15.06.2006 | Сергей Маркедонов

Запад может оказаться на стороне СНГ-2

Непризнанные государства постсоветского пространства снова оказались в фокусе внимания политиков, экспертов и журналистов. Этнополитическая ситуация в непризнанных республиках Абхазия и Южная Осетия стали центральной темой переговоров президентов Владимира Путина и Михаила Саакашвили в Санкт-Петербурге. Более жесткую позицию, как и ожидалось, занимал президент Грузии. По его словам, «к сожалению, реальность в зоне конфликтов такова, что даже эмоции не полностью отражают драматизм ситуации, которая там сложилась, – сказал Саакашвили. – С одной стороны, Грузия настроена на конструктивный диалог, прежде всего с Россией. С другой стороны, реальность такова, что идет аннексия территории нашей страны. Мы должны восстановить конструктивный диалог. Пока же у нас больше вопросов».

А чтобы ни у кого не возникало иллюзий и необоснованных надежд на самоопределение Южной Осетии и Абхазии, грузинский президент патетически резюмировал: ««Грузия маленькая красивая страна, и лучше ее оставить в покое. Нам больше нечего отдавать, ни метра осетинской или абхазской территории никто не получит».

Иной взгляд на перспективы развития «мятежных территорий» высказал Владимир Путин. Российский президент заявил о необходимости учета воли народа при решении подобного рода вопросов. «С чего бы мы не начинали, если мы хотим решать вопросы демократическим способом, мы должны спросить мнение народа», - заявил Путин. И это его заявление было мгновенно растиражировано СМИ самопровозглашенных образований как образчик подлинно демократического понимания этнополитической ситуации в СНГ-2. Так далеко от признания принципа территориальной целостности президент Путин еще не отходил. Однако вскоре российский лидер скорректировал свою позицию, рассказав, что от Сочи до грузинской границы «рукой подать». Эта уточняющая фраза встретила полное одобрение со стороны Михаила Саакашвили.

В качестве примера этнотерриториального самоопределения Владимир Путин привел Чечню, военно-политический кризис в которой был решен на основе плебисцита. Таким образом, Чечня, обычно являющаяся объектом критики оппонентов России, была превращена российским президентом в своеобразный паттерн для разрешения сложных внутриполитических проблем. К разрешению проблемы Чечни на основе «коренизации» («чеченизации») власти можно по-разному относится. И автор этих строк неоднократно писал об опасностях и превратностях реализации такого подхода на практике. Вместе с тем нельзя не заметить, что Чечня является единственным примером относительно мирной реинтеграции непризнанных государств с «материнской территорией». И не просто относительно мирной, но и осуществленной руками самой метрополии без военно-политической помощи внешних сил. И речь в данном случае идет не только о постсоветском пространстве. Как бы кому-то не казались слова автора кощунственными, Чечню есть, с чем сравнивать. Самопровозглашенная Республика Сербская Краина была реинтегрирована с хорватской «метрополией» путем блицкрига, осуществленного ныне покойным президентом Франьо Туджманом и генералом Анте Готовиной при молчаливом согласии США и стран ЕС. И это, заметим, была реинтеграция «без населения». В современной Хорватии нет сербского меньшинства, а следовательно, нет территориальных проблем.

Сегодня у Европы и США другой взгляд. Опыт Сербской Краины без сербов заставил по иному взглянуть на многие вещи. Вероятно, превращение Анте Готовины из национального героя в военного преступника, обвиняемого в этнических чистках,- следствие такой запоздавшей «смены вех». Самопровозглашенные Республика Сербская и хорватское образование Герцег-Босна (на территории бывшей югославской республики, а ныне единого государства Боснии и Герцеговины) были собраны воедино в рамках дейтонской конструкции, то есть при международном протекторате. В этой связи все спекуляции по поводу «мирной реинтеграции» (дейтонская схема еще тот мир!) Абхазии и Южной Осетии не кажутся убедительными. Сначала надо установить международный протекторат в Тбилиси, а потом «мирно» реинтегрировать Абхазию и Южную Осетию. В случае же с Косово модель реинтеграции не сработала.

Невозможность Сербии контролировать свою мятежную провинцию как-то иначе, чем с использованием террора и этнических чисток фактически предрешила судьбу некогда автономного края. Что, правда, не избавило Косово от другого террора и этнических чисток. На сей раз со стороны албанцев по отношению к сербам. Попытки же мирного (на сей раз без иронии) объединения признанного и непризнанного Кипра в единое государство, несмотря на благоприятные европерспективы, также не увенчались успехом.

Но во всех этих случаях, описанных выше, значительную (а иногда решающую) роль имел фактор внешнего вмешательства. В случае же с Чечней этот фактор был весьма незначительным. Ценой вопроса стало только изгнание русского (а также армянского, еврейского, значительной части ногайского, осетинского) населения из республики, ее управленческая и этническая «чеченизация».

Но к чему столь подробный экскурс в историю непризнанных государств Южной Европы (в последнее время Кавказ также включается в это историко-географическое и политико-культурное понятие)? Он необходим для того, чтобы показать, что процесс преодоления «непризнанного» статуса возможен только на основе двух моделей. Первый - это реинтеграция территории самопровозглашенного государства «без населения», а второй- признание непризнанного образования (со всеми эксцессами в виде этнических чисток и террора) и включение его в элитный клуб под названием «мировое сообщество». Таким образом, выбор в этой ситуации не между хорошим и плохим, а между плохим и очень плохим.

Практически параллельно с встречей президентов России и Грузии в столице непризнанной Абхазии Сухуми прошел саммит СНГ-2. В абхазской столице политические перспективы самопровозглашенных образований обсуждали президенты Сергей Багапш, Эдуард Кокойты и Игорь Смирнов. В саммите не принимали участие делегаты от Нагорно-Карабахской Республики. В личных беседах с представителями карабахского МИДа и депутатами парламента НКР автору этих строк не раз доводилось слышать, что весьма пассивное участие НКР в проекте СНГ-2 (т.е. интеграционных проектах и союзах с другими непризнанными образованиями на постсоветском пространстве) объясняется только одним. НКР хочет получить признание, не отягощенное «дурными связями» с режимами, вызывающими «неоднозначную реакцию» на Западе. Отсюда и чрезмерная чувствительность карабахского истеблишмента к требованиям демократизации режима и буквальное копирование косовского принципа «сначала стандарты, потом - статус».

Однако саммит в Сухуми - не просто дежурное мероприятие. Лидеры Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии преследовали одновременно несколько целей. Во-первых, они стремились в очередной раз продемонстрировать «городу и миру», что самопровозглашенные республики, несмотря ни на что, существуют, имеют собственные политические интересы, готовы их защищать даже с оружием в руках. Во-вторых, этот «непризнанный саммит» продемонстрировал неготовность самопровозглашенных образований к реинтеграции с соответственно Грузией и Молдовой. Эти настроения можно рассматривать как архаичные, экстремистские и прочее, но игнорировать их, выстраивая конструкции грузино-абхазского, грузино-осетинского и приднестровско-молдавского урегулирования было бы неверно. «Встречи, проведенные нами в последние два дня, вновь подтвердили всему миру намерения наших народов строить независимые демократические государства и устанавливать цивилизованные отношения со всеми странами», – сказал глава Абхазии Сергей Багапш на церемонии подписания совместного заявления ПМР, Южной Осетии и Абхазии. «Наши народы веками были с Россией и в дальнейшем будут развивать и укреплять отношения с великим соседом», – подчеркнул абхазский лидер. И эти настроения - не результат хитроумных имперских комбинаций Кремля. У Кремля сегодня нет четкой и продуманной стратегии (не имперской, ни антиимперской) политики на постсоветском пространстве. Пророссийские настроения разделяют тысячи «непризнанных» граждан стран СНГ-2. Разделяют не потому, что являются имманентными антизападниками и противниками демократии, а потому лишь, что США и ЕС демонстрируют (до поры до времени) верность принципу территориальной целостности по отношению к Грузии и Молдове. На сухумской встрече в верхах было принято решение о военной координации непризнанных образований и укреплении интеграционных связей. Следовательно, их отдаление от «материнских территорий» становится все более осязаемым.

В этой связи перед Россией как самым крупным (и одновременно самым влиятельным) государством на постсоветском пространстве встает вопрос о том, какую линию поведения избрать в отношении непризнанных образований, чье желание вернуться в лоно «материнской территории» уменьшается с каждым днем. Продолжать сохранять статус-кво, надеясь продлить это состояние на неопределенное время. А там видно будет… Или же попытаться в случае с признанием Косово сыграть на обострение, признав в качестве «симметричной меры» Абхазию, Южную Осетию, НКР и ПМР. В первом случае Россия продолжит свой курс на нерушимость советских границ, то есть признание административно-территориальных границ между субъектами бывшего СССР как государственных рубежей. Во втором начнет серьезный геополитический передел «советского наследства». При этом последствия такого передела могут быть самыми непредсказуемыми.

В этой связи первый вывод, который напрашивается сам собой - Россия не должна форсировать процесс признания непризнанных образований, выполняя политическую волю Сухуми, Цхинвали и Тирасполя. Устремления стран СНГ-2 понятны. Они могут даже вызывать политические симпатии (особенно памятуя о причинах, приведших к появлению самопровозглашенных республик). Однако отождествлять их политические интересы с интересами России было бы неправильно. Россия – не маленькое региональное государство, а участник «концерта» великих держав, не имеющий права на маргинализацию.

Следовательно, России нужен точный просчет ресурсов и возможностей для политики по отношению к непризнанным государствам. Очевидно, что международное признание ПМР, Абхазии или Южной Осетии не должно стать исключительно российским (вариант российско-белорусским) признанием. Иначе возможна «балканизация» уже самой России, то есть превращение ее в большую Сербию постсоветского пространства с понятными последствиями. Такая изоляция станет для нашей страны отнюдь не «блестящей». Таким образом, России необходим поиск союзников в деле изменения конфигурации постсоветского пространства. Но для этого нужны, во-первых, внятные аргументы, зачем, собственно говоря, вся эта тяжба о непризнанных, а, во-вторых, необходимы четкие критерии признания государств, которые РФ могла бы предложить и мировому сообществу в целом. И в этом процессе у России вполне могут появиться неожиданные союзники.

Если говорить о Грузии, то ее надежды на западную помощь в противовес России кажутся, по меньшей мере, наивными. Для Европы, занятой строительством «политики добрососедства», Кавказ интересен как политический пациент, страдающий болезнью под названием «этническая конфликтность». Именно преодоление этнических конфликтов, а также распространение «европейской» системы ценностей является для европейских политиков приоритетом на Кавказе. А строить добрососедские отношения можно и без признания принципа территориальной целостности. Когда Европа всерьез проведет политический аудит Кавказа, включая и непризнанные государства, и поймет, что «ценой вопроса» будет военный реванш Тбилиси в Южной Осетии и в Абхазии (сопровождаемый ксенофобией и военной истерией, беженцами и жертвами), встанет вопрос о признании этих образований и встраивании их в «европейский проект». Для Штатов же, озабоченных политическим доминированием на Ближнем Востоке «расчесывание» этнических конфликтов на Южном Кавказе также невыгодно. Воевать за «великую Грузию» США, увязшие в Ираке, Афганистане и иранских «разборках» не будут. Следовательно, в реальности «укоренение» США и ЕС на Южном Кавказе вовсе не приближает час «собирания грузинских земель».

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати