03.07.2017 | Марина Войтенко

Инвестиции – пробуждение от летаргии

По оценкам Банка России, годовой темп прироста ВВП во втором квартале на фоне более быстрого, чем ожидалось ранее, восстановления промвыпуска и дальнейшего усиления потребительской и инвестиционной активности может оказаться ближе к верхней границе прогнозного интервала в 0,9-1,3%. В третьем квартале экономический рост может ускориться до 1,3-1,8%. В экспертном сообществе тоже мало кто сомневается в том, что динамика российского хозяйства понемногу движется вверх. Тем не менее, предположения о скорости позитивных макротрендов более умеренны по сравнению с официальными версиями. Причины разночтений – представления о качестве промышленной и прочей статистики и реальных перспективах инвестиционных процессов.

И экспертное сообщество, и официальные комментаторы связывают возможности роста, в том числе и вложений в основной капитал с внутриэкономическими факторами. Так, восстановление спроса на машины и оборудование привело по итогам весны к увеличению не только импорта, но и отечественного производства, причем, как отмечают в ЦБ РФ, относительно равномерного по товарным группам. Наметились и признаки восстановления выпуска строительных материалов, впрочем, с ощутимой неоднородностью в его динамике по отдельным позициям, что пока не дает уверенности в устойчивости тренда, хотя определенные надежды на развитие позитивных тенденций в секторе внушает рост объема строительных работ три месяца к ряду.

В Центробанке ожидают ускорения прироста инвестиций в основной капитал во втором квартале-2017 до 3-5% после 2,3% в январе-марте и некоторого замедления темпа (до 1,5 – 3,5%) в июле-сентябре, что будет обусловлено эффектом высокой базы прошлого года. Тем не менее, в МЭР уверены, что инвестактивность будет играть роль «главной базы экономического роста в ближайшие годы», не исключая повышения прогноза-2017 по инвестициям с 2% до 3%.

В то же время, доля инвестиционного сектора в структуре промвыпуска в январе-мае изменилась незначительно, увеличившись, по расчетам Минэкономразвития, на 0,8 п.п. год к году, достигнув 12,67%. Причем произошло это преимущественно за счет роста в машиностроении – +0,83 п.п. Однако динамика производства машин и оборудования для внутреннего рынка остается неустойчивой. В целом сектор после роста в январе-марте в апреле и мае продемонстрировал отрицательную динамику (-9,4% год к году и -2,2% соответственно). Положительный итог пяти месяцев (+2,6%) был обеспечен в основном отраслей с наибольшей господдержкой (производство автотранспортных средств – +13,8, зерноуборочных комбайнов – +49,9%, тогда как выпуск прочих транспортных средств и оборудования просел на 6,1%).

Конечно, эта несопряженность общего инвестиционного итога с секторальной динамикой связана и с методологическими проблемами, связанными с переходом Росстата в 2017 году на ОКВЭД 2 и досчетом ведомством капвложений за счет деятельности малого бизнеса и неформального сектора. Эксперты продолжают спорить о соответствии официальной статистики реально протекающим процессам, хотя и поддерживают вывод о развитии позитивных тенденций. Весь вопрос – в их размерности и качественных характеристиках. Так, с очисткой от сезонности промвыпуск в мае, по данным Росстата, вырос на 1,6% к апрелю; согласно расчетам НИУ ВШЭ, напротив, снизился на 0,8%; ЦМАКП фиксирует стагнацию; а Банк России – рост в 0,8%.

Между тем, данные качественных исследований деловой среды не дают оснований для уверенности в усилении позитивных трендов. Согласно результатам последнего опроса ИЭП им. Е.Т.Гайдара (опубликованы 30 июня), бурный рост инвестиционного оптимизма в промышленности в январе-марте (+24 пункта – пятилетний максимум) «после корректировки представлений о скорости выхода из текущего кризиса» во втором квартале сменился стабилизацией планов капвложений. О недостаточности стимулов для их наращивания свидетельствуют и оценки руководителей промпредприятий – недостаток инвестиций сдерживает рост выпуска только у 14% – минимум в 2014–2017 годах, инвестиции в расширение производства актуальны лишь для 9%, а низкая производительность труда беспокоит только 7%. Понятно, что в такой ситуации ускорение модернизационных процессов маловероятно.

Вопросы по поводу прогнозов вложений в основной капитал в текущем году основаны и на зафиксированной Росстатом динамике чистого финансового результата предприятий и организаций (накопленной прибыли до налогообложения) в январе-апреле. По итогам четырех месяцев отмечено его падение почти на 10% в годовом выражении против роста на 7,4% в первом квартале. Дезагрегированные помесячные показатели прибыли снижаются с марта (минус 30%), причем нарастающим темпом ( в апреле – минус 47%). Последний раз такого рода спад фиксировался в мае-2016. Если учесть, что из прибыли финансируется более половины всех капитальных вложений, то наблюдаемое ухудшение финрезультата может потребовать корректировки предположений ЦБ РФ, о которых шла речь выше.

Примечательно, что убытки в январе-апреле снизились на 7,3% год к году (в первом квартале росли на 8%). Поэтому, приходят к выводу эксперты, главная причина слома тенденции – невысокие темпы восстановления потребительского спроса и доходов населения. Надеяться, что эти факторы выступят драйверами общеэкономического роста-2017, не приходится. Согласно опросам ВЦИОМ, более 80% россиян считают бедными тех, кому едва хватает средств на еду и одежду. В мае эта группа составила 39% (среди пенсионеров – 54%). Выше значение показателя быдло только в конце весны 2009 года (41%), а минимум был зафиксирован в мае-2014 (19%). По июньским данным «инФОМ», 51% респондентов в последние три месяца приходилось отказываться от запланированных трат (чаще всего от ремонтов и отдыха), у 63% нет сбережений, 68% не смогли отложить никаких средств за последний месяц. При таких раскладах влияние потребления на инвестиции будет носить по сути нейтральный характер еще длительное время, что вкупе с сокращением прибыли может оказаться более сдерживающим фактором для ВВП, чем предполагалось ранее.

Вместе с тем, что важно, на капвложения в РФ не давит долг корпоративного сектора. По оценке Банка международных расчетов (опубликована 25 июня), в мире в целом общий частный долг составлял в конце 2016 года 138% глобального ВВП (домохозяйства – 57%, корпоративный сектор – 81%). Для развитых экономик показатели насчитывают 195%, 95% и 101% соответственно, для развивающихся – 107%,36% и 71%. В России отношение общего частного долга к национальному ВВП достигает лишь 68% (население – 16%, компании – 52%). К тому же доля корпоративной компоненты за 2016 год потеряла 5% (долги домохозяйств к ВВП отметили нулевой прирост).

Ожидаемая траектория рубля, скорее всего останется относительно комфортной для инвестиций (прежде всего, для импорта технологий, машин и оборудования, а также стройматериалов). Консенсус-прогноз аналитиков – средний курс третьего квартала – 59,3 рубля за доллар США. В МЭР резких колебаний в июле-сентябре не предвидят. По мнению главы министерства Максима Орешкина, текущие значения – доллар около 60 рублей, евро – вокруг 68 рублей – будут «более-менее стабильными». В августе обещан даже пересмотр курсового прогноза в 63-64 руб/$ в сторону некоторого (хотя и не радикального) укрепления российской валюты.

В принципе ощутимую поддержку запуску инвестиционного мотора роста мог бы оказать бюджет. Однако первые впечатления от начавшегося на минувшей неделе в правительстве обсуждения нового трехлетнего финплана, говорят о том, что выбор (пока!) делается в пользу удержания статус-кво в расходной политике и ускорения фискальной консолидации (достижение фактической сбалансированности – размер дефицита сокращается с 1,6% ВВП до 0,8-0,9% в 2019-ом и 2020-ом приближается примерно на год). Заметное расширение госзатрат на 731 млрд рублей проектируется лишь в 2020 году.

По состоянию на 28 июня в параметрах трехлетки не видно следов пенсионной реформы, налогового маневра (включая инвестиционную льготу по налогу на прибыль), механизмов проектного финансирования, существенного перераспределения расходов в пользу человеческого капитала и т.п. Казалось бы, оно и понятно – решения все еще обсуждаются, но не приняты. Тем не менее, наблюдатели, основываясь на практике финансового планирования последних лет, уже рассматривают вероятность вступления в силу с 1 января 2018 года каких-либо крупных блоков из различных «планов реформ» практически как нулевую. Даже если к середине осени сложится некий их интегрированный вариант, быстрая его реализация, в том числе в плане стимулирования частных инвестиций и расширения государственных, маловероятна. То же касется, по-видимому, и программы повышения производительности труда (ее проект МЭР уже представило кабмину), согласно которому участвующие в ней компании по итогам аудита потенциала оптимизации издержек и систем управления могут рассчитывать на инвестиционный налоговый кредит и приоритетный доступ к средствам институтов развития. На уровне замысла остаются и масштабные меры по переходу РФ к цифровой экономике, предложенные ЦСР и способные, по оценке экспертов, существенно укрепить инвестиционную активность.

При всех различиях во взглядах на перспективы инвестиционного спроса между аналитиками официальных организаций и экспертных команд противоположности сходятся в одном – вложения в основной капитал пробуждаются от «летаргического сна». Продолжения их спада в текущем году, очевидно, не будет. Вместе с тем, стабилизация на уровне-2016 – вариант высоковероятный. Более высокий результат – это уже прямое следствие укрепления мотиваций бизнеса, самым непосредственным образом зависящих от преодоления как текущей, так и среднесрочной неопределенности в исполнении и планировании мер экономической политики. Низкая норма накопления по-прежнему остается одним из важнейших ограничений будущего роста, равно как и скорость подстройки всей системы госуправления под задачи структурной повестки.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати