06.02.2006 | Валерий Выжутович

ОДНОСТОРОННЯЯ ЗАТОЧКА

Общественная палата взялась за слово. То есть взялась за дело, входящее в круг и других ее дел - следить за соблюдением свободы слова в СМИ. Соответствующая комиссия вступилась за два региональных телеканала. Подняться на их защиту заставили конфликты, случившиеся в Калининграде и Туле. Оба, как видится членам палаты, имеют политическую подоплеку.

Бывший калининградский вице-губернатор потребовал привлечь к уголовной ответственности руководство медиахолдинга «НТРК «Каскад» по подозрению в присвоении 2,9 млн. рублей. Но, похоже, тут дело в другом: идет кампания по выборам в областной парламент, и кто-то просто намерен взять медиахолдинг под контроль.

В Тульской области - другая история. Там прекращена трансляция программ телекомпании «Плюс 12». Отключение от эфира произошло не без участия заинтересованных лиц - лояльных областным властям депутатов городской думы. Причем, по словам члена ОП Эдуарда Сагалаева, канал был отключен «в нарушение всех правил и законодательства, которое предписывает, по крайней мере, предупреждать об отключении за 30 дней».

Подобными сюжетами полнится хроника скандалов и конфликтов в отечественных СМИ. Ну вот еще два. Сообщив о том, что происходит с телевидением в Калининграде и Туле (члены ОП созвали для этого пресс-пресс-конференцию), председатель комиссии Павел Гусев поднялся до обобщений: «Региональные СМИ находятся в роли пристяжных лошадок руководителей регионов и не просто искажают информацию, а подают ее в совершенно ином свете».

Констатация очевидного разочаровала. Это, прямо скажем, не совсем то, чего общество (а уж калининградские и тульские тележурналисты - в первую очередь) вправе было бы ожидать от своих избранников. Деятельное и действенное вмешательство в конфликт - вот на что хотелось бы рассчитывать в этом и подобных случаях. Увы. «Предать скандалы гласности - это единственное, что мы можем», - посетовал Эдуард Сагалаев.

Ну что ж, если так, то делегированные в ОП защитники свободы слова по реальным возможностям, им предоставленным, мало чем отличается от своих подзащитных. Печатные и электронные СМИ, они ведь тоже только то и могут, что информировать публику о фактах беззакония, мздоимства, воровства и т.п., а принимать меры - это уж дело властей (времена, когда фельетон в «Правде» был беллетризованным ордером на арест, слава богу, прошли). Но если пресса - общественный рупор, не более, то орган гражданского контроля над властью, на мой взгляд, еще и общественный инструмент.

Собственно, с этим никто и не спорит. Да, инструмент. Однако во всем, что касается прессы, он заточен лишь в одну сторону. Ну смотрите. Палата может сообщать о нарушениях свободы слова в правоохранительные, надзорные или регистрационные органы. Свои заключения члены палаты вправе направлять руководителям СМИ, допустившим нарушения, их учредителям, а также любым другим «должностным лицам» и «иным компетентным госорганам».

Короче, Общественная палата, как сказано в законе, наделена правом осуществлять контроль за «соблюдением свободы слова в СМИ». «В СМИ» - значит внутри информационного пространства. Попросту говоря, в компетенции палаты - интересоваться тем, как ведет себя пресса. Не отступают ли журналисты от буквы и духа закона. Не пренебрегают ли профессиональной этикой. Это нормальный интерес. Тем более что поводов для предъявления общественного счета российская пресса предоставляет в щедром избытке. Как показали недавние опросы в Москве, 49 процентов граждан требуют ввести цезуру на центральных телеканалах. Среднероссийская же цифирь, отражающая такое желание, и того внушительнее: 75-80 процентов. Впрочем, расшифровка этого показателя делает его не столь уж беспросветным. Граждане хотят не политической цензуры, а нравственной. Требуют ввести запрет не на общественную экспертизу действий власти, не на открытые дискуссии между различными политическими силами, а на тиражирование пошлости, демонстрацию по ТВ сцен насилия и жестокости и прочую «чернуху».

Откликом на этот массовый запрос и стали поправки к закону «Об Общественной палате», наделяющие ее правом контролировать деятельность прессы.

Разумеется, лучший способ для СМИ избежать регулирования (государством ли, Общественной палатой) - это саморегулирование. Но добровольно принятые медиа-сообществом этические кодексы то и дело нарушаются. Хартия телевещателей «Против насилия и жестокости» трещит под напором непотребной продукции. Помню, как побывала в Москве представительная делегация Всемирного комитета свободы прессы. Международные эксперты изучали документы, встречались с журналистами и политическими деятелями, беседовали с представителями власти. И пришли к выводу, что свобода прессы в России подвергается испытаниям. В числе угроз ей наши зарубежные коллеги назвали и такую: отсутствие высоких этических и профессиональных стандартов в самой журналистской среде. Вот об этой угрозе мы почему-то реже вспоминаем. Требуется сделать усилие над собой, чтобы признать, что информационный товар, производимый отечественными мастерами пера, микрофона и телекамеры, вообще-то, далек от мировых кондиций. Редко кто из журналистов рискует публично сказать коллегам: друзья, мы имеем именно ту свободу, какую заслужили.

Все это так. Но хотелось бы уяснить и другое. Общественная палата намерена лишь пресекать злоупотребления свободой слова со стороны СМИ или своим авторитетным вмешательством она еще будет ограждать ее от посягательств извне (диктата властей, произвола собственников, экономического удушения)? И станет ли палата реагировать на некоторые тенденции, тревожащие журналистское сообщество? К примеру, на попытки возбуждать уголовные дела против представителей прессы, когда достаточно гражданского иска о защите чести и достоинства. По обвинению в клевете в Москве едва не отправили за решетку корреспондента журнала «Компьютерра» Дмитрия Коровина, разоблачившего компьютерных пиратов. В Рязани отдали под суд журналиста Михаила Комарова за то, что героя своей статьи назвал олигархом. За подписание номера с «клеветнической» статьей едва не схлопотал тюремный срок Максим Глазунов, заместитель главного редактора популярной в Красноярске «Сегодняшней газеты».

Эта форма борьбы с журналистами - через уголовное преследование за клевету - становится все более популярной. Элементарная месть за публикацию камуфлируется судебным разбирательством. Расчет тех, кто осваивает новые технологии давления на журналистов, вполне понятен. После пары вызовов в суд у автора возникает естественное желание избежать третьей повестки.

Донесений с фронта судебной борьбы не против представителей прессы, а в их защиту куда как меньше. Вот, скажем, один из вопросов, который Общественная палата может и обязана поставить: почему серия заказных убийств журналистов в Тольятти до сих пор не расследована?

Если Общественная палата не вменит себе в обязанность защищать свободу слова от покушений на нее, журналистов - от несправедливых гонений, а будет лишь выискивать нарушения в деятельности СМИ и сообщать об этом куда следует, что мы получим? Гражданский надзор над прессой, которая сама является важным элементом гражданского общества?

Контроль за соблюдением свободы слова… Только «в СМИ» или еще и «в отношении СМИ»? Полагаю, одно без другого не может существовать. Этот общественный инструмент должен быть обоюдоострым.

Валерий Выжутович – обозреватель «Российской газеты», ведущий программы «газетный дождь» канала ТВЦ

Версия для печати