12.01.2017 | Александр Ивахник

Контуры «Брексита»

В связи с приближением срока, когда Великобритания должна будет задействовать статью 50 Лиссабонского договора о выходе из Евросоюза, в стране резко оживились дискуссии о том, как же все-таки будет выглядеть «Брексит». И хотя Тереза Мэй и ее консервативное правительство по-прежнему не раскрывают конкретные планы по выходу из союза, со стороны британских руководителей появляется все больше намеков касательно их стратегии.

Прошло уже более полугода после судьбоносного, горько разочаровавшего Европу, да и почти половину жителей Соединенного Королевства референдума о членстве в ЕС, а в стране вроде бы ничего не меняется. Вопреки многим прогнозам, экономика не погрузилась в рецессию, а жители постепенно оправились от потрясения и демонстрируют высокую потребительскую активность. Возглавившая после референдума новое правительство Тереза Мэй сразу объявила, что ей с коллегами потребуется некоторое время, чтобы выработать стратегию выхода из союза, в котором Великобритания находилась 43 года. Лидеры ЕС, в свою очередь, подчеркнули, что не будут вести никаких предварительных переговоров по «Брекситу», пока Британия не даст формальный ход «бракоразводному процессу».

Что касается расписания этого процесса, то обе стороны пришли к договоренности, что переговоры начнутся в марте этого года и завершатся в октябре 2018 года (т.е. продлятся 18 месяцев). В таком случае Британия сможет фактически выйти из ЕС в отведенные 50-ой статьей Лиссабонского договора два года – к марту 2019 года. До этого времени она будет сохранять существующие условия членства в ЕС и продолжать участвовать в его институтах, хотя ясно, что реальное влияние Британии в союзе будет быстро слабеть, да и уже на глазах снижается. Члены британского правительства и чиновники ЕС также говорят о том, что после вступления договора о выходе Великобритании из ЕС в силу, вероятно, потребуется какой-то технический переходный период для имплементации достигнутых соглашений. Сколько времени он может занять – пока неясно.

Будучи министром в кабинете Дэвида Кэмерона, Тереза Мэй довольно критично высказывалась в адрес Евросоюза, особенно его миграционной политики, но выступала за сохранение членства страны в ЕС. Возглавив правительство, в первые месяцы после референдума Мэй подчеркивала необратимость его результата, постоянно повторяя фразу «Brexit – значит Brexit». Но от комментариев о том, как он должен проходить и какие отношения Великобритания в итоге будет иметь с объединенной Европой, премьер-министр уклонялась. Через некоторое время появились слухи, что в правительстве рассматриваются два варианта выхода: «жесткий Brexit» и «мягкий Brexit». Первый предполагает возвращение полного контроля над миграцией, в т.ч. над потоком рабочей силы из стран ЕС, несмотря на риск введения торговых ограничений, таможенных тарифов на экспорт и импорт. Второй – сохранение полного доступа на единый рынок ЕС за счет отказа от суверенного контроля над миграцией.

Понятно, что Британия заинтересована в том, чтобы сохранить свободный доступ к единому рынку. Но ключевым при выборе мягкого или жесткого сценария выхода из ЕС является решение вопроса о свободе передвижения рабочей силы, которая представляет один из четырех основополагающих принципов ЕС вместе со свободой передвижения капиталов, товаров и услуг. Высшие должностные лица Евросоюза Жан-Клод Юнкер и Дональд Туск, а также канцлер Германии Ангела Меркель неоднократно и однозначно заявляли о том, что отказ Британии от свободы передвижения рабочей силы сделает для нее невозможным полный доступ на единый рынок ЕС.

В последнее время появляется все больше признаков того, что премьер-министр Тереза Мэй склоняется к варианту жесткого «Брексита». Возможно, на ее позицию повлияли требования со стороны по преимуществу антиевропейски настроенного актива партии тори, а также давление рьяных евроскептиков внутри кабинета – министра иностранных дел Бориса Джонсона, главы специального министерства по вопросам выхода из ЕС Дэвида Дэвиса и главы нового министерства международной торговли Лиама Фокса. Во всяком случае, 20 декабря Мэй заявила в Палате общин: «Референдум 23 июня является очень ясным месседжем о желании людей, чтобы мы взяли контроль над нашими границами и контроль над иммиграцией из ЕС, как и из стран вне ЕС». 8 января в телеинтервью премьер-министр вновь подтвердила, что результат референдума влечет необходимость отменить свободу передвижения рабочей силы и ввести контроль над иммиграцией людей из Евросоюза.

Глава кабинета уклонилась от прямого ответа на вопрос, означает ли это приоритет контроля над иммиграцией по отношению к доступу на единый рынок. «Я считаю неправильным смотреть на это как на бинарную проблему – либо вы имеете контроль над иммиграцией, либо имеете хорошую сделку по торговым отношениям. Вне Евросоюза мы сможем устанавливать наши правила для людей, прибывающих из стран ЕС, но мы также, в качестве части соглашения по «Брекситу», будем добиваться наилучшей сделки касательно наших торговых отношений с Евросоюзом», – сказала Мэй. Вместе с тем, намекая на готовность отказаться от сохранения свободного доступа на единый рынок, лидер правящей партии заявила, что Британия покидает ЕС и не будет стремиться сохранить какие-то элементы членства. О той же готовности говорит и озвученное намерение британского правительства выйти из-под юрисдикции Суда Евросоюза – все члены единого рынка должны выполнять его решения. Кроме того, похоже, Великобритания склоняется к выходу и из европейского таможенного союза. В телеинтервью 8 января Тереза Мэй отметила, что после выхода из ЕС Британия сможет заключать отдельные торговые соглашения со странами вне Европы, что невозможно при сохранении членства в таможенном союзе.

Что касается торговых отношений непосредственно с Евросоюзом, то, возможно, предпочтительным вариантом для Британии станет заключение торгового соглашения по типу того, что недавно было заключено между Канадой и ЕС. Ясно, однако, что достижение такого соглашения – это неблизкая перспектива, что переговоры о нем займут не два года, в течение которых Великобритания еще будет сохранять членство в ЕС, а гораздо больше времени. И этот промежуточный период неопределенности неизбежно будет очень трудным для страны и ее экономики.

Ставший наиболее реальным сценарий жесткого «Брексита» внушает серьезные опасения и части высшей британской бюрократии, и многим парламентариям, в т.ч. из рядов правящей партии, и основной части британского бизнеса. 3 января подал в отставку сэр Айвен Роджерс – широко уважаемый постоянный представитель Великобритании в ЕС. В ноябре ушел в отставку его заместитель. Оба были опытными переговорщиками, имевшими широкую компетенцию в делах Евросоюза. Уходя, Роджерс отметил, что в подходе правительства к предстоящим переговорам с ЕС присутствуют «необоснованные аргументы и путаное мышление». Реакция британского бизнеса на телеинтервью Терезы Мэй 8 января была явно встревоженной – курс фунта стерлингов упал до двухмесячного минимума. Перспектива потери свободного доступа на единый европейский рынок особенно пугает финансовый сектор экономики, значительная часть операций которого проходит за Ла-Маншем. «Жесткий Brexit» категорически не устраивает и Шотландию. И хотя первый министр правительства Шотландии и лидер правящей там партии Никола Стёрджен заявила, что повторный референдум о независимости от Великобритании в 2017 году организован не будет, в случае, если переговоры Лондона о выходе из ЕС пойдут по худшему сценарию, проведение такого референдума в будущем весьма вероятно – законопроект о нем уже разработан.

Таким образом, обманчивое затишье, установившееся в Великобритании в последние месяцы прошедшего года, подходит к концу. Впереди – неизведанный и пока мало понятный процесс «развода», наверняка несущий много коллизий и неожиданностей, которые будут регулярно встряхивать жизнь Соединенного Королевства.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати