04.02.2020 | Марина Войтенко

Итоги-2019 – руководство к действию

По оценкам Минэкономразвития, в минувшем году ВВП вырос на 1,4% (после 2,5% в 2018-ом), что оказалось выше официального прогноза на 0,1 п.п. Вклад базовых отраслей (на них приходится 60% экономики) снизился с 1,0 п.п. до 0,8 п.п., небазовых (к ним относятся, прежде всего, недвижимость и финансовый сектор) вместе с чистыми налогами сократился сильнее – с 1,5 п.п. до 0,6 п.п. Наряду с общегодовым замедлением макродинамики четвертый квартал, тем не менее, отмечен некоторым разогревом: темп ВВП повысился до 2,3% г/г с 1,7% г/г в июле-сентябре. Ближайшая задача правительства – стабилизировать это оживление как основу будущего ускорения. При этом предстоит самым тщательным образом учитывать расклад внутренних и внешних рисков. Так, о нарастании структурных ограничений потенциальному выпуску зримо напомнило уменьшение в 2019 году на 1% (на 792,2 тыс человек) численности рабочей силы. В то же время, наблюдаемая реакция рынков на вспышку коронавируса в Китае (ВОЗ признала ее чрезвычайной ситуацией международного значения) вновь указала на хрупкость восстановительных процессов (в 2018-ом, по оценке МВФ, мировой ВВП прибавил 3,6%, в 2019-ом – 2,9%, прогноз-2020 – 3,3%) в глобальном хозяйстве.

В академии общественных наук КНР уже предупредили, что темпы роста Поднебесной в первом квартале могут упасть до 5% г/г и даже ниже, что потребует усиления госстимулирования экономики, увеличения расходов (бюджетный дефицит может достичь 3% ВВП), снижения нормы обязательных резервов для кредитных организаций и процентных ставок Нарбанка Китая. В результате по итогам-2020 годовой рост может составить 5,7%. По другим экспертным оценкам (например, Bloomberg Economics), падение ВВП КНР в январе-марте может достичь 1,2-1,4 п.п., что уменьшит на 0,1-0,2 п.п. темп роста мировой экономики в целом.

Последствия распространения коронавируса пока труднопредсказуемы. Между тем, в Moody’s (30 января) не исключили, что если дело дойдет до пандемии, то она может оказаться «черным лебедем», более разрушительным, чем Великая рецессия 2008-2009 годов. Основанием для такого рода заключения стало текущее падение на 7,1% ценового индекса промышленных металлов (рассчитывается аналитиками международного рейтингового агентства), четко корреспондирующего с уровнем деловой активности в обрабатывающих отраслях. В тот же день в ходе пресс-конференции по итогам заседания комитета ФРС США по операциям на открытых рынках (процентная ставка по федеральным кредитным средствам оставлена на уровне 1,5-1,75% годовых) ее глава Джером Пауэлл отметил вероятность ухудшения общеэкономической конъюнктуры в Китае и в целом в мире: «Нам остается лишь занять выжидательную позицию, чтобы оценить последствия для глобального хозяйства».

В свою очередь участники мирового рынка сырой нефти уже высказывают опасения по поводу возможного снижения цен на 4-5% (даже против текущего среднего уровня в $58 за баррель). В ОПЕК+, к примеру, оценивая риски профицита нефтепредложения-2020, задумались о дополнительном сокращении добычи и начали соответствующие консультации.

Сгущение внешних рисков, естественно, заставляет еще внимательнее относиться к внутрироссийским условиям роста ВВП. В этом смысле итоги-2019 ясно показывают, что прошлогодняя слабость потребительского и инвестиционного спроса в полной мере остается вызовом экономической политики в 2020 году. В МЭР констатируют, что сокращение предложения трудовых ресурсов оказало поддержку динамике заработной платы. В январе-ноябре (статистика здесь запаздывает, как правило, на месяц) номинальный рост составил 7,2%, реальный – 2,5%. При этом налицо существенное замедление по сравнению с аналогичным периодом-2018 – 11,6% и 8,5% соответственно. Зеркальным отражением этого стало и торможение с 2,8% до 1,6% годовых темпов торговой розницы. Снижение инфляции, между тем, положительно сказалось на скорости увеличения реальных располагаемых доходов населения – в 2018-ом всего лишь плюс 0,1%, в прошлом году – плюс 0,8%. Тем не менее, в четвертом квартале их темпы оказались почти втрое ниже, чем в июле-сентябре – 1,1% г/г после 3,1% г/г.

Структура реальных располагаемых доходов населения тоже вызывает вопросы. Основной позитивный вклад в 1,7 п.п. внесла динамика оплаты труда, еще 0,3 п.п. добавили социальные выплаты, доходы от предпринимательской деятельности обеспечили микроскопическую добавку в 0,03 п.п. В то же время, доходы от собственности и прочие доходы вычли из показателя 0,16 и 0,19 п.п., а обязательные платежи – еще 0,9 п.п. (в том числе 0,5 п.п. проценты по кредитам). Перспектива-2020, на первый взгляд, выглядит более уверенно. Социально-политические меры, объявленные в президентском послании, по оценке МЭР, могут ускорить годовой рост реальных располагаемых доходов до 1,5%, в интервале 1-2% находится и большая часть экспертных прогнозов.

Между тем, опросы населения указывают, скорее, на немалую вероятность консервации нынешнего состояния потребительского спроса. Согласно данным Аналитического центра НАФИ, 54% россиян считают, что уровень зарплаты в 2020 году останется таким же, как и в 2019-ом; около 29% надеются на повышение; 7% ждут сокращений. Примечательно также, что в октябре-декабре индекс потребительского доверия (по данным исследования The Conference Board и Nielsen), прервав восходящий тренд, впервые за год снизился с 73 до 68 пунктов. При этом доля респондентов, оптимистично оценивающих свои возможности на рынке труда, снизилась с 24% до 21%, а тех, кто считает ситуацию с доходами, не подходящей для крупных покупок –с 24% до 20%. Одновременно с 69% до 79% увеличилась выборка россиян, использующих различные режимы экономии: 59% опрошенных снижают расходы на обновление гардероба, 56% – на продукты питания, 54% – на развлечения вне дома, 47% – на организацию отпуска, 43% – на гаджеты и прочую «мелкую» электронику.

Наблюдаемый темп реальных зарплат и располагаемых доходов привел к тому, что за 2019 год доля семей, имеющих сбережения, подросла (согласно опросам фонда «Общественное мнение») с 32% до 35%. Вместе с тем, налицо и возрастание запросов к желаемому уровню заработных плат. В НАФИ, например, констатируют, что при его увеличении на 10,20,30 или 40% к повышению производительности труда готовы лишь от 5% до 13% респондентов. Зато 40% согласны на большую трудовую отдачу при росте зарплат в полтора-два раза. Заметим, что в таких настроениях вполне адекватно отражается ключевая структурная проблема российского хозяйства – «замкнутый круг»: низкие зарплаты и реальные доходы – слабый потребительский спрос – дефицит в мотивациях к вложениям в основной капитал. Нелишне также иметь в виду, что с начала века по настоящее время динамика заработной платы в 2,5 раза опережает рост производительности труда.

Подведение итогов-2019 в инвестактивности еще впереди. Предварительные оценки – рост в годовом выражении около 1% с учетом массированных госинвестиций четвертого квартала. В январе-ноябре 2019-го (по данным Росстата) прибыль предприятий увеличилась на 9,1% г/г. За 10 месяцев – на 8,4%. В принципе это может указывать на вероятность некоторого расширения инвестиционного потенциала. В ноябре месяц к месяцу прибыль подросла сразу на 15,8%. Тем не менее, убедительных оснований для уверенных повышательных прогнозов пока нет.

Во-первых, динамика показателя отмечена сильной волатильностью: в июне м/м он падал на 18,3%, в июле – на 10,5%, в августе рос на 7,7%, в сентябре и октябре опять сокращался – на 15,2% и 13,3% соответственно. Во-вторых, остаются вопросы к качеству инвестпроцессов, когда вложения в основном носят вынужденно замещающий характер (например, вследствие поломки или полного физического износа основных средств), не направленный на увеличение производственных мощностей, что означает для них низкую чувствительность к кредитным ставкам. В-третьих, объема прибыли просто-напросто недостаточно для финансирования крупных проектов. На нехватку собственных средств как главное ограничение для инвестиций указывают, судя по опросам, 8 из 10 компаний; на высокую стоимость заемных средств – 47%; на неопределенность экономической ситуации – 45%; на длительный срок окупаемости вложений – 38%.

Низкая активность инвесторов непосредственно сказывается на состоянии банков. Корпоративное кредитование в 2019 году увеличилось на 4,5%, в 2018-ом – на 5,8%. Абсолютный прирост в 1,5 трлн рублей сопоставим с привлечением средств бизнесом через размещение облигаций, достигшем в минувшем году 1 трлн рублей (при повышении объемов на 15%). Рост активов банковского сектора (на 2,7%) в 2019-ом оказался ниже инфляции. Многие эксперты расценивают этот факт как признак стагнации, указывающий на снижение роли кредитных организаций в привлечении средств населения и финансировании экономики.

На фоне неоднозначных макротрендов-2019 вовсе не удивителен разброс прогнозных оценок ВВП-2020 – от 0,7% (ФК «Уралсиб») до 2,6% (Ренессанс Капитал). Экс-глава ЦСР Михаил Дмитриев даже предсказывает 3,5%. Консенсус-прогноз «Интерфакса», впрочем, исходит из относительно скромных 1,8% (тот же результат ожидают в ЦМАКП). Близки к этому и официальные оценки: 1,5-2,0% у ЦБ РФ, 1,9% в базовом варианте у МЭР. Главным условием воплощения этих предположений в реальный результат по-прежнему остается содержание экономической политики правительства и уровень ее согласованности с действиями Центробанка.

Январские соцопросы зафиксировали снижение инфляционных ожиданий населения после разового роста в декабре до 9,0% к ноябрьскому значению в 8,3%. При слабовыраженной ценовой динамике (в первую неделю года ИПЦ скакнул на 0,4%, в последующие показал нулевые приросты) и, скорее всего, макроинерции в первом квартале это повышает вероятность очередного уменьшения ключевой ставки ЦБ РФ (на заседании его Совета директоров 7 февраля) на 25 б.п. до 6%.

Тем не менее, ускорение ВВП на основе лишь монетарных стимулов отнюдь не очевидно. К тому же при сохранении бюджетной и структурной политики в параметрах прошлого года усилия денежных властей по повышению стрессоустойчивости банковской системы могут, наоборот, сыграть роль тормоза для роста кредитных портфелей и экономики в целом. Эксперты уже заговорили о том, что такие эффекты возможны при последовательном применении коэффициента предельной долговой нагрузки на одного заемщика применительно к ипотеке, введении дополнительных требований к достаточности капитала и управлению кредитными рисками для системообразующих банков и т.п. В связи с этим вполне логичны ожидания бизнеса и экспертного сообщества в отношении быстрого включения правительством бюджетных стимулов (при повышении эффективности госрасходов и фискальных льгот) и перезапуска структурной повестки, направленной на создание деловой среды, стимулирующей инвестиции и неэнергетический экспорт.

По данным «Левада-центра», первые шаги Михаила Мишустина на посту премьера одобрили 48% россиян, противоположной точки зрения придерживаются 37%. Положительно оценено намерение повысить качество публичных коммуникаций правительства. Ожидания в целом соответствуют «кредиту доверия» на «первые сто дней». Главное теперь – убедительность практических действий.

· Первая реперная точка – до конца февраля актуализация (в том числе при необходимости внесение корректировок в содержание) нацпроектов и сопряженных с ними госпрограмм.

· Вторая – обеспечение к середине апреля законодательных решений по поправкам в бюджет 2020-2022 годов, учитывающим в полном объеме социально-политические меры, заявленные в президентском послании.

· Третья – принятие к 30 апреля законов, необходимых для развития инвестиционной деятельности и заключения соглашений о защите и поощрении капиталовложений.

· Еще один рубеж (и вовсе не последний) – 1 июля. До этого срока вместе с Госдумой РФ предстоит найти решения для применения экспериментальных правовых режимов для разработки и внедрения в РФ новых технологий.

Расписание, бесспорно, жесткое. Но следование по этому пути – это все-таки минимальная гарантия системных перемен в госуправлении, без которых любая возгонка темпов ВВП будет носить разовый характер.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати