04.04.2005 | Татьяна Становая

КИРГИЗСКОЕ ЭХО В РОССИЙСКИХ РЕГИОНАХ

28 марта в двух регионах России - Башкирии и Ингушетии прошли массовые акции протеста. В первом случае требовали отставки президента Башкирии Муртазы Рахимова, во втором - решения приграничного спора между Ингушетией и Северной Осетией. Ингушский митинг также сопровождался призывами к отставке главы республики Мурата Зязикова. Тот факт, что митинги прошли через три дня после киргизской революции, дал наблюдателям основания говорить о том, что региональные акции протеста стали следствием психологического эффекта от "цветных революций".

Акции протеста в Башкирии начались в январе 2005 года в связи с монетизацией льгот. Тогда в этом не было ничего особенного: подобные мероприятия проходили по всей стране. Однако в Башкирии оппозиция своим главным "объектом" обвинений делала региональные власти. В качестве лидера оппозиции выступил Рамиль Бигнев - заместитель председателя исполкома татарской региональной национально-культурной автономии Республики Башкортостан. Бигнев также представлял интересы башкирских татар в Москве. Кроме того, на лидерство претендует лидер общественно-политической организации "Русь" Анатолий Дубовский. Бигнев организовал оппозиционную коалицию, в которую входят 8 партий и более 30 общественных объединений (в частности, "Яблоко", КПРФ, "Народная воля", "Родина", Российская партия пенсионеров). Оппозиция также пользуется поддержкой со стороны части работников башкирского ТЭКа: как заявил Бигнев, на митинге оппозиции присутствовали около 2 тысяч представителей нефтехимического комплекса.

Катализатором акций протеста стали события в Благовещенске, где в декабре прошлого года городским УВД были проведены "массовые зачистки". Кроме того, оппозиция возражает против проведенного 26 марта референдума о системе местного самоуправления, который, как считается, легитимирует систему, выгодную республиканской власти. В этот же день прошел двадцатитысячный митинг протеста (по данным оппозиции). 28 марта в Башкирии прошел пятитысячный митинг с требованиями отставки Муртазы Рахимова. Некоторые митингующие прямо говорили о готовности пойти по пути "оранжевой революции": на это указывают и оранжевые флаги, под которыми митинговала башкирская оппозиция.

28 марта массовый митинг протеста планировался и в Ингушетии. Общественное движение "Ахки-Юр" выступило с требованием вернуть под юрисдикцию республики Пригородный район Северной Осетии. Вопрос административно-территориального устройства республики вновь стал актуальным в связи с реформой местного самоуправления, которая подразумевает пересмотр границ муниципалитетов. В СМИ появились сообщения со ссылкой на источники, что Мурат Зязиков покинул республику в целях безопасности, а к столице стягиваются силы МВД и БТРы. Эта информация не подтвердилась, однако панические настроения у власти, судя по всему, были.

Тем не менее митинг был сорван: все дороги, ведущие к месту его проведения, были блокированы. Число митингующих в итоге составило около двухсот человек - гораздо меньше, чем планировала оппозиция. Было принято решение митинг отложить. Как заявил лидер оппозиции Муса Оздиев, "мы решили не разжигать страсти и объявили своим сторонникам, что митинг проведем в другой раз". Мурат Зязиков, в свою очередь, расценил попытку провести акцию протеста как провокацию. "За ней стоят люди, которые преследуют цель дестабилизировать обстановку на юге России. Я никому не позволю превратить республику в горячую точку",- заявил он.

31 марта прошла встреча президента России с президентом Ингушетии, по итогам которой стало понятно, что Владимир Путин поддерживает Зязикова. По словам последнего, политическая ситуация в республике "штатная": "Некоторые персоны - я бы их личностями даже не назвал - попытались дестабилизировать ситуацию, но у них ничего не вышло!".

Мобилизация оппозиции в обеих республиках произошла на фоне революции в Киргизии: некоторые заговорили об угрозе "региональных" оранжевых революций в России. Однако пока оснований для подобных утверждений мало. Скорее активизация оппозиции в регионах связана с введением новой системы фактического назначения губернаторов: в условиях, когда основные полномочия в этом вопросе сосредоточены в руках президента, апелляция к нему становится одним из способов борьбы с губернатором.

Оппозиция в данном случае выступает как транслятор недовольства "снизу". В национальных республиках ситуация значительно более политизирована по сравнению с другими субъектами Федерации, а политическое противостояние может носить очень жесткий характер, особенно если учесть наличие мощных кланов, пронизывающих республики сверху донизу. В Карачаево-Черкесии в прошлом году такое противостояние привело к силовому захвату здания правительства, однако все это было инициативой оппозиции, а не стихийной "самодеятельностью" населения. Именно в национальных республиках оппозиция имеет возможность выводить людей на улицы и использовать "фактор улицы" для политического давления. Однако отличие от "цветных революций" здесь носит принципиальный характер.

Во-первых, оппозиция добивается не столько непосредственно отставки региональных властей, сколько поддержки со стороны президента, который теперь имеет возможность принимать практически любое решение в отношении губернаторов. Соответственно у оппозиции в регионах появилось больше шансов использовать президентский фактор, однако ее тактика в различных регионах отличается и зависит от двух критериев: жесткости режимов и степени консолидированности элит.

Так, в национальных республиках режимы более авторитарные, развита клановая система и оппозиции легче действовать через "улицу". В других субъектах РФ, где население менее политизировано, институциональные возможности для оппозиции более доступны (например, через парламент), а режимы менее жесткие, используются другие методы, например, петиции к президенту, а также право законодательного собрания выносить вотум недоверия (правда, для этого необходима консолидация элит против губернатора). Прецедент уже состоялся: 31 марта региональный парламент Алтайского края вынес вотум недоверия губернатору Михаилу Евдокимову. В то же время применить такую технологию по отношению к горноалтайскому лидеру Михаилу Лапшину не удалось.

Во-вторых, для эффективности деятельности оппозиции, апеллирующей к президенту, необходимо соблюдать два негласных правила, нарушение которых автоматически делает оппозицию в глазах Кремля неконструктивной. Это отсутствие даже минимальных сепаратистских настроений, а также силовых действий против представителей власти. Неслучайно лидер оппозиции в Башкирии Бигнев заявил, что "оранжевый вариант" в республике - это крайне радикальный сценарий: "Мы его не допускаем, так как являемся конструктивной оппозицией. Но если процесс по принятию политического решения и дальше будет затягиваться со стороны Москвы, то на место сегодняшней оппозиции придут другие, более радикальные политические силы, которые не побрезгуют никакими методами и деньгами, которые не пахнут, и организуют "бишкекский" вариант".

В Ингушетии оппозиция также уступила властям, согласившись не проводить митинг вопреки запрету властей (митинг не был санкционирован).

В условиях неготовности оппозиции идти против президента, Владимир Путин имеет свободу выбора, означающего возможность проигнорировать мнение оппозиции. Его встреча с Муратом Зязиковым показала, что в Ингушетии смена власти не планируется. Зязиков пришел на пост президента при активной поддержке Кремля, заинтересованного в появлении там силового, жесткого руководителя, который мог бы по мере сил ограничить проникновение боевиков на территорию Ингушетии и не дать им использовать территорию республики для восстановления собственных сил.

Зязиков лишь частично справляется со своими задачами: с одной стороны, Ингушетия перестала быть "местом отдыха" чеченских боевиков, а риторика в отношении Чечни стала четко профедеральной (в отличие от Руслана Аушева, критиковавшего действия федеральных сил в Чечне). Вся властная система республики была очищена от клана Аушева. Зязиков рассматривается Кремлем как гарант сохранения Ингушетии в поле влияния России (не только юридически, но и политически), и, с точки зрения Кремля, менять его на другого было бы опрометчиво. Но с другой стороны, Зязиков с трудом прижился в республике: на него было совершено несколько покушений, а сама республика именно при нем подверглась силовой атаке со стороны боевиков.

Что же касается Рахимова, то здесь нет такой однозначности. Последнее время стало очевидно, что Рахимов пытается завоевать доверие Кремля: он начал процесс возвращения предприятий ТЭКа, переданных некогда группе бизнесменов, близких к его сыну Уралу, в собственность республики. В связи с этим возник конфликт между Муртазой Рахимовым и его сыном: раскол президентского клана является фактором дестабилизации ситуации в республике. Сам Рахимов сумел переизбраться на пост президента в 2003 году с большим трудом: против него выступила реальная оппозиция в лице Сергея Веремеенко, который, по слухам, пользовался поддержкой заместителя руководителя президентской администрации Игоря Сечина и Ралифа Сафина, в прошлом - одного из топ-менеджеров "ЛУКойла". В самом Кремле не было консенсуса в отношении Рахимова и его дальнейшей судьбы, однако в итоге было принято решение все-таки его поддержать, что привело к фактическому отказу Веремеенко от борьбы. Сейчас деятельность оппозиции и массовые акции протеста могут стать дополнительным аргументом против Рахимова.

В Ингушетии сохранение поста президента за Зязиковым пока вряд ли угрожает появлению серьезных проблем: там основной акцент все-таки делается не на смене президента, а на точечной приграничной проблеме (которая, правда, во многом является лишь поводом, но доминирует в требованиях). В таких условиях Зязиков может инициировать процесс решения проблемы путем имитации работы по рассмотрению требований протестующих (специальная комиссия уже создана). Это позволит на время лишить оппозицию повода для акций протестов.

В Башкирии ситуация сложнее: с введением новой системы назначения губернаторов, президент, оказывая доверие действующему губернатору, берет на себя ответственность за его действия. С учетом ситуации в республике в целом и "благовещенского казуса", в частности, не совсем понятно, готов ли Владимир Путин публично поддержать Рахимова как лидера "гнилого" режима. Пока что дело ограничивается смещением ряда милицейских чинов республики, но показательно, что их ранг постепенно растет - в минувшую пятницу отстранен от должности заместитель главы башкирского МВД. Таким образом, ситуация в Башкирии чревата для ее руководства куда большими политическими рисками, чем в Ингушетии.

В перспективе, в случае отказа идти на уступки оппозиции, у Кремля может появиться три проблемы.

Первая - риск переноса объекта протеста с региональных властей на президента, который в этом случае будет выглядеть как старший партнер и покровитель главного раздражителя для оппозиции - нынешнего республиканского руководства.

Вторая проблема - риск радикализации настроений в национальных республиках и появления спроса на "деструктивную" оппозицию, которая окажется, таким образом, востребованной. Это будет означать, что протестные настроения выходят из-под контроля "конструктивной" оппозиции, и риск силовых акций значительно повысится. В этом случае диалог с федеральным центром будет вестись уже языком ультиматума.

Третья проблема связана с возможным ослаблением федерального центра. Пока президент пользуется поддержкой населения, а элиты политически лояльны, вероятность антипрезидентских системных действий крайней мала. Однако в случае кризиса системы моноцентризма, опыт протестных акций может оказаться востребованным. И в этом случае Кремлю будет гораздо сложнее их игнорировать. Ситуация в Башкирии и Ингушетии стала свидетельством общероссийского латентного кризиса региональных режимов.

Версия для печати