10.12.2020

Алексей Макаркин: «Вокруг нового законодательства об иноагентах идет дискуссия. Понятно, что закон будет принят вопрос, в какой окончательной редакции»

Вокруг нового законодательства об иноагентах идет дискуссия. Понятно, что закон будет принят (в первом чтении он был одобрен 8 декабря), вопрос, в какой окончательной редакции. Является ли внесенный в Думу вариант «запросной» позицией, которая в период между первым и вторым чтениями подвергнется корректировке, или же это окончательный набор мер, которые можно лишь сугубо технически подработать, не меняя не только вектора, но и содержания конкретных пунктов.

3 декабря законопроект был предсказуемо поддержан думским комитетом по безопасности. Но здесь интересно другое – участники обсуждения консолидированно признали его слишком либеральным, нуждающимся в будущем в ужесточении. Спикером выступила Мария Бутина, признанная иноагентом в США и отсидевшая в связи с этим в американской тюрьме – она предложила, в частности, в будущем вообще исключить из закона иностранное финансирование как условие признания иноагентом - мол, отследить денежные потоки удается не всегда. Также она предложила отказаться от критерия политической деятельности как основания для признания иноагентом – а прописать в законе, какая именно деятельность не ведет к признанию таковым (например, религиозная и культурная). Таким образом и без того широкие интерпретации расширяются до бесконечности – а на этом фоне даже нынешний реакционный законопроект можно представить как относительно умеренный. Так что «силовая» логика проста – закон надо принимать в том виде, в котором он внесен.

10 декабря состоялась встреча президента с Советом по правам человека, где был предложен другой подход – доработать законопроект, смягчив наиболее одиозные формулировки. Валерий Фадеев как председатель СПЧ куда более консервативен, чем Михаил Федотов, а из состава Совета выведен ряд либеральных экспертов и общественных деятелей. Но и в таком виде Совет по определению не может выступить в качестве сторонника всего набора устрожений, прописанных в законопроекте. Кроме того, жесткий «силовой» подход вряд ли является консенсусным для власти в целом.

Фадеев, ссылаясь на экспертов, поставил вопрос о слишком широкой трактовке понятия политической деятельности – поэтому может возникнуть казус, при котором «в число физлиц-иноагентов могут попасть госслужащие, проводящие мероприятия, в которых принял участие хотя бы один представитель НКО-иноагента или физическое лицо – иноагент». Так что при нынешней формулировке в подвешенном состоянии могут оказаться и государевы люди. Кроме того, эксперты заявляют о рисках того, что «требования закона могут быть распространены на ученых, на деятелей культуры, которые поддерживают связи, в том числе финансовые, с заграницей». Фадеев обратил внимание и на техническую сложность постоянного упоминания о том, что организация или человек являются иноагентами – из нынешней редакции законопроекта следует, что это обязаны делать и блогеры, и обычные пользователи интернета.

В общем, в условиях, когда продвигается идея смягчения законопроекта, упор делается не на самом принципе стигматизации людей через клеймо иноагента (понятно, что он будет реализован), а на технических проблемах и возможных казусах, когда под действие закона и без реализации предложений Бутиной может в той или иной степени попасть практически любой общественно активный россиянин. Президент в результате пообещал дать поручение своей администрации и попросить депутатов Госдумы «посмотреть повнимательнее» на новое законодательство с тем, чтобы ограждая от иностранного влияния, «не допускать чрезмерных ограничений». Это повышает вероятность некоторого смягчения законопроекта – но при сохранении его основных положений. А до какой степени он может быть смягчен, покажет ближайшее будущее.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати