Максим Орешкин). По мнению председателя ЦБ РФ Эльвиры Набиуллиной (см. выступление на съезде Ассоциации российских банков 7 апреля), «ситуация остается непростой, хотя худшие опасения не реализовались. Рецессия пока еще не закончилась, но экономика уже близка к точке стабилизации. Банк России ожидает в этом году продолжения незначительного спада – около 1,3-1,5% ВВП при цене нефти $30 за баррель». При более высоких котировках спад будет меньшим.

В экономике, – отмечает главный центральный банкир, – хотя и с невысоким темпом (препятствуют, прежде всего, вялая инвестиционная активность и недостаточная гибкость рынка труда) происходят определенные структурные сдвиги – низкий курс рубля и частичное импортозамещение задают импульсы к оживлению в аграрном секторе, пищевой промышленности, химическом комплексе и др.

Положение дел, таким образом, по общему официальному мнению, постепенно меняется в позитивную сторону. Это создает ощущение некой передышки или, лучше сказать, заминки в следовании по рецессионному маршруту и формирует ожидания близкой «кислородной подкачки», открывающей второе дыхание экономическому восстановлению. Внешние наблюдатели и российские эксперты в большинстве своем такие настроения принимают как данность, действительно отражающую объективное положение. Но, при этом подчеркивают, что процессы его определяющие носят нелинейный и неравномерный (в различных секторах и сферах экономики) характер и сохраняют в себе немалые риски попятного движения. В итоге первая неделя апреля выдала «на гора» новый виток ухудшения прогнозов динамики российского хозяйства.

По версии МВФ (опубликована 6 апреля), спад ВВП-2016 составит 1,8%, а не 1,0% как ожидалось ранее. Пересмотрена с 1% до 0,8% оценка роста-2017. Аналогичную корректировку сделал Всемирный банк (см. его доклад об экономике РФ от 6 апреля), где ожидают снижения ВВП в 2016 году на 1,9%, (ранее предполагался минус в 0,9%) и роста в следующем году на 1,1% (прежняя оценка – 1,3%) при «нефти по 37 и 48» соответственно. При этом дефицит бюджета в текущем году превысит 3% ВВП, а численность перешедших за черту бедности пополнится еще 1 млн человек, превысив отметку в 20 млн.

Спада в 2% в 2016-ом ожидают в Saxo Bank, в 1,6% при «нефти по 35» (при сокращении индекса базовых отраслей на 1,1%) – в Центре развития НИУ ВШЭ, в 2,1-2,5% – в Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (в зависимости от колебаний нефтецен в интервале $32-39 за баррель). Примечательно, что российские аналитики не исключают, что «отскок» от «дна» может оказаться и временным явлением, если наблюдаемое статус-кво в экономической политике продлится еще пару месяцев. Консенсус-прогноз «Интерфакса» (на основе опроса финансовых аналитиков) в марте зафиксировал снижение оценок основных экономических показателей на годовом треке: сокращение ВВП теперь ожидается на уровне 1,3% против 1,2% месяц назад, производства – на 0,6% (0,5%), инвестиций – на 3,6% (2,4%), «устояла» лишь торговая розница – падение на 2,6% (как и месяцем ранее).

Прогнозы в будущем, естественно, могут меняться и вверх, и вниз в прямой зависимости от адаптации экономики к «новой реальности», в содержании которой обнаруживается все больше противоречивых и разнонаправленных трендов. В ЦМАКП, к примеру, среди ее признаков видят: снижение давления трудовых издержек на ценовую конкурентоспособность отечественных производителей (и это – безусловный плюс); негативные структурные сдвиги на секторальном уровне (рост в добывающих отраслях при падении выпуска в обработке – заметим, что консенсус-прогноз «Интерфакса» по промпроизводству в марте фиксирует ожидание снижения на 1% в годовом выражении); сдвиг доходов от государства и населения к компаниям (что, скорее, опять-таки плюс); кризис потребления населения и нарастание численности «новых бедных» (очень жирный минус); окрепшее тяготение корпоративного сектора к самофинансированию инвестиций (тоже, скорее, минус, показывающий «отстраненность» банков от вложений в основной капитал); возникновение хронического бюджетного дефицита (явный минус, подчеркивающий системные риски финансовой стабильности); «переослабление» рубля (скорее, плюс, так как из этого складывается и потенциал последующего укрепления национальной валюты как мощного антиинфляционного фактора).

Добавить к этому (в целом со знаком плюс) следует и более уверенное в сравнении с прошлым годом состояние банковского сектора .

Еще одно слагаемое «новой системы координат» – устойчивый тренд на снижение инфляции (в годовом выражении в марте прошлого года – 17%, в первый месяц весны 2016-го – уже 7,3%). В ЦБ РФ абсолютно правы, считая, что достижение 4%-ой цели по росту цен в 2017 году не только реально, но и необходимо. Помимо социального эффекта это позволит снизить инвестиционные риски для бизнеса и способствовать большей устойчивости валютного курса. У Банка России, понятно, в этом случае возникает больше возможностей для стимулирующего воздействия на экономику средствами денежно-кредитной политики. На пути к этому, однако, еще предстоит не допустить реализацию многих существенных рисков.

Влияние девальвации на рост цен практически сошло на нет. В то же время, продолжают действовать все другие проинфляционные факторы (тарифная политика, ожидания населения, повышение акцизов, контрсанкции и т.п.), среди которых едва ли не главным в настоящее время оказывается неопределенность корректировок параметров бюджета-2016, источников финансирования его дефицита и отсутствие убедительной программы мер, позволяющих сбалансировать всю бюджетную систему в среднесрочной перспективе .

Агентство Bloomberg в комментарии 8 апреля отметило: «российские власти столкнулись с искушением пойти на увеличение дефицита, а не на дальнейшее сокращение расходов». Министр финансов Антон Силуанов (выступая 7 апреля на съезде Ассоциации российских банков) прямо заявил, что «отсутствие необходимых сейчас мер по снижению дефицита бюджета является сдерживающим фактором для уменьшения ключевой ставки». Между тем, сохранение, а тем более усугубление текущего положения госказны «может привести к шокам, аналогичным кризису 1998-1999 годов». Следует иметь в виду и еще одно очень немаловажное обстоятельство – неопределенность в бюджетной политике на деле блокирует исполнение повестки развития, то есть, по сути главной составной части антикризисного плана правительства.

В связи с этим вполне закономерной выглядит констатация аналитиков Всемирного банка в его (уже 35-ом по счету) докладе по России «Долгий путь восстановления экономики»: «Инвесторы сталкиваются с целым рядом препятствий общеэкономического характера, включая административные барьеры для ведения бизнеса, высокий уровень транспортных и логистических издержек, отсутствие равноправного доступа к факторам производства и рынкам, в связи с низким уровнем конкуренции. Если Россия стремится диверсифицировать структуру своего экспорта, власти должны законодательно закрепить проведение структурных реформ, призванных облегчить свободное перераспределение труда и капитала между отраслями и предприятиями, а также создать равные условия для всех частных инвесторов. Частные инвестиции по-прежнему сдерживаются неопределенностью регуляторной среды и отсутствием единообразия в применении правовых норм. Роль госсектора необходимо сместить в сторону формирования высокоэффективных регулятивных институтов, создающих больше возможностей для здоровой конкуренции и устраняющих возможности для коррупции».

Общий вывод, к которому приходят и многие другие эксперты, формулируется довольно жестко – наметившаяся стабилизация в экономике при отсутствии внятных системных шагов по перезагрузке ее институционально-регулятивной среды вполне может оказаться длительным передвижением на «нейтральной скорости» где-нибудь в окрестностях «дна» текущей рецессии. Риски такого развития событий как минимум не снижаются. В этих условиях искомое подорожание нефти может оказаться сигналом, демотивирующим российские власти к активным действиям по преодолению структурного кризиса, лежащего в основе продолжающегося спада.

В преддверии встречи представителей стран-нефтеэкспортеров в Катаре 17 апреля их прогнозы излучают оптимизм – к концу года «бочка» будет стоить $45-60 . Глава Минэнерго Александр Новак полагает «фундаментально справедливой» цену в $40-50 за баррель и тоже надеется на этот уровень к концу текущего года.

Для балансирования бюджета это может включить «второе дыхание». Для курса на импортозамещение, напротив, обернуться «кислородным голоданием» – подорожание рубля (корреляция курса с нефтеценами в среднем составляет 0,82) и соответственно удешевление импорта снизят мотивацию использовать российские аналоги, которых и без того не слишком много (по опросам, почти 60% предприятий их вообще не находят на рынке). Каким образом этот риск может быть учтен в экономической политике, пока остается неясным.

Вместе с тем, импортная зависимость по-прежнему остается высокой: по данным Всемирного банка, даже в нынешних условиях до 70% российских предприятий используют иностранное сырье, полуфабрикаты и оборудование. Доля же омпорта в ВВП в начале 2016 года составила те же 21%, что и в первые месяцы 2014-го (правда, при сокращении в абсолютном выражении почти в два раза).

Наблюдаемый, на первый взгляд, парадокс стабилизации – спад теряет «энергетику», а прогнозы-2016 ухудшаются – имеет основания. Во-первых, внешние условия вряд ли станут более комфортными (МВФ анонсировал некоторое снижение оценок глобального роста, доклад об этом будет опубликован 12 апреля) . Во-вторых, подчеркнем еще раз, сохраняющаяся неопределенность бюджетной политики по сути блокирует действия ЦБ РФ по снижению ключевой ставки (ряд финансовых аналитиков, впрочем, полагают, что до конца года она может опуститься до 9,0-9,5%). В-третьих, повестка развития рассогласована и по сути (пока?) присутствует лишь в декларациях, предложения постоянно меняются и почти не обсуждаются с бизнесом.

Между тем, общемировой опыт, накопленный после Великой рецессии 2008-2009 годов, с очевидностью доказывает, что главный ресурс долгосрочного роста – это структурные реформы. Далеко не все ведущие экономики мира успешно продвигаются на этом направлении. Но то, что их выход на первое место в известной триаде бюджетной, монетарной и структурной политик представляет собой глобальный тренд – свершившийся факт. Разворот к этому в РФ все еще остается по большей части гипотетическим (хотя и желаемым) сценарием. Поэтому неулучшение прогнозов – оказывается тоже своего рода адаптацией экспертов к «новой реальности» применяемых регулятивных практик, подталкивающей российское хозяйство к вялому перетеканию из рецессии в стагнацию.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати