13.03.2017 | Татьяна Становая

Гуманизация образа Путина в контексте предвыборной кампании

7 марта президент России Владимир Путин подписал указ о помиловании Оксаны Севастиди, осуждённой в марте 2016 году за госизмену. Это событие снова подстегнуло дискуссию о вероятной «оттепели» в России. 9 марта в издании РБК вышла публикация, в которой, со ссылкой на кремлевские источники говорилось о личном участии президента Путина в последних громких освобождениях.

Севастиди была задержана в январе 2015 года. В марте 2016-го ее приговорили к семи годам колонии за СМС-сообщения, которые она отправила в 2008 году Тимуру Бускадзе из Сухума. По словам самой осужденной, она познакомилась с ним во время поездки в Тбилиси и больше никогда с ним не виделась, лишь изредка переписываясь. Незадолго до начала боевых действий в Южной Осетии Бускадзе написал Севастиди и спросил, не видела ли она военной техники в Сочи. Женщина ответила, что заметила поезд с техникой, который шел в направлении Абхазии. Следствие отмечало, что Бускадзе был грузинским разведчиком, о чем свидетельствует справка, выданная органами госбезопасности Абхазии.

Защита Севастиди намерена добиваться отмены приговора и оправдания, несмотря на помилование. ​«Решение о помиловании не отменило приговор Краснодарского краевого суда. Мы считаем решение незаконным и настаиваем на ее невиновности. 15 марта попытаемся это доказать в Верховном суде, где мы будем пытаться добиться отмены приговора Краснодарского суда», — рассказал РБК адвокат Евгений Смирнов.

В последнее время действительно можно наблюдать набор явлений, дающих основания говорить о некой новой тактике власти во внутриполитической жизни страны. Освобождение Ильдара Дадина, пересмотр дела Евгении Чудновец в Верховном суде, а теперь еще и помилование Оксаны Севастиди идет вразрез с тенденциями последних лет. Появилась также информация о том, что условно-досрочно может быть освобожден и Сергей Удальцов, лидер «Левого фронта», осужденный за организацию массовых беспорядков в мае 2012 года. Одновременно знаковым событием стала либерализация избирательного законодательства, хотя и она носит весьма ограниченный характер (касается исключительно президентской кампании).

При этом большинство наблюдателей сходятся во мнении, что об оттепели говорить преждевременно: происходящие события остаются очень локальными, точечными и в целом не предусматривают изменения отношения власти к своих критикам или внесистемной оппозиции. Кроме того, сохраняется и ряд значимых ограничителей, остающихся высоким барьером на пути любой возможной либерализации. Во-первых, в последние годы в значительной мере усилилось влияние правоохранительных органов, руководство которых идеологически относится к числу «охранителей», жестких консерваторов. Наблюдалось расширение формальных и неформальных прерогатив ФСБ, а также рост влияния спецслужб на внутреннюю политику. Этот фактор продолжает оставаться одним из ключевых, что подтвердили недавние обыски у правозащитницы Зои Световой.

Во-вторых, в политической сфере России сохраняется значительное влияние консервативных кругов, которые фактически заняли монопольное положение в сфере публичной политики. Кроме того, и «традиционные ценности» остаются своеобразной идеологической основой многих политических решений власти. Показательно, например, решение Минкульта присвоить мультфильму «Красавица и чудовище» минимально допустимый возраст для показа – 16 лет – так как один из его персонажей является гомосексуалом. Причем интересно, что депутат Виталий Милонов все равно остался недоволен этим решением, так как комиссия не нашла в фильме пропаганды гомосексуализма (что означало бы его запрет).

Это означает, что любая либерализация неизбежно столкнется с заметным сопротивлением политической среды. При этом важно признать, что само по себе непонимание происходящего (о природе и границах «оттепели, ее политических последствиях, возможном влиянии на дальнейшую расстановку сил) создает определенную напряженность. Ведь даже сама дискуссия об «оттепели» или либерализации может трактоваться как фактор потенциального усиления системных либералов и будущего ослабления консерваторов. Интересно, например, что протоиерей Всеволод Чаплин резко раскритиковал освобождение Ильдара Дадина, призвав не только не отменять скандальную норму 212.1 Уголовного кодекса, но и ужесточить ее. «Власть имущие выступают не против себя, а против страны и народа, когда проявляют мягкость к бесам революции и к людям, в которых эти бесы вселились. Им не место на земле или небе - место им в аду…», - написал он в своем Facebook, добавив, что «пока с культом Дадина боятся бороться даже патриотические публицисты».

«Оттепель» отрицает в своем LiveJournal и Эдуард Лимонов, указавший, что помилование Чудновец и Севастиди имело место в преддверии Международного женского дня, и не несет в себе никакого дополнительного политического смысла.

Таким образом, сама по себе дискуссия о том, имеет ли место пересмотр консервативного политического тренда (будь то его смягчение, либерализация или «откат консервативной волны»), становится самостоятельным политическим фактором, где сторонники любого смягчения заинтересованы в актуализации дискуссии, в то время как противники – в девальвации значимости «либеральных» событий.

В то же время, кажется, сам Кремль не торопится политизировать последние решения власти о громких освобождениях. Появляется все больше подтверждений тому, что «либерализация» на сегодняшний момент является не институционным (меняющим правила игры) или политическим (усиливающем влияние либералов) явлением, а коммуникационным, то есть направленным на обновление содержания диалога власти с «прогрессивной» частью общественности и снятие обеспокоенности авторитарными трендами и советизацией режима. «Есть понимание, что перед выборами президента ​нужна некая либерализация», — говорил РБК 9 марта высокопоставленный собеседник РБК в Госдуме, не исключив, что, возможно, будет пересмотрен еще ряд громких дел.

При этом источники РБК особенно подчеркивали личное участие Владимира Путина в исправлении несправедливости. В конце декабря в ходе ежегодной пресс-конференции президент называл подход суда к делу Севастиди «достаточно жестким». «Честно говоря, я просто не знаю деталей. Если она [Севастиди] что-то написала в своих СМС-сообщениях, то она же написала то, что видела, это все видели, значит это не представляло из себя никакой тайны большой», — отметил глава государства. Тогда же он пообещал разобраться в деле Чудновец.

Особая персональная роль президента, что подчеркивается в публичном пространстве, призвана гуманизировать образ Путина перед переизбранием. «Администрация президента обратила внимание соответствующих органов на ситуацию [вокруг дела Чудновец]», попросив их «перепроверить обстоятельства дела», говорил собеседник РБК. «Все, в том числе руководство компетентных органов, согласились с тем, что это [реальный срок для Чудновец] перебор», — резюмировал чиновник. По его словам, если бы даже вопрос о деле Чудновец не прозвучал на пресс-конференции, «пересмотр дела все равно бы был».

В то же время источник РБК был подчеркнуто осторожен, призвав не искать в последних событиях тенденций: не стоит связывать решения по делам Чудновец и Дадина: «Эти два события между собой никак не связаны. И это не тенденция», указал он.

Действительно, создается впечатление, что либерализация – это то, что по большей части хочет видеть более прогрессивная часть элиты в действиях Кремля, в то время как сам Кремль, судя по выше приведенной цитате источника, проводит грань между гуманизацией образа Путина (исправление несправедливостей, перегибы) и «оттепелью», избегая создавать завышенные ожидания.

Именно поэтому политика на гуманизацию образа Путина заведомо создает рамки для либерализации. Это также может быть связано и с тем, что Сергей Кириенко как новый куратор управления внутренней политики в своей работе придерживается приоритета на снижение внутриэлитной конфликтности. Это видно по работе с губернаторами, а также коррекции стилистики ОНФ, выстраиванию более «технократической» работы с экспертным сообществом.

В данном случае очень важно различать гуманизацию как «технический» процесс и либерализацию как процесс политический: последнее может рассматриваться властью даже как потенциально опасное явление, способное усилить противоречия между прогрессистами и консерваторами. «Техничность» линии на гуманизацию образа Путина без политизации этого процесса позволяет легче встраиваться в это и фигурам, близким к прежнему руководству управления внутренней политики и фактически ответственных за прежнюю консервативную волну. Так, автор жесткой нормы УК 212.1 Александр Сидякин указывал, что «в момент принятия [закона] его актуальность и своевременность сомнений не вызывали: в то время в соседнем государстве люди использовали несовершенство украинского законодательства для того, чтобы совершить незаконный государственный переворот, я очень не хочу, чтобы в моей стране происходили подобные вещи», — говорил он «Медузе». «Решение о поддержке этой законодательной инициативы принимал другой парламент, состав депутатов изменился на 70%, и я не исключаю, что их мнение будет совершенно другое», — указал он, добавив, что если нужно будет норму пересмотреть, парламент это сделает.

Интересно также, что новая кремлевская линия получила осторожную поддержку и со стороны экспертного сообщества, близкого к Владиславу Суркову. Но и в этой среде подчеркнуто говорят не об «оттепели», а о «волне отката». «Если присмотреться внимательнее, то можно заметить, что власть занимается устранением симптомов, избавляется от ненужного багажа, который был бы лишним грузом на выборах, но она не изменяет саму систему. Даже возможный отказ от жестких законодательных норм не переведет изменения в формат либерализации политического курса, так как исправление ошибок не меняет политику в глобальном плане», - говорилось на сайте «Актуальные комментарии», считающемся близким к Суркову.

На сегодня можно с большой осторожностью говорить о политике Кремля по гуманизации образа Владимира Путина в рамках предстоящей предвыборной кампании. При этом ни сама власть, ни политическая среда пока не готовы к реальной либерализации или «оттепели»: для этого не создано политических условий, а общее отношение власти к «врагам» режима остается достаточно жестким. Даже помилование Севастиди означает нежелание власти пересматривать ее дело (ведь помилование – акт гуманизма в отношении преступника). Однако гуманизация в перспективе может начать играть самостоятельную роль, влияя на решения власти и становясь определенного рода ограничителем для консервативной волны. В таком случае нельзя исключать, что это окажется лишь базой для будущей «оттепели» при условии, что страна не окажется в новых «военных» условиях или в рамках логики «осаждённой крепости», как это было последние годы и существенно повлияло на ужесточение режима.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати