04.04.2017 | Максим Артемьев

Общественная стрессоустойчивость: как теракт в Петербурге повлияет на массовое сознание?

Теракт в петербургском метро породил множество конспирологических версий относительно целей его заказчиков и исполнителей. Приуроченный под визит Владимира Путина в родной город взрыв показал не только пробелы в системе безопасности городского транспорта, но и готовность населения некритически воспринимать всякого рода слухи и домыслы.

Публика вспоминает и про взрывы 1999-го, во время Первой чеченской войны, и про Беслан 2004-го, когда теракт стал поводом для принципиальных политических изменений. Идут разговоры и про «начало избирательной кампании» и т.д. Но какие же могут быть реальные последствия от случившейся вылазки террористов? Вся история показывает, что террористы крайне редко достигают своих целей. Особенно, когда террористические акты направлены не на конкретных жертв, а поражают абсолютно случайных людей. Кратковременное создание паники в таких случаях не переходит в долгосрочные политические последствия.

Убийство Столыпина – едва ли не единственное исключение, когда ликвидацией государственного деятеля такого масштаба, удалось всерьез повлиять на судьбу целой империи. Перед тем целая волна террористических актов в 1905-1907 захлестнувших Россию, закончилась, в общем-то, безрезультатно. Можно вспомнить вспышку терактов в Иране летом 1981 во время острого политического кризиса. Тогда были убиты и президент, и премьер-министр, и глава Верховного суда, несколько министров и несколько десятков депутатов, тяжело ранен нынешний верховный лидер страны - Хаменеи. Но эти потери привели только в консолидации режима и к полному разгрому оппозиции.

Если обратиться к уже упомянутым взрывам в сентябре 1999-го в Москве и Волгодонске, то они парадоксальным образом только укрепили власть и мотивировали население поддерживать ее военные усилия в Чечне. Паника не переросла в пораженчество - наоборот, требование уничтожить гнездо терроризма на Северном Кавказе стало не просто общим местом, но и одним из лозунгов под которым прошла крайне удачная избирательная кампания «Единства». А через полгода Владимир Путин, еще вчера никому совершенно неизвестный, был избран президентом России уже в первом туре.

Чтобы теракт попал в центр общественного внимания на длительное время и мог так или иначе использоваться в политике, необходимы, во-первых, долгосрочные последствия, во-вторых, создание соответствующего фона в СМИ.

Взрыв в петербургском метро пока является (и, хотелось бы надеяться, таковым и останется) изолированной диверсией. Даже если суммировать к нему расстрел «ваххабитами» сотрудников ГИБДД в Астрахани, он не создает впечатления серьезной террористической угрозы. Специфика массового восприятия СМИ такова, что если событие не повторяется и не представляет собой системного явления, оно быстро вытесняется на периферию общественного сознания и внимания масс-медиа.

Население России убеждено, что в целом оно защищено от террористической угрозы, и единичные ее проявления, которые, видимо, в ближайшей перспективе, увы, будут повторяться, не меняют картины мира в целом. Кроме того, нужно учитывать специфику РФ – уровень терпимости в стране куда выше, чем в Европе, например. Испытавшая тяжелейшие потрясения (Буденновск, Кизляр, Норд-Ост, Беслан) в 90-е - начале 2000-х в связи с чеченскими войнами, Россия с большим фатализмом и с меньшей требовательностью к власти относится к терактам. Взрыв авиалайнера над Синаем в 2015 не привел к давлению на власть с целью отменить военную операцию в Сирии. А сейчас даже нет четких требований, которые бы террористы могли бы ставить перед руководством РФ. Люди не считают, что если они выйдут на улицы с требованиями отставки властей или конкретных силовиков, ситуация с безопасностью улучшится. Россияне готовы терпеть, если они верят, что Кремль заботится о них, и что данный теракт, скорее, исключение. Пока – судя по данным соцопросов, они доверяют президенту и возглавляемой им вертикали власти, в том числе силовикам.

Со своей стороны Кремль, благодаря грамотно выстроенной пиар-политике, создает у них именно такое ощущение. Федеральные телеканалы подают информацию так, что у людей не остается впечатления, что от них что-то скрывают и пытаются обмануть. Возложение Владимиром Путиным цветов у станции метрополитена было показано в прямом эфире как спонтанное неожиданное действие, при минимуме охраны, когда телевизионщикам не мешали вести уже начатую трансляцию. С другой стороны, не допускается перехвата медийной повестки дня оппозицией или теми экспертами, которые могли бы жестко критиковать предпринимаемые меры безопасности.

Исходя из вышеперечисленного, маловероятно, чтобы террористическая опасность вошла в повестку дня как президентской кампании 2018-го года, так и занимала центральное место в общественных дискуссиях 2017-го. Власти невыгодно концентрировать внимание на этом, поскольку данная тема может звучать как свидетельство ее неуспеха на этом поприще. Если в 1999-2000 гг. или в 2004 г. борьба с террором объединяла население, и оно с пониманием относилось к ограничению тех или иных свобод, то сегодня в качестве мобилизационной темы она уже не заиграет. Оппозиция также не сможет ею воспользоваться в ввиду вышеотмеченной неспособности долго концентрировать эмоции на страхах.

Максим Артемьев – политолог, кандидат психологических наук

Версия для печати