07.06.2016

Капитал или обременение. Как совершить экономическое чудо со стареющим населением

В XXI век Россия вошла с тяжелым демографическим наследием: войны, революции, репрессии и социально-экономические шоки привели к тому, что за сто лет страна физически потеряла десятки миллионов человек. Если посчитать не родившихся детей и внуков, то сегодня вместо 146 млн человек нас могло было быть более трехсот. Если к XX веку Россия подходила страной с четвертым по численности населением в мире, равным США, то сегодня мы уже девятые и уступаем таким странам, как Нигерия и Бангладеш. К 2030 году нас обгонят Бразилия, Эфиопия, Филиппины и Конго, а США все еще останутся в тройке. В глобальном масштабе мы уже довольно малы – менее 2% населения, менее 2% ВВП, менее 2% любого рынка.

«Демография – это судьба», – еще в XIX веке говорил родоначальник социологии Огюст Конт. Экономисты сегодняшнего дня утверждают, что одним из ключевых двигателей мировой экономики второй половины XX века был прирост населения и без «демографического капитала» обеспечить экономический рост крайне сложно. Какая судьба ждет Россию с учетом столь неоднозначных прогнозов?

Наметившийся с 2012 года тренд на прирост населения России принято воспринимать как признание усилий правительства по стимулированию рождаемости (например, материнский капитал). Однако простой взгляд на демографическую пирамиду показывает, что прирост рождаемости в большей мере является результатом достижения фертильного возраста поколением рожденных в 1980-х годах, а также отложенных решений по рождению ребенка в тяжелой экономической ситуации. Это означает, что впереди нас вполне может ждать очередное падение рождаемости. Уже сегодня понятно, что к 2025 году произойдет снижение численности трудоспособного населения в России примерно на 5–10 млн человек даже с учетом миграции, а доля несовершеннолетних детей и пожилых людей старше 60 лет составит почти 50% населения (по сравнению с 41% сегодня). Подтверждает это намерение правительства повысить пенсионный возраст, что непременно произойдет. Россия покинула когорту стран с «демографическим дивидендом» и постепенно стареет. Значит, на пенсию нам точно рассчитывать не приходится, а «русское экономическое чудо», если таковое произойдет, точно должно быть основано на повышении производительности и экономике знаний.

Вторая мировая война закончилась более 70 лет назад, но мы еще долго будем чувствовать ее эхо. «Выбитое поколение» 1923–1935 годов оставило глубокие провалы на российской демографической пирамиде – сегодня она выглядит скорее как новогодняя елка. Даже драматическое падение рождаемости в 1990-х – это не столько развал СССР и сопутствующая тяжелая обстановка, сколько не рожденные правнуки поколения мужчин и женщин, наиболее сильно пострадавшего от войны. У нас очень мало людей возрастом 10–25 лет и 40–55 лет, но очень много беби-бумеров в возрасте 50–65 лет и «детей перестройки» в районе 30 лет. Вся власть и деньги находятся у первых, а будущее будут строить вторые. Первые сформировали свое мировоззрение еще при СССР и поднялись наверх в бурные девяностые, а вторые в сознательной жизни не видели практически ничего, кроме стабильного экономического роста, питаемого ценами на энергоресурсы.

По всей видимости, социальному государству всеобщего благосостояния приходит конец. И к чему это приведет, представить довольно сложно

Парадоксальным образом текущая демографическая ситуация напоминает сложившуюся на излете существования СССР. Точно так же общество тогда разделилось на «старых коммунистов», которые победили в войне и стремились к сохранению статус-кво, и на молодых реформаторов и кооператоров, которые хотели перемен. Средний возраст членов Политбюро ЦК КПСС в 1988 году составлял 60 лет. Средний возраст «Политбюро 2.0» (по терминологии политолога Евгения Минченко) сегодня тоже составляет 60 лет. 37% российского списка Forbes представляют люди старше 55 лет, в то время как люди моложе 45 лет – всего лишь одну десятую. Однозначно в какой-то момент произойдет смена элит и переход благосостояния, влияния и власти в руки нового поколения. Таковым, скорее всего, окажутся те самые «дети перестройки», и произойдет это примерно на горизонте 5–10 лет. В девяностые тридцатипятилетним, выросшим в эпоху застоя, пришлось срочно перестраиваться на рыночные рельсы. В двадцатые новым тридцатипятилетним, выросшим в эпоху нефтяного роста, придется искать новые способы пересборки экономики и перезапуска роста в ситуации, когда население сжимается, эмиграция вымывает мозги, потребление стагнирует, а геополитическая напряженность только растет.

Мы не до конца представляем себе масштаб задачи, которую нам придется решать. Самый грубый расчет показывает, что даже если рост российской экономики составит 4%, как в смелых прогнозах видит Минэкономразвития, а рост экономики США – 2,5% в год, то нам потребуется 60 стабильных лет роста для того, чтобы догнать их по уровню ВВП на душу населения по ППС. При этом нельзя забывать, что население США в отличие от России медленно, но стабильно растет, в том числе за счет качественной иммиграции. Нам же придется нести бремя ухудшающейся демографии и повышать производительность труда в разы, а не на десятки процентов. Чтобы это сделать, необходимо решать комплекс очень сложных проблем, подход к которым мы оттягивали, как могли.

В первую очередь придется пересматривать систему социального обеспечения, как бы мы от этого ни убегали. Уже сегодня Пенсионный фонд имеет дефицит, хотя средняя пенсия составляет всего лишь 38% от средней зарплаты (в развитых странах 60–70%). Поскольку доля пенсионеров будет расти, мы уже не сможем обеспечивать их только за счет ренты и изъятия налогов у работающего населения. По всей видимости, социальному государству всеобщего благосостояния приходит конец, и к чему это приведет, представить довольно сложно. Можно повысить пенсионный возраст, но в долгосрочной перспективе это вопрос не решит. Что же делать?

Если людей становится меньше, а денег надо получить больше, то необходимо повышать производительность труда, которая сегодня в разы меньше наших экономически продвинутых соседей. Говорится об этом давно. Благо цифровизация и автоматизация предоставляют для этого все возможности. Однако в случае замены неэффективного человеческого труда машинами и искусственным интеллектом опять придется решать массу моральных и социальных дилемм, подобных «бунту таксистов» против Uber в Европе, и страна может превратиться в одно большое Пикалёво. В противном случае – идти по пути стран Азии, в большинстве из которых никакой пенсии не предусмотрено. Что тоже чревато.

Лишь каждый пятый работник всех российских организаций имеет отношение непосредственно к деятельности по созданию продукта

Проблема производительности заключается в том, что рост продуктивности невозможно просто «купить». Например, недостаточно разработать и установить систему электронного документооборота или ведения бухгалтерского учета для того, чтобы повысить эффективность. Придется также в масштабах страны упрощать правила бухучета и ведения кадрового делопроизводства. Оптимизация процессов и изменение регулирования высвободят миллионы людей, которые сегодня выполняют явно избыточные или формальные функции. По оценкам, лишь каждый пятый работник всех российских организаций имеет отношение непосредственно к деятельности по созданию продукта или ценности. Возникает парадокс: рабочая сила сокращается в целом, но все равно остается избыточной в определенных секторах и регионах. И что делать с ней, непонятно, потому что географическая и социальная мобильность населения довольно низки.

Получается, что население может быть одновременно и демографическим капиталом, и демографическим обременением. Граница проходит там, где начинается поддержка частной инициативы, приоритет образования, спрос на талант и создание условий для интеллектуальной и предпринимательской самореализации внутри страны. Экономическое чудо невозможно, если рассматривать население исключительно как рабочую силу, рынок или пассив, которому надо платить пенсии и зарплаты. Демографическое «окно возможностей» с точки зрения количества трудоспособного населения для России, увы, уже закрывается. Пора делать ставку на качество.

Андрей Шапенко - Руководитель проектов Института исследований развивающихся рынков Московской школы управления СКОЛКОВО

Оригинал – Слон.Ру

Версия для печати