11.12.2017 | Татьяна Становая

Выдвижение Владимира Путина: сценарии президентской кампании

6 декабря президент России Владимир Путин, посещая Горьковский автомобильный завод, заявил о своём намерении участвовать в президентских выборах, намеченных на март 2018 года.

Выдвижение Владимира Путина ожидалось в декабре, до съезда партии «Единая Россия», намеченного на 22-23 число. Логично было предположить, что знаковое событие состоится до 14 декабря – на эту дату намечена ежегодная большая пресс-конференция Путина. Дальнейшее затягивание выглядело бы странно: президент традиционно уделяет общению с журналистами и экспертами несколько часов и увиливать от вопроса о выборах было бы уже не только некрасиво, но и неуважительно по отношению к самым разным аудиториям. Реальная интрига выборов отсутствует – поэтому появляются суррогаты. Один из них заключался в том, какое мероприятие президент выберет для того, чтобы сделать этот политически значимый шаг.

По информации «Коммерсанта», Владимир Путин намерен был сказать о том, что будет выдвигать свою кандидатуру на форуме «Доброволец-2017», состоявшийся буквально за несколько часов до посещения ГАЗа. Вариант ГАЗа тоже рассматривался, но тем не менее был запасным, писало издание со ссылкой на свои источники, уточняющих, что «много зависело от аудитории: в «Мегаспорте» собрались 15 тыс. молодых, очень молодых и самых молодых людей, то есть непосредственно будущее страны, с которым Владимиру Путину в это будущее, собственно говоря, и идти. На ГАЗе — в лучшем случае ее настоящее. С кем должен был в конце концов ассоциировать себя Владимир Путин на выборах-2018? То есть и его — ассоциировать с кем? Выбор оказался мучительным и продолжался едва ли не до самого начала мероприятия в «Мегаспорте». В итоге с облегчением решили, что Владимир Путин должен быть и с теми, и с другими».

Это привело к тому что объявление пришлось фактически поделить на два: сделать «затравку» среди молодёжи, а затем подтверждение среди рабочих. В некотором смысле это можно назвать компромиссом между персональными предпочтениями главы государства и его политтехнологами: для последних было важно отработать и в молодежной среде, ставшей в 2017 году главным политическим вызовом для власти (политизация школьников, заметное омоложение протеста).

На сегодня уже понятно, что кампания будет сжатой, сконцентрированной, а Путин победит в первом туре. По данным «Левада-центра» (опрос проведён 24-28 ноября) за действующего президента готовы проголосовать 53% (из числа всех опрошенных). По данным ФОМ, - 68%. Все остальные кандидаты находятся далеко позади российского лидера. И у «Левады», и у ФОМ второе место закреплено за Владимиром Жириновским с 4% и 7% соответственно. Таким образом, нынешняя кампания – серьёзнейшее испытание не столько для системной парламентской оппозиции, сколько для КПРФ, для лидера которой Геннадия Зюганова потенциальное третье место - серьёзный провал, не говоря уже об общем низком уровне поддержки.

Отдельная интрига – явка. Как Политком.RU уже отмечал, Кремль не будет максимизировать ресурсы для мобилизации населения и натягивания цифр. Ставка делается на спокойную, респектабельную кампанию без скандалов, даже если результатом этого станет более низкий уровень явки. По данным ФОМ, не намерены идти на выборы лишь 9%, еще 9% пока не определились. У «Левада-центра» цифры более тревожные с точки зрения приоритетов Кремля: лишь 58% россиян в той или иной степени выразили желание проголосовать на выборах президента 18 марта 2018 года. 34% заявили, что, скорее всего, будут голосовать, и 24% — что совершенно точно проголосуют. 20% респондентов не определились, пойдут на выборы или нет. Как заявил социолог «Левады» Денис Волков РБК, явку на выборах прогнозировать трудно, но, судя по последнему опросу, в 2018 году она будет меньше, чем на выборах президента в 2012 году. На выборах в марте 2012 года явка составила 65,34%, при этом по опросам Левада-центр прогнозировал тогда явку 69%.

При этом нельзя недооценивать и «системность» административного ресурса: скорее всего, мобилизационная модель сохранит свою работоспособность, однако будет запущена в менее вызывающих формах, с привлечением скорее добровольно-принудительных механизмов, нежели использованием методов за гранью закона (таких как «карусели» или же банальные переписывания протоков). Для новых кремлёвских кураторов исключение «перегибов» на местах станет одним из серьёзных испытаний: весьма непросто добиться от местных административных сил добровольного отказа от имеющихся возможностей «поднакрутить» результаты. К тому же важно учитывать и общую психологию, в соответствии с которой более безопасным региональным чиновникам кажется «перестараться», чем допустить «провал» на фоне остальных.

Еще одна интрига касается вопроса о том, по какому формату Путин намерен выдвигаться: самостоятельно, собирая подписи, или через партию «Единая Россия». На протяжении 2017 года из Кремля регулярно исходили «сигналы», что рабочим вариантом является «самовыдвижение». У этого формата масса плюсов: Владимир Путин может дистанцироваться от репутационных проблем партии власти, укрепить свой образ надпартийного лидера, «национального лидера». К этому добавлялся и политико-аппаратный интерес самих кремлёвских кураторов, инструментарий которых в отношении «Единой России» до определённого времени был не до конца выстроен. «ЕР» оказалась фактически в руках «тандема»: Вячеслава Володина, сохранившего доминирующее кадровое влияние на партию, на ее повестку, а также законодательную работу, и Сергея Кириенко, формально курирующего партию власти. Соответственно самовыдвижение Путина имело свои преимущества для последнего: это позволяло «кураторам» несколько снизить роль партии власти, подготовив более выгодную почву для последующего «реформирования» (или в более мягком варианте – адаптации).

Однако острота этого интереса значительно ослабла после того, как секретарём генсовета партии стал Андрей Турчак – бывший губернатор Псковской области, а также сын близкого соратника Владимира Путина. Это изменило расклад сил, сделав положение партии между Кремлем и руководством Госдумы более сбалансированным. Потребность дистанцироваться от партии, в аппаратном смысле, снизилась.

Теперь решение остаётся за президентом, который, однако, в последние годы предпочитает технократичные, быстрые, эффективные и неконфликтные решения политтехнологических задач. Можно предположить, что вариант выдвижения от «Единой России» за последние два месяца мог оказаться для власти более предпочтительным, чем ранее. В то же время источники «Коммерсанта» заявили изданию, что планы выдвинуть Владимира Путина в качестве самовыдвиженца пока не изменились. По словам двух источников в «Единой России» и источника, близкого к АП, сразу по итогам съезда партии власти состоится заседание инициативной группы, которая и выдвинет Владимира Путина.

Выбор в пользу самовыдвижения или выдвижения от партии власти может оказаться весьма значительным политическим событием, причём вовсе не с точки зрения электорального эффекта или особенностей практического выстраивания избирательной кампании. Самовыдвижение закрепит более выраженную психологическую отчуждённость Путина от институтов власти, а также станет серьёзным вкладом в его персональное (исключительное) лидерство как опору режима. Это также будет фактором его бОльшей политической уверенности в себе. Выдвижение от партии власти скорее институционализирует путинскую власть, делая ее чуть более «коллективной».

Сам формат выдвижения Путина указывает на наличие проблемы разницы повесток. Владимир Путин, который начиная с 2012 года был полностью погружен в геополитические вопросы, утратил интерес к социальной проблематике, к вопросам внутреннего развития. В экономике «живой темой» являются цифровые технологии», но не столько в контексте структурных реформ или расширения предпринимательских прав и возможностей, сколько в контексте развития технологий для защиты национальных интересов и суверенитета государства. А это само по себе уже задаёт скорее геополитический, а не внутренний ракурс восприятия этой тематики. В остальном, отношение к ситуации в экономике остаётся достаточно оптимистичным: потребность в преобразованиях снизилась, а власти поверили, что кризис успешно преодолен.

В социальной политике ставка будет делаться, как и традиционно, на раздачу социальных обещаний, но без институциональных перемен. Приоритетом остаётся апелляция к простым гражданам, наиболее уязвимым, остающимся социальной опорой президентства Путина. Умеренный консерватизм и подчёркнутый контракт Путина с «рабочей Россией» делают кампанию Путина предсказуемой, статичной, ориентированной скорее на укрепление фундамента, чем движение вперёд, что является сознательным выбором президента.

Наконец, в политической сфере все относительно стабильно функционирует, система «отстроена». Практически все системное поле стало «путинским», включая и системную оппозицию, которой позволено не столько конкурировать с президентом, сколько выполнять функцию медиаторов между различными электоральными аудиториями. В конечном счёте это работает так, что голосование за системного оппозиционера становится голосованием за стабильность устоявшегося режима.

В то же время вокруг президента формируется разные центры, разрабатывающие и продвигающие совсем другие, гораздо более динамичные повестки. ЦСР Алексея Кудрина делает ставку на развитие «промежуточных институтов», призванных компенсировать недоразвитость российской демократии и рыночной экономики. Столыпинский клуб Бориса Титова ищет механизмы стимулирования экономического роста через наращивание доступа к финансовым ресурсам. Андрей Белоусов, помощник президента по экономике, активно «инвестирует» в повестку «цифровой экономики».

Разница повесток, их многообразие при инерционном подходе Путина, продолжающего проявлять доминирующий интерес к внешнеполитическим вопросам, формирует спрос на «развитие», динамику, прогрессивность, что также накладывается и на проблему подрастания нового поколения, молодёжи, не помнящей никакого другого президента кроме Путина и начинающей играть свою самостоятельную роль, как катализатор наращивания динамизма.

Начало избирательной кампании Владимира Путина знаменуется своеобразным парадоксом, при котором, с одной стороны, президент олицетворяет собой консервативней курс, неизменность политики «на года», статичность институтов. Но, с другой стороны, формируется разнонаправленный системный запрос на перенастройку: среди либеральной элиты, инициирующей поступательные перемены, «технократов», функционирующих в логике деполитизации системы и «экспертного правления», молодёжи и среднего класса. Есть и гораздо более массовый запрос на решение острых социальных проблем, связанных с уровнем жизни: ростом цен, зарплатами, пенсиями, пособиями, качеством здравоохранения, ситуацией в ЖКХ. Это подогревается и растущими ожиданиями возможного изменения Конституции, неизвестностью, связанной с превращением Путина в президента последнего срока. Внутри режима закладывается логика на институциональные и кадровые перемены, течение которых оказывается частью допустимой самим Путиным инерции, но дистанцирующегося от происходящего внутри страны. Избирательная кампания станет лишь началом более сложного процесса, при котором путинский режим начнёт адаптировать институциональные рамки к своим более комплексным и масштабным потребностям.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати