24.06.2019 | Марина Войтенко

Экономике предписано разогреться

По оценке МЭР, в мае рост ВВП замедлился до 0,2% год к году после 1,7% г/г в апреле и 0,5% г/г в первом квартале. За пять месяцев с начала 2019-го ВВП увеличился на 0,7% в годовом выражении. Основной вклад в колебания макропоказателя внесла динамика промвыпуска: в мае он притормозил до 0,9% г/г после 4,6% в апреле и 2,1% в январе-марте (с исключением сезонного и календарного факторов, по данным Росстата, и вовсе сократился на 0,8% месяц к месяцу). Сказались и более низкие темпы транспорта, агросектора, розничной торговли и реальных заработных плат при нейтральном вкладе строительства и стагнации экспорта (внешнеторговый оборот потерял в январе-мае 0,3%). Российское хозяйство, таким образом остается в околостагнационной колее. В правительстве, признавая, что наблюдаемая макрокартина «не блещет», рассчитывают на перелом ситуации во втором полугодии, что позволит добиться роста-2019 в 1,3% или даже выше. Прогнозы экспертов скромнее – 0,7-1,2% при условии включения серьезных стимулирующих мер. О необходимости дополнительных усилий, «чтобы несколько разогреть экономику уже в этом году», 19 июня прямо высказался (на совещании по достижению национальных целей-2024) премьер Дмитрий Медведев. Как именно это намерение будет осуществляться – ответ, к сожалению, не очевиден.

18 июня Госдума РФ в первом чтении одобрила поправки кабмина к бюджету-2019. Показатели роста ВВП, инфляции, инвестиций и цены нефти оставлены прежними. В сторону некоторого ослабления (с 63,9 рублей до 65,1 рублей за доллар США) пересмотрен лишь курс рубля. Доходы и расходы увеличены соответственно на 1% и 1,4% (на 206 млрд рублей и 257 млрд рублей), размер профицита снижен с 1,8% до 1,7% ВВП. По мнению экспертов, правка носит в основном технический характер. С этим согласен и глава Счетной палаты Алексей Кудрин, не увидевший четкой связи между тратами из бюджета и целями-2024, намеченными к достижению с помощью нацпроектов.

Профицит по итогам января-мая, напомним, составил 2,8% ВВП. Получается, что до конца года на разогрев экономики могут пойти расходы в 1,1% ВВП. Достаточность этой меры, между тем, вызывает вопросы у думского комитета по бюджету и налогам. В заключении депутатов на проект бюджетных корректировок, например, отмечается, что более половины нацпроектов исполнены по ассигнованиям текущего года менее чем на 20%. При этом самая «горячая точка» – эффективность госпрограмм, на которые раскладывается каждый национальный проект. «Реализацию отдельных госпрограмм осуществляют более 30 участников, что на практике приводит к отсутствию межведомственного взаимодействия, несоблюдению сроков согласований и необходимости принятия ответственными исполнителями дополнительных решений по координации деятельности всех участвующих в реализации мероприятий госпрограмм», – отмечается в заключении парламентариев. Узким местом остается и участие регионов. По оценке главы профильного комитета Госдумы Андрея Макарова, более 40% субсидий субъектам РФ, необходимых для реализации нацпроектов в 2020-2021 годах, до сих пор не распределены.

В связи с этим логичным выглядит и общий вывод думцев: финансирование нацпроектов и госпрограмм зачастую не приводит к задекларированному результату. Расширенное воспроизводство неэффективности вызывает беспокойство и в правительстве. Оно и понятно – нацпроектное госуправление подошло к рубежу, за которым нужны уже не «протоколы о намерениях», а реальные действия с понятным результатом.

По данным первого вице-премьера Антона Силуанова, кассовое исполнение по нацпроектам в целом в настоящее время превышает 28%. Проблем с доведением средств в дальнейшем быть не должно, все «технологические детали» отработаны. Тем не менее, процесс работы над нацпроектами требует основательной разбюрократизации. В этих целях предполагается наделить вице-премьеров-кураторов проектов полномочиями самостоятельно вносить изменения в распределение установленных ассигнований, если таковые помогут достижению итоговых целей и результатов. Персональной ответственности прибавится. Однако, как к этим новациям (означающим в том числе отказ от промежуточных, то есть погодовых ориентиров) подстроить мониторинг нацпроектов и общественно-политический контроль за их исполнением остается пока «за кадром».

Гибкости в принятии финансовых решений должно прибавить и правительственное постановление, корректирующее правила работы «фабрики проектного финансирования» ВЭБа. В прошлой версии она могла работать с инвестпроектами в обрабатывающей промышленности, инфраструктуре, высоких технологиях и расширении экспорта. Теперь к этим сферам добавлены строительство, агросектор, образование и здравоохранение.

И эксперты, и официальные лица давно пришли к выводу о том, что эффективность нацпроектов находится в прямой зависимости от качества деловой среды и умения экономических властей управлять возникающими регулятивными рисками. Сигналы кабмина, подаваемые на этот счет на минувшей неделе, оказались неоднозначными.

С одной стороны, в ФАС выразили озабоченность тем, что вокруг «освоения» нацпроектных средств уже начинают формироваться картели. Намерение активно противодействовать такого рода практикам, разрушающим и без того невыдающуюся конкуренцию на российских рынках, воспринято бизнесом с пониманием и ожиданием содержательных разъяснений.

В то же время, гораздо больше вопросов вызвало сообщение о новой версии законопроектов по реформе контрольно-надзорной деятельности (КНД), ключевыми задачами которой являются повышение ее эффективности и изменение направления контроля – он должен стать более «дружелюбным» по отношению к бизнесу и гражданам.

Напомним, первая версия проекта закона «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации», определяющего понятия предмета и объектов контроля, была внесена в Госдуму в начале декабря 2017 года и принята в первом чтении 21 февраля 2018-го. В ходе его обсуждения поступило большое количество замечаний, поправок и предложений. На странице законопроекта, размещенной на официальном портале парламента, сообщается, что документ включен в примерную повестку Госдумы на июль 2019 года.

Однако 16 мая в рамках IX Петербургского международного юридического форума была представлена подготовленная Минэкономразвития новая версия. Тогда же премьер Дмитрий Медведев анонсировал разработку «контрольно-процессуального кодекса» (закона о госконтроле, который будет определять круг лиц, уполномоченных на осуществление надзора, а также перечень и порядок мероприятий, процедуры профилактики и т. д.). Создание «надзорного кодекса» и ревизию отраслевых законов предполагалось завершить к февралю 2020 года. Законопроект МЭР, описывающий «процедурную» часть реформы, отодвигал ее реализацию к началу 2021-го.

Его обсуждение должно было завершиться 13 июня. Но на минувшей неделе стало известно, что и этот вариант отозван. Выступая в Госдуме (18 июня), вице-премьер, глава аппарата правительства Константин Чуйченко анонсировал разработку в течение двух недель «третьего издания» концепции реформы КНД, скорее всего, в виде двух общих законов – «материального» и «процессуального». Создать же единый «надзорный кодекс», видимо, не получится. «На сегодняшний день, в принципе, даже четкого понимания нет, сколько актов, регулируют сферу контрольно-надзорной деятельности. В целом мы исходим из того, что должны значительно сократить количество нормативных актов, и собственно говоря, требования тоже должны быть сокращены», – отметил Константин Чуйченко. Поэтому в течение 2020 года планируется сформировать подзаконное регулирование государственного контроля (надзора).

Делать «исчерпывающие» выводы по поводу содержания предлагаемых изменений в реформе КНД явно преждевременно. Сначала их требуется основательно изучить. Тем не менее, этот «зигзаг законотворчества» вместе с «зависшим» пакетом правовых новаций для проектных соглашений о защите и поощрении капиталовложений, а также предложений по декриминализации бизнеса, вызывают ощущение «паузы» в усилиях правительства по созданию действительно стимулирующей деловой среды. В итоге по-прежнему сохраняется дефицит предпринимательских мотиваций к наращиванию инвестактивности и т.п., а, следовательно, не снижается и риск того, что ожидаемое госрасходное ускорение роста может стать быстропроходящим эпизодом.

К тому же отражение нацпроектов в общественных настроениях только подтверждает обоснованность таких опасений. Согласно исследованию, проведенному Аналитическим центром НАФИ и Советом Федерации в мае-июне 2019 года, треть россиян (37%) знают о нацпроектах в общих чертах, 7% хорошо осведомлены о них, 55% впервые узнали об этом в ходе опроса. Ожидания от реализации – умеренно пессимистические:

- 17% считают, что результат будет достигнут в полной мере;

- 39% респондентов полагают – чего-то добиться удастся, чего-то – нет;

- 20% уверены, что многие проекты не будут выполнены;

- 15% указывают – такой итог коснется всех или почти всех из объявленных инициатив;

- среди основных препятствий «нацпроектизации» на первом месте коррупция (назвали 32% респондентов), на втором – непрофессионализм исполнителей (19%), нехватка финресурсов (17%) – лишь на третьем.

По итогам совещания 19 июня у премьера Дмитрия Медведева глава МЭР Максим Орешкин на своей странице в Instagram написал: российскую экономику ждет 10 ключевых изменений, направленных на повышение роста. Подробностей не привел, пообещав, что они будут обнародованы «через несколько месяцев». По сути, это означает продолжение неопределенности в том, как будет складываться баланс между реализацией нацпроектов и позитивными переменами в инвестклимате, имеющий принципиальное значение для предписанного «разогрева». Решающими в этом остаются мотивации бизнеса, которые формируются в ходе коммуникаций с государством по поводу деталей стимулирующих мер. Если этот процесс откладывать на месяцы, то начало ускорения придется сдвигать еще дальше.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати