27.10.2006

«После 2008 года Путин может занять несколько должностей»

На этой неделе президент России в прямом эфире традиционно отвечал на вопросы россиян. «Прямая линия» била все рекорды, вопросов поступило больше двух миллионов. Ответы президента на ключевые вопросы анализирует руководитель политологического департамента Центра политических технологий Алексей Зудин:

- Что вы можете сказать о нынешней «прямой лини»: чем она отличалась от предыдущих, что президент сказал важного?

- У меня было ощущение некой традиционности стиля, манеры держаться и традиционности же вопросов. Правда, на этом фоне были какие-то вещи, которые определяли лицо именно нынешней «прямой линии».

Во-первых, рекордное количество звонков.

Второе, что я бы отметил (возможно, этот эпизод не столь показателен, но он определенно знаковый) - это реакция аудитории на вопрос ветерана о фашизме. Во время эфира было не так понятно, но затем ветеран объяснял в эфире Первого канала, что за его спиной в толпе стали кричать «Кто тебя подослал?» и прочие агрессивные реплики. Это показатель фрагмента нынешних настроений.

И, пожалуй, тон нынешнему общению президента с народом задал тот момент, где он откомментировал историю с Кацавом. Неловкие слова, услышанные журналистами, были неловко же откомментированы. Общий смысл их не вызывал возражений, но важно то, как это было сказано – не все услышат смысл.

- Президенту был задан вопрос об отношениях России с Грузией и об антигрузинской кампании, развернутой властями. Внятно ли президент обосновал свою позицию по этим вопросам?

- Была подтверждена принципиальная позиция по поводу территориальной целостности Грузии. Но при этом Путин подчеркнул и то, что Абхазия и Южная Осетия – территории с особым статусом. Он также напомнил, что кроме нынешних причин существуют и факторы исторического характера, объясняющие нежелание этих республик интегрироваться. Много было сказано по поводу исторических связей между Россией и Грузией и о вкладе грузинской культуры в российскую – это очень важные слова.

Была дана принципиальная оценка недопустимости дискриминации по этническому принципу – было четко сказано, что бороться нужно с преступниками, а не с представителями одной национальности. И это, в общем-то, отрадно. Другое дело, что эта позиция могла бы быть более жесткой: хотелось бы, чтобы были сказаны слова об ответственности виновных за «этнические чистки», и о том, что они понесли наказание. Но так вопрос, к сожалению, даже не ставился. Да и наказан до сих пор никто не был.

- Довольно странно прозвучал ответ президента на вопрос о том, почему так много политических убийств. С учетом того, что заканчивался вопрос словами «куда же смотрят власти», не показалось ли Вам, что ответ президента прозвучал довольно вяло?

- Ответ действительно носит формальный характер. Но, возможно, что президенту не удалось (или он не захотел) обозначить более рельефно то, что в ответе его позвучало, но потерялось на общем фоне. То, что нынешний всплеск связан с тем, что многие коррупционные связи, которые сформировались в 90-е и функционировали в течение многих лет безнаказанно, сейчас начинают рваться, и убийства – реакция преступников на этот разрыв связей. Отчасти было сказано, что государство стало более активно. Но, соглашусь, недостаточно внятно.

Есть в этом вопросе и фактор того, что заявленные властями цели и провозглашенные лозунги в определенной степени отражаются на восприятии этих событий, входят с ними в противоречие. На фоне лозунгов о стабильности, о построении вертикали власти, восстановлении дееспособности правоохранительных органов и т.п. политические убийства, тем более, несколько подряд, воспринимаются в обществе особенно нетерпимо.

Я бы в связи с этим отметил, что почти все, или большая часть, болевых точек последних месяцев попали в вопросы, заданные президенту. «Прямая линия» не была в этом смысле оторвана от реальности.

Но вопрос о безопасности журналистов и о свободе слова не обсуждался. Только в общем контексте. Вообще, стоит отметить, что, отвечая на эти вопросы, Кремль навязывает свою стилистику. Точно так же, как в свое время у нас перестали обсуждаться СМИ как институт гражданского общества, а обсуждались только с точки зрения хозяйствующих субъектов. Никто не отрицает, что СМИ могут рассматриваться в контексте темы хозяйствующих субъектов, но это не должно вытеснять и обсуждения политической роли СМИ - именно этот аспект вопроса имеется ввиду, когда речь заходит о положении прессы в России. Но как раз он Кремлем и не обсуждается вообще.

- В самом вопросе была упомянута фамилия Политковской, и, конечно, хотелось (хотя бы с опозданием) все-таки услышать от президента несколько «разгневанных» слов об этом, знаковом для страны, преступлении. Но именно этого трагического события Путин в своем ответе не упомянул совсем. На фоне того, как президент прокомментировал убийство Политковской в Германии, создалось впечатление об очередной реакции президента по типу той, что он продемонстрировал во время трагедии «Курска»: «она утонула»…

- Скажу, что вы правы. Хоть в Германии и прозвучала принципиальная оценка убийства Политковской, стилистически она была очень неловкой. Из нее можно было сделать вывод, что президент вообще не воспринимает политическую оппозицию как закономерный политический институт и считает, что ее действия наносят ущерб сразу всей стране, а не только действующей власти.

Можно отчасти согласиться с тем, что оппозиция у нас сейчас антисистемная – то есть и справа, и слева ориентирована на демонтаж той системы власти, которая сформировалась к сегодняшнему дню. И если оппозиция такая, то ее действия наносят ущерб не только власти, но всему государственному устройству. Но это нужно объяснять и обсуждать. А открытое обсуждение этого вопроса, и вообще такая его постановка, несет дополнительные проблемы для Кремля, поэтому был избран такой способ общения. Но этот способ мало приемлем для демократических норм.

Можно попытаться объяснить такую позицию Путина по поводу убийства Политковской тем, что России далось большой кровью нынешнее решение проблемы Чечни, а Политковская выступала оппонентом этого решения. Поэтому есть эмоциональное отношение к ней как к врагу. Конечно, это объясняет позицию Путина, но не оправдывает ее.

- Одним из первых прозвучал вопрос от жительницы Кондопоги. Интересно, что формулировка вопроса показывала понимание истинных причин кондопожских событий, поэтому вопрос был о недееспособности местных властей. Как вы оцениваете ответ Путина на него? Не показалось ли вам чрезмерной вина, которую президент возложил на губернатора Карелии? Путин рекомендовал тщательнее выбирать себе местную власть, но ведь губернаторов теперь не выбирают…

- Речь шла о местных властях в широком смысле. Власть в регионе – это не только губернатор, это и законодательная власть, которая избирается, это и мэр города, который тоже все-таки останется выбираемым.

Один из вопросов этой «прямой линии» был про то, какими чертами должен обладать кандидат в губернаторы. Путин ответил, что он должен быть совместим с местным депутатским корпусом – ведь депутаты должны за него проголосовать. Эти слова имеют отношение и к «кондопожскому» ответу.

Можно сказать и так, что президент попытался направить раздражение в продуктивное русло выборов, что, в общем-то, разумно.

Что касается Катанандова, то невозможность ему дозвониться – это, конечно, преувеличение. Возможно, от Путина действительно звонили один раз, и неудачно… И, наверное, рассчитывали, что он сам бросится в Кремль объясняться, а этого не последовало. В любом случае понятно, что была дана жесткая оценка Катанандову и что он не рекомендован для повторных выборов. Катанандова в целом жалко, он просто погорел на этом деле. Есть и более достойные кандидаты на снятие с губернаторского поста.

Вообще, уходящий президент, чтобы не превратиться в «хромую утку», должен демонстрировать жесткость. Конечно, не по всему фронту, но по ряду показателей проявление жесткости более вероятно, чем в другие периоды правления. Тем более если он хочет сохранить политический вес после своего ухода с поста президента, ему необходимо демонстрировать, что власть в его руках и что он окончательная инстанция в принятии решений.

Возможно, этим и объясняется такая острота реакции.

Но в целом ответ на этот вопрос мне показался адекватным, поскольку он был комплексным. В нем содержался и удар по силовикам: было сказано, что республиканские силовики уволены, то есть оправдывать силовиков как после Беслана Путин не стал. В нем есть и удар по местным органам власти, которые изолированы от граждан. Есть и признание того, что в результате сговора местных властей и этнических предпринимательских групп на местных рынках возникают проблемы.

Мне показалось, что не было попытки свалить все на криминал и на вспышки национализма. Ответ был масштабный и комплексный. Другое дело, как будет реализовано то, что заявлено.

- Впервые Путин ясно сказал о том, что намерен остаться в политике после 2008 года и поэтому надеется сохранить доверие россиян.

Таким образом, подтвердились оценки аналитиков насчет того, что президент не только сохранится в политическом поле, но и рассчитывает остаться в виде влиятельной политической фигуры. Это говорит о том, что его должность после 2008 года вряд ли будет чисто аппаратной. Скорее всего, это будет и публичная позиция.

- Аналитики предлагают, как известно, несколько вариантов будущих должностей Владимира Путина. Стать лидером «Единой России» или новой партии, которой сейчас руководит Миронов, занять должность премьер-министра, председателя «Газпрома» или возглавить Общественную палату. Какой из вариантов кажется Вам наиболее вероятным?

- Я бы сказал, что все вышеперечисленное - это коллекция вариантов. Безусловно, что они не одинаково вероятны.

Мы можем рассмотреть их все, с тем, чтобы сказать, какие из них он, скорее всего, не выберет.

Принято считать, что отцом-основателем Российской Федерации в ее нынешнем виде является Ельцин. Но отец нового политического режима – Путин. Этот режим не достроен, не прошел проверку выборами и в его рамках задействовано достаточное количество важных проектов, которые сейчас находятся на разной стадии реализации. По совокупности всех этих обстоятельств мы можем предположить, что отец-основатель этого режима не может совсем уйти из политики – он должен какое-то время выступать гарантом того, что новый политический курс останется необратимым, а новый режим должен выдержать проверку сменой первых лиц. Если исходить из этого, то мы исключим целый ряд вариантов.

Мы исключаем третий срок – испытание выборами тогда переносится в будущее, во-вторых, пребывание на третьем сроке, скорее всего, разрушит популярность Путина, и тогда он не сможет быть гарантом извне.

Вариант стать главой правительства расходится с главной задачей, которая объективно стоит перед Путиным и которую он осознает – быть гарантом. Глава правительства имеет совсем другие системные задачи, да и по нашей традиции премьер всегда отвечает за все плохое. То есть, став премьером, он быстро истратит ресурсы поддержки.

Стать главой «Единой России» – тоже зачеркиваем. У нас, благодаря Ельцину, президент обрел хорошую политическую нишу, и независимо от того, какие силы его привели на этот пост, он является «президентом всех россиян» и отказываться от такого ресурса неразумно. За Путина голосовал более широкий круг, чем круг избирателей «Единой России». Став лидером единороссов, он бы просто оттолкнул от себя часть избирателей. Это неразумно.

Согласиться возглавить партию Миронова - то же самое. Тем более что эта политическая сила играет явно второстепенную роль. Это только сейчас о ней говорят так много. Плюс такая переориентация с «Единой России» на лево-центристскую оппозицию, если ничего экстраординарного в жизни страны не произойдет, будет выглядеть непонятной в глазах избирателей. Такой шаг тоже нанес бы серьезный политический ущерб

Остаются «Газпром» и Общественная Палата.

Для того чтобы оставаться гарантом, Путину нужна не партийная, но политическая ниша. ОП, несмотря на свою необычность, подходит для этого. Да и формировалась она как своего рода «удлинение» Путина. Ее ядро Путин выбирал сам, а уже только потом формировались другие части Общественной палаты. Кроме того, чтобы играть роль гаранта, Путину нужно долго сохранять общественную поддержку. Но он не партия и не будет президентом, значит, ему будет необходим постоянный диалог с обществом, а такую возможность выхода на общественное настроение дает именно Общественная палата. ОП – эквивалент моральной власти или мягкой власти, которая тесно связана с политической властью. И поэтому новым местом работы Путина вполне может стать ОП.

Но я не вижу причин, по которым руководство Общественной палатой несовместимо с председательством в «Газпроме». Речь может идти о совмещении нескольких должностей, которые давали бы президенту возможность входа в ключевые структуры. Вход в гражданское общество и политическую систему – через ОП, в экономику – через «Газпром». Остается вход в силовые структуры, но, думаю, что это тоже решаемый вопрос.

Так что должность Путина после 2008 года может быть комплексной. Одно ясно точно – в ней обязательно должна присутствовать публично-политическая составляющая.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати