06.09.2006

Кто заказал «опиум для народа»?

В конце августа широкий общественный резонанс получила новость о введении в четырех регионах России в качестве обязательного предмета для общеобразовательных средних школ урока ОПК (основ православной культуры). Сторонники этого нововведения говорят, что эта мера призвана укрепить дух патриотизма и поднять уровень культуры юных россиян. Противники же говорят о противоречии этой инициативы конституции, в которой закреплена свобода вероисповедания, об ударе по веротерпимости, и даже о рисках существования страны как многонационального государства. Чьи доводы весомее? Комментарий заместителя генерального директора Центра политических технологий Алексея Макаркина:

- Как вы оцениваете эту инициативу?

Есть разные точки зрения и, поэтому общественная дискуссия будет продолжаться. Но в современном государстве введение обязательных уроков православия, особенно в российской ситуации, может быть чревато серьезными издержками двух типов.Первый тип издержек – проблемы многонациональности. Если это обязательный урок, то дети всех национальностей, если они учатся в такой школе, должны его посещать, и, с точки зрения сторонников введения урока православия, это только знакомство со средой и культурой пребывания. Но в мусульманских регионах это может быть воспринято как миссионерство.

А сейчас у нас любой регион многонациональный. Как отреагируют в мусульманских регионах на то, что их родственникам где-то на территории их страны навязывают другую веру? Это информация неизбежно будет транслироваться негативно – «теперь наших единоверцев учат православию в школах центральной России». И попробуй их в этом переубеди.

Не случайно Шаймиев выступил так резко против этого нововведения, хотя в Татарстане никто не собирался вводить такие уроки – ведь татары живут не только в Татарстане. Этот шаг может создать серьезнейшую проблему в мусульманских регионах, и протест может обернуться против русских, которые живут там.

Второй тип политических рисков – сами школьники будут воспринимать это как «обязаловку». Из семинариев у нас выходили самые заядлые атеисты, и требовался незаурядный преподаватель, могущий увлечь юношей христианскими истинами. То есть при том, что на деле будет происходить обратное – дети будут отвращаться от веры, представители других вероисповеданий будут убеждены, что там происходит обращение.

- Сторонники введения урока православия приводят такой довод: изучают же в школах русскую литературу как обязательную дисциплину, несмотря на многонациональность страны. В чем разница?

- Но русская литература внеконфессиональна и является консенсусной для российской традиции и культуры. Пушкина считают великим русским поэтом и православные и атеисты. То же самое и со Львом Толстым – не смотря на различное отношение к его отходу от официальной церкви, его вклада в русскую культуру и литературу не оспаривает никто, за исключением 1 процента экстравагантных мнений.

Школа должна быть консенсусным для абсолютного большинства обществ институтом. Здесь консенсус мог заключаться в признании роли религии в истории культуры России. Роль религиозной живописи, архитектуры, роль религиозных деятелей в истории признают все – это и есть консенсус. Многие атеисты признают историческую, эстетическую и культурную роль церкви.

Поэтому изначально и шла речь о том, чтобы ввести в качестве обязательного для изучения предмета историю мировых религий, где школьники бы знакомились с разными культурами, а значительная часть этого курса отводилась бы православию, как тысячелетней российской религии. В таком контексте можно было бы довольно подробно говорить о роли православия в истории России – такой предмет ничего бы не навязывал, а напротив мог бы послужить преодолению некоторых стереотипов, которые существуют, например, у детей из христианских семей по отношению к мусульманству, и наоборот. Тогда не могло бы быть таких вещей, как, например, в учебники по православию, выпущенному в смоленской области, где прямым текстом говорится «в 90-е годы, во времена вседозволенности на территорию России проникли всякие протестантские секты».

- Как же центральные власти могли допустить такие перегибы?

- Церковные деятели обладают немалым политическим влиянием в некоторых регионах, основанном на том, что региональные губернаторы использовали церковный ресурс для увеличения уровня своей популярности и привлекательности.

На федеральном уровне попытки РПЦ занять прочное место в политической жизни встречают большее сопротивление. Когда церковь лоббировала возвращение церковных земель, на федеральном уровне это было отвергнуто.

А про четыре региона можно говорить, что церковные деятели на их территории вторглись в прерогативу государства. Конечно, кроме общественного резонанса, есть и реакции на уровне государственных чиновников: и Общественная палата уже занялась этим вопросом, и министерство образования.

Государству важно, чтобы не было поводов для конфликтов, чтобы не усиливался религиозный радикализм. Власти это не выгодно, тем более, сейчас, когда ей так важно удерживать стабильность в стране. И поэтому она сейчас будет ограничивать активность церкви.

- Решение кажется поспешным и с другой точки зрения: не создано даже кадровой базы для введения такого урока. Кто же это будет преподавать?

- Если бы курс был культурологическим, то его мог бы вести любой гуманитарный предметник, потому что, например, историку не обязательно быть поклонником Кромвеля, чтобы преподавать историю. В случае с преподаванием основ православия, если за него возьмется человек, равнодушный к этому вопросу, мы автоматически получим профанацию предмета и неверующего учителя за деньги внушающего православные истины неокрепшим умам и строптивым (в силу возрастных особенностей) душам школьников. А прихода в школу священников, как это было до революции, допускать никак нельзя по причинам, о которых говорилось выше.

Я думаю, что выход, действительно, мог бы заключаться в введении истории мировых религий как обязательного предмета для старшеклассников и уроков православия в качестве факультатива. Тем более, что с точки зрения закона никаких препятствий у церкви нет, чтобы разворачивать свою образовательную деятельность. Никто не мешает развивать систему воскресных школ, основывать православные гимназии. Есть много возможностей для православного образования без «обязаловки», и есть области, где в таких усилиях церкви есть гораздо большая потребность – речь идет о детях, у которых нет родителей, и они очень нуждаются в участии.

- То есть налицо подмена стремления просвещать желанием иметь влияние?

- Причем, речь идет о желании стать государственной церковью. Но так в России уже было. И к чему это привело, в первую очередь, саму церковь? Когда наступила революция, за нее очень мало кто вступился. И сейчас есть сходные угрозы.

Но это проблемы, которые должны бы озаботить представителей православной церкви, Государство, в первую очередь, волнует не эта проблема, а стабильность и сохранение нормального характера межконфессиональных и межнациональных отношений, которые и без подобных инициатив являются, как показывают последние события, крайне проблемными.

Я думаю, что это большая политическая ошибка.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати