06.07.2023

Алексей Макаркин: «Феномен «СССР 2.0» побуждает вернуться к опыту прошлого»

Конкретно – периода 1989-1991 годов, когда управляемая либерализация вылилась в мощную демократизацию. Чего тогда хотели сторонники демократии? И почему многие из них с разной скоростью пересмотрели свои взгляды (некоторые – уже в 1992-1993-м, а у других этот процесс растянулся на десятилетия и завершился апелляцией к возможности применения ядерного оружия).

Если говорить о большинстве таких сторонников, то они реагировали на кризис советской экономики после конца «нефтяного чуда», на дефицит, который принял тотальный характер, на пустые полки в магазинах. Запад для них был образцом материального благополучия – пресловутых десятков сортов колбасы. Сейчас эти сорта есть – даже если выбор уменьшился в связи с отсутствием продовольственного импорта (еще с 2014 года в результате контрсанкций), то большинство потребителей, и ранее ориентированных на более дешевую отечественную продукцию, этого не заметили.

Теперь о меньшинстве – не столь многочисленном, но ресурсном. Попробуем представить себе эксперимент – «попаданец» из современной России оказывается в СССР 1990 года и рассказывает, что через тридцать лет в России по телевидению выступает Дмитрий Саймс, государство поощряет изучение Бердяева, Соловьева, Вернадского и неведомого еще в 1990-м Ильина (тут можно было бы пояснить, что речь идет о пламенном антикоммунисте, идеологе белой эмиграции – и аудитория 1990 года это одобрит). В магазинах свободно продают книги Солженицына, Аксенова и Довлатова. Правда, есть какие-то авторы со странным названием «иноагенты», но даже их книги (пока) можно купить – хотя и в упаковке, и не везде.

Храм Христа Спасителя восстановлен, а за кощунство в отношении православия государство наказывает (признаемся, что для многих «продвинутых» людей в 1990-м такие действия в отношении «воинствующих атеистов» не были столь уж неприемлемыми). Вся торговля – частная и отменять это (в отличие от НЭПа, который изначально рассматривался большевиками как передышка) никто не собирается. Чем не идеальная Россия будущего?

И если в 1990 году ресурсное меньшинство было готово согласиться с уходом Балтии (тогда еще Прибалтики), но все равно имея в виду, что очень далеко она не уйдет, будет какой-то формат союзнических отношений. Но никто не имел в виду уход Украины. Когда же он произошел, то немалая часть ресурсного меньшинства исходила из того, что все это ненадолго, что возобладают технологические цепочки, газовая зависимость, культурные связи, исторический опыт, религиозная идентичность. Можно говорить о грандиозном сеансе самовнушения, который долгое время позволял верить в то, во что очень хотелось.

Когда же сеанс закончился, то последовала реакция, осложненная осознанием того, что именно при нашем поколении случился такой глобальный катаклизм, распад страны даже не Ленина-Сталина (в 1990-м они были непопулярны), а Петра и Екатерины, которые тогда были позитивными альтернативами советским лидерам. Той самой «России, которую мы потеряли». Фильм Говорухина вышел в 1992-м, но его же книга с осуждением Ленина-Сталина и апологией империи – еще в СССР, в мае 1991-го, перед президентскими выборами в РСФСР. Кстати, в этой радикально антикоммунистической книге было и про «шкурническую западную демократию», и про «истинное лицо западной демократии». Правда, уже с другими аргументами, чем раньше, немыслимыми еще за пару-тройку лет до этого (Запад обвинялся в выдаче Сталину власовцев и красновцев), но формулировки сходные.

И хотя книга Говорухина разрывала преемственность империи и СССР («все, что случилось позже, после 17-го, это уже история какой-то другой страны, не имеющей ничего общего с прежней Россией»), но постепенно преемственность восстанавливалась. Вначале в умах и сердцах, а потом и в одной из конституционных поправок 2020 года.

Алексей Макаркин — первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати