27.02.2006

ВЕЧНОСТЬ ШАРОНА И ЖИЗНЬ ИЗРАИЛЯ

Вчера премьер-министру Израиля Ариэлю Шарону исполнилось 78 лет. Свой 78-й день рождения Шарон встретил в больнице, где он находится уже почти два месяца. Он перенес уже четыре сложнейших операции на сердце и все еще не выходит из состояния комы. Однако в политической судьбе его страны, пожалуй, не меньше неопределенности, чем в его собственной. Можно ли говорить о том, что после ухода Шарона из политики в Израиле начнется новая эпоха? Мнения Бориса Макаренко, Евгения Сатановского и Антона Носика.

Борис Макаренко, первый заместитель генерального директора Центра политических технологий:

Эпоха Шарона действительно закончилась, потому что надежд на то, что он вернется в политику, не осталось. С тяжелой болезнью Шарона и с большим возрастом Переса закончилась эпоха второго поколения израильских политиков. Долго у власти были люди, поднявшиеся еще в эпоху становления государства Израиль. После них пришло второе поколение. Но проблема Израиля в том, что за вторым поколением не пришло третье. Таких политиков, которые признавались бы общенациональными лидерами и стали бы признанными авторитетами для всего общества или для большей его части, сейчас нет.

Даже когда к власти приходили Барак и Нетаньяху, то и при них было заметно, что в трудное время для израильтян очень важен личный авторитет главы государства, несмотря на то, что Израиль - республика парламентская.

Поэтому после этих молодых политиков опять вернулся Шарон, поскольку равных ему по авторитету не было.

А сейчас есть общественный запрос на нового лидера, но лидера нет.

И хотя пустота наблюдается давно – ведь не будь ее, не вернулся бы Шарон, а в партии Труда ( Авода) не занимал бы первое место еще более престарелый Перес - драматизм ситуации в том, что Шарон уходит в больно уж напряженный для страны и для него самого момент, после того, как он так много взял на себя.

Мы не знаем, как сейчас пройдут израильские выборы. Но если бы в них принимал участие Шарон, возникла бы принципиально иная конфигурации партийной системы, появилась бы динамика. Появится ли она без Шарона – еще надо посмотреть.

Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока:

Эпоха тех, кто понимал, как строился Израиль, как работает созданная Бен Гурионом система и на какие клавиши нужно нажимать, чтобы она продолжала работать, закончилась вместе с болезнью Шарона и со старостью Переса. Сейчас возник новый Израиль, хотя и очень похожий на Израиль великих стариков, но все-таки принципиально другой.

Шарон сам по себе стал явлением и человеком номер один на Ближнем Востоке, одним из мировых гигантов. Уже сейчас можно сказать, что, безусловно, он один из величайших полководцев двадцатого века, ставший к тому же невероятно профессиональным политиком и удачливым менеджером. Человек, которого арабы ненавидят больше, чем любого другого израильтянина, в том числе и потому, что, несмотря на свое европейское происхождение, он не стал международным политиком и не стал политиком американо-европейского типа. Он был типичным ближневосточным политиком. Он смог сделать то, что не смог бы сделать никто другой. Поэтому он и великий враг и тот человек, который смог реализовать переселение. Он занял Ливан, он форсировал Суэцкий канал. Он - человек, который велик и в достижениях, и в ошибках.

Не случайно ему поклонялись даже мусульмане, которым довелось служить под его командованием, его боготворили марокканские евреи, любили лавочники, военные и профессора.

Он вел себя как царь, и в этом его величие, в этом его несчастье.

После Шарона будет то, что всегда бывает после великих. Будет жизнь, в ходе которой окажется, что великие не переворачивают Землю. После них приходят другие, у которых другой калибр. А великих помнят. Десятилетия, столетия, а некоторых - всегда.

Думаю, что Шарона будут помнить очень и очень долго, тем более что у евреев долгая память. Шарон, уйдя из политики и почти уйдя из жизни, ушел в вечность.

Антон Носик, главный редактор MosNews.Com, учредитель агентства 'Курсор' (Иерусалим):

В своей политике Шарон избрал курс, наиболее отвечающий сложившейся ситуации в стране и на международной арене. Естественно, все сегодняшние претенденты на его кресло обещают сохранить курс неизменным, а соперников обвиняют в том, что при них случатся какие-нибудь перемены. Изменить политику, заведенную Шароном, смог бы только яркий, умный и харизматичный политик, а таких среди нынешних претендентов не наблюдается. Ольмерту не хватает яркости, Перецу - ума, а Нетаниягу - харизмы. Все, что они могут обещать избирателю, - стабильность, то есть сохранение статус-кво.

Поэтому я думаю, что эпоха Шарона еще не закончена. О ее конце можно будет говорить, если появится новый харизматичный политик, который предложит иное направление развития, или пока не появится другая концепция политической стратегии взамен предложенного Шароном пассивного реагирования на ситуацию. Шарон сменил в премьерском кресле Эхуда Барака, который пытался радикально повлиять на ситуацию, отдав палестинцам Иерусалим. Опыт Барака научил израильтян, что нельзя делать резкие движения, не зная истинных намерений окружающих, от этого будет только хуже. Тут пришел Шарон и не сделал за 6 лет никаких резких движений. Ведь размежевание вообще ничего не изменило в отношениях между израильтянами и палестинцами. Оно не стало прологом ни к мирному диалогу, ни к обострению конфронтации. Просто Израиль провел передислокацию, отведя войска и население с тех позиций, которые в военном отношении невозможно было дальше оборонять. Если кто-то считал, что палестинцы в ответ полюбят Израиль, тот приглашается взглянуть на результаты январских выборов в автономии.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати