24.04.2019

Борис Макаренко: «Фонд «Петербургская политика» опубликовал четыре сценария думской кампании-2021. В чем-то мы согласимся с Михаилом Виноградовым, в чем-то – поспорим»

Фонд «Петербургская политика» опубликовал четыре сценария думской кампании-2021. Документ интересный, написанный с хорошим знанием предмета и интуицией. В чем мы согласимся с Михаилом Виноградовым, а где – поспорим?

Начнем с четвертого сценария – перехода на чисто мажоритарную систему выборов. Конечно, в любезном Отечестве «что угодно может статься» (как говорил герой Михаила Пуговкина в фильме «Адмирал Ушаков»), но все же не хотелось бы его всерьез рассматривать. Во-первых, это поперек всех современных трендов: никто в мире в последние десятилетия не переходил от пропорциональной системы к мажоритарной (разве что Орбан в Венгрии увеличил ее долю в смешанной системе – фактически в пользу своей партии Фидес). Во-вторых – это конец партиям как институту и организующей силе. Одномандатник – по природе оппортунист, сейчас его сдерживает «управляющая рука» лидера фракции, опирающегося на избранных по партийному списку. Без этого – как некогда утрировал спикер Геннадий Селезнев – в Думе придется перед каждым решением проводить 450 раундов переговоров. Причем труднее всего будет дисциплинировать именно провластных депутатов, за которыми – губернаторы, бизнес-интересы и т.п.

Второй и третий сценарии – разные варианты смены лидеров парламентских оппозиционных партий и/или появление новых партийных проектов. Сразу оговоримся: в какой-то степени это не только возможно, но и неизбежно. Нынешние лидеры этих партий объективно «старят» их имидж, усугубляют моральный износ. Только вот как заменить Жириновского, не обрушив рейтинг партии (с остальными двумя – существенно проще)? При снижении (по сравнению с весной 2018 г.) рейтинга «Единой России» простая политтехнологическая логика подсказывает полезность дробления оппозиционных голосов. В сентябре 2018 то, что потеряла «Единая Россия», размазалось в разных регионах в разной пропорции между коммунистами, эсерами и несколькими партиями, в названии которых «коммунизм, пенсионеры, социальность, справедливость». Проблем же две. Во-первых, в «партии власти» возможен косметический ребрендинг, наполнение интересными новыми лицами, грамотная политтехнология. Но эффект этого всего ограничен: имидж партии власти определяется не ею самой, а тем, насколько люди довольны или недовольны властью как таковой. Во-вторых, клонирование и фрагментирование оппозиционных партий может повлиять на распределение думских мандатов (что тоже существенно), но не может дать ни нового качества представительства общественных интересов в политическом пространстве, ни новой повестки. Это – просто передел обширного патерналистски настроенного электората, новым идеям там взяться неоткуда.

А про первый – фактически инерционный сценарий – и говорить особо нечего. В чистом виде он вряд ли возможен – насущность перемен все же очевидна. Но большая часть этих перемен все же будет косметическими, тактическими, политтехнологическими.

А чего действительно не хватает нашим партиям, точнее – системе представительства общественных интересов? Для краткости – трех составляющих. Первое: современной партии социальных низов, лоббирующих их интересы на языке рыночной экономики и социального государства. Если в Европе традиционная социал-демократия в кризисе, потому что «низы» изменились и просело welfare state, то мы – с развитием рыночной экономики – только дорастаем до этого. Вторая – партии нового городского среднего класса, который желает долгосрочной предсказуемости в политике, каковая невозможна без его – среднего класса - участия в ее формировании и обсуждении. Третье – как следствие из предыдущих – умения партий формулировать обещания и нести ответственность за сделанное и несделанное.

В заключение, два вопроса: способны ли нынешние партии на такое «самообновление»? И не слишком ли я многого хочу от нашего политического класса?

Борис Макаренко – президент Центра политических технологий

Версия для печати