29.03.2005 | Михаил Виноградов

УРОКИ КИРГИЗСКОГО

Революция в Киргизии - уже пятая на постсоветском пространстве за последние полтора года после Грузии, Аджарии, Абхазии и Украины. Конечно, сценарии смены власти отнюдь не одинаковы: в Аджарии падение Абашидзе не было напрямую связано с проведением выборов, в Киргизии оппозиционные силы были заведомо слабее власти, в Абхазии итогом осенних волнений стал серьезный политический компромисс. Однако повод говорить о новой революционно-романтической волне, безусловно, появился.

Конечно, ее последствия будут не столь масштабны, как в конце 80-х - начале 90-х (когда импульс к преобразованиям получили не только СССР и страны Варшавского договора, но и Югославия, Албания, Монголия, многие страны Африки, а опосредованно и Китай). Но вряд ли осталась какая-либо из "нереволюционизированных" стран СНГ, где местные элиты, силовые структуры, оппозиционные политики не примеряют на себя "оранжевые сценарии" и не задумываются о том, как вести себя в случае повторения украинского или киргизского варианта развития событий. Происшедшее в Киргизии для них является тревожным звонком, сравнимым если не с Тбилиси апреля 89-го, то, по меньшей мере, с Алма-Атой декабря 86-го. А относительно удачный опыт "династической" передачи власти в Азербайджане теперь дискредитируется Киргизией и может побудить глав ряда стран СНГ к поиску преемников за пределами семейного круга.

После украинской революции большинство экспертов считали, что повторение таких событий в СНГ маловероятно. Теперь же комментаторов можно разделить на два лагеря. Первые полагают, что революции возможны в тех странах, где существует минимальный уровень политических свобод и сколько-нибудь влиятельные оппозиционные силы (как это было в Грузии, Украине, Киргизии). По их логике, новыми площадками для революционеров должны стать Казахстан и Молдавия. Вторые исходят из того, что киргизский путь продемонстрировал обратное: смена власти может произойти в стране, где власть как раз недооценивает потенциал оппозиции и вместо методичного манипулирования недовольными ведет кампанию по их политическому (в лучшем случае) уничтожению. Согласно этим расчетам, выглядящим более основательно, основные новости будут приходить из Минска и Ашхабада. В Белоруссии и разрозненным оппозиционерам, и антилукашенковски настроенным жителям столицы может стать "стыдно" за то, что куда менее европеизированные киргизы сумели подняться против куда более цивилизованного "диктатора". Что касается Туркмении, то повторить "подвиг" Ким Ир Сена, сумевшего "закрыть" страну от волны бархатных революций второй половины 80-х, Ниязову будет очень непросто. Для профилактики революции необходимо пойти на снижение пропасти в уровне жизни между "правящим классом" и рядовыми гражданами, но Ниязов к этому явно не склонен. Но если туркменская элита не будет готова провести такую "профилактику" (пусть даже в обход Ниязова), откроется перспектива повторения в стране даже не киргизского, а румынского или афганского сценария смены власти.

У российских властей пока есть основания тревожиться меньше, чем у лидеров других государств СНГ. Несмотря на социальные потрясения в январе-феврале 2005 года, повторение в ближайшие месяцы украинско-киргизского сценария на общефедеральном уровне маловероятно. Однако пример коллег из Бишкека наверняка воодушевит оппозиционеров в отдельных регионах - особенно таких "проблемных", как Башкирия, где ситуация все чаще требует экстренного федерального вмешательства.

Хотя по психологическим мотивам российские власти определенно не склонны пойти на роспуск СНГ (даже несмотря на то, что Содружество из чисто имитационного образования рискует превратиться в распространителя "оранжевой чумы"), заявленная Владимиром Путиным ориентация на приоритетное сотрудничество с официальными властями государств Содружества столкнулась с серьезным испытанием. Еще до событий в Киргизии Москва оказалась в состоянии "холодной войны" в отношениях с Кишиневом, а государственные телеканалы даже после визита Виктора Ющенко в Москву не скрывали своего скептицизма по отношению к новым украинским властям. Напрашиваются и другие логичные шаги: замена послов в странах СНГ, отказ от утопических проектов вроде "ЕвразЭС", обозначение готовности наладить неформальные контакты с оппозиционными силами в соседних государствах, отказ от иррационального страха дипломатов и государственных пропагандистов перед политической и экономической мощью Ашхабада (куда более уместным было бы разворачивание кампании в защиту русскоязычного населения Туркмении, которая позволила бы компенсировать растущее разочарование граждан политикой России в СНГ).

Еще одним следствием событий в Бишкеке может стать активизация дискуссий о присоединении России к Всемирной торговой организации. Не приходится сомневаться, что противники вступления в ВТО теперь будут охотно оперировать примером Киргизии, которую членство в ВТО обрекло не только на экономические, но и на политические потрясения.

Версия для печати