12.12.2006 | Сергей Маркедонов

Европейские «игры» на Северном Кавказе

Европейский Союз остается активным политическим игроком на российском Северном Кавказе. Что бы ни говорили сегодня защитники тезиса о «суверенной демократии» и абсолютной независимости российской внутриполитической стратегии на Северном Кавказе, именно этот регион остается территорией притяжения экспертного и политического внимания стран Запада, и, прежде всего, Европы. Именно от этого региона зависит во многом внутриполитическая стабильность в России. И даже не просто стабильность, но и состоятельность РФ как государства, являющегося крупнейшим соседом объединенной Европы. Разрешение существующих проблем (и этнополитических и социальных) на российском Северном Кавказе в целом способствует не только укреплению государственности, но и предсказуемости России. И если мощная Россия многим в Европе (особенно в Центральной и Восточной) видится опасной, то предсказуемая РФ рассматривается как фактор благожелательный для европейской безопасности.

В первой половине 2007 года председателем Европейского Союза станет Германия. Между тем, уже весной 2006 года дипломаты и эксперты крупнейшего «спонсора» ЕС обозначили в числе приоритетных тем немецкого «председательства», такие вопросы, как «европеизация» Центральной Азии и Кавказа. По словам Роланда Гетца, влиятельного эксперта из Германского института международной политики и безопасности (этот “think tank” консультирует и федеральное правительство Германии), «Ангела Меркель и ее кабинет пытаются продолжить восточную политику правительства Герхарда Шредера. Однако при этом расставляются несколько иные акценты. Регион Кавказа и Средней Азии становится одной из важнейших тем предстоящего председательства Германии в ЕС. Кавказ называют «особым регионом», который долгое время не находился в центре внимания европейцев». При этом германские политики и эксперты (равно как и их коллеги в других европейских государствах) полагают, что «европеизация» не должна быть ограничена зонами «замороженных конфликтов» и территориями независимыми государствами Южного Кавказа. Российский Северный Кавказ также представляет для ЕС значительный политический интерес.

По словам того же Рональда Гетца, «в рамках сотрудничества с Россией ЕС стремится к созданию зон, свободных от конфликтов. В значительной степени это относится к Кавказу. Ведь сегодня это, с нашей точки зрения, самый нестабильный и опасный регион Европы. При этом мы имеем в виду не только Чечню, но и весь Северный Кавказ. ЕС пытается вместе с Россией решать местные проблемы - такие как социальная незащищенность, наркоторговля, терроризм и т.п. Реальных сдвигов, правда, немного. Возможно, это и становится поводом для новой восточной политики Германии и ЕС…

Тем не менее, у Германии и Европы есть большое желание внести вклад в дело мирного разрешения конфликтов на Кавказе». В первой половине 2008 года председательское кресло в ЕС переходит к Словении. Приоритетная тема словенского председательства близка немецким приоритетам. Это- обеспечение безопасности в Каспийском регионе, добрая часть которого находится также на российском Северном Кавказе (Дагестан - самая крупная северо-кавказская республика РФ). Однако уже в августе 2006 года в этой стране прошел Бледский Форум под названием “The Caspian Outlook”, на котором действующие политики и эксперты проводили «мозговые штурмы» на тему «как нам обустроить Каспийско-Кавказский регион».

Таким образом, европейское влияние (а также попытки «помочь советом») на Северном Кавказе с укреплением «суверенной демократии» никуда не исчезнет. Более того, миротворческая роль России в Южной Осетии и в Абхазии будет проходить «сверку» Северным Кавказом. В этой связи перед российской властью встает серьезная задача оптимизировать такое взаимодействие. С одной стороны, России чрезвычайно важно (учитывая наши особые интересы в Закавказье) благожелательное европейское мнение по поводу ситуации внутри РФ, в Северокавказском регионе. Такое благожелательное мнение поможет России более успешно продвигать свои интересы и в той же Абхазии и в Южной Осетии. В этой ситуации РФ будет рассматриваться не как изгой, а как надежный партнер, который предлагает эффективные модели внутри страны, и который готов предложить их соседям по Закавказью. С другой стороны, излишнее следование европейским советам и схемам (многие из которых далеки от адекватности) приведет не к желанной демократии, а к потаканию националистическим и экстремистским группам. С третьей стороны, нельзя не принимать многие советы представителей евроструктур по вполне прагматичным соображениям. Для реалистичной политики главный тезис- это не адресат предложения или совета, а их содержательная ценность.

Однако насколько европейская философия Кавказской политики адекватна, и что конкретно из предложений и рекомендаций представителей европейских структур (Совета Европы, ПАСЕ) мы могли бы «творчески использовать», а что решительно отбросить. Прежде чем пытаться ответить на обозначенные выше вопросы, необходимо принять следующий тезис, как аксиому. Какими бы экстравагантными и просто неадекватными не казались нам европейские идеи относительно Северного Кавказа, очевидно, что работать с европейцами, просвещать их и информировать о реальном положении дел российская власть должна. Принцип «держать и не пущать» будет работать против России и ее интересов. Другой вопрос - принимать или отвергать европейские идеи.

Последний визит представительной делегации ПАСЕ в Чечню говорит о том, что европейские представления о российском Северном Кавказе вообще и Чечне в частности, претерпевают существенные изменения. Сегодня уже никто не говорит в романтических тонах о «борцах чеченского сопротивления» и не оспаривает российский суверенитет на территорию Чечни. Более того, председатель подкомиссии ПАСЕ по Чечне Андреас Гросс отметил, что «в республике произошли позитивные изменения, наметился прогресс, и улучшилась ситуация, связанная с безопасностью». Вместе с тем, тот же Гросс считает, что мирный процесс в республике не должен ограничиваться хозяйственно-экономическим форматом. Председатель подкомиссии ПАСЕ считает, что было бы позитивным фактором, если бы «…на данном «круглом столе» приняли участие те, кто критикует власти, находясь в Москве, Берлине или Грозном». По информации газеты «Коммерсант», Андреас Гросс имел в виду Ахмеда Закаева, представляющего «ичкерийское движение». Однако эта идея не была поддержана ни нынешними властями Чечни, ни самим ичкерийским эмиссаром. Причины такого отказа более чем прозрачны. Тем не менее, идея «круглого стола» всех политических сил Чечни весьма популярна у европейцев. Вряд ли они откажутся от нее, даже приняв во внимания непростые отношения того же Закаева с российским законом.

Но возможно ли России принять подобный подход? Для России (неважно кем возглавляемой) принять подобный подход означало бы только одно - признать собственную политическую, государственную и управленческую несостоятельность, поставив себя в один ряд с той же Грузией. Зачем России вести сегодня переговоры с сепаратистами? И о чем должны вестись эти переговоры? После Беслана, а затем и смерти Аслана Масхадова само «ичкерийское движение» переживает серьезный кризис, атомизируется, не выдвигая фактически лозунгов отделения от России. Да и при жизни «президента Ичкерии» идея переговоров с ним была одной из сладких европейских утопий, поскольку чеченская реальность такова, что ни один из политических лидеров сепаратистов не был признанным среди других. После Беслана это признали многие американские эксперты. Авторитетный специалист по России из Университета Брукингс Фиона Хилл, сравнивая Аслана Масхадова с Ясиром Арафатом, признала вместе с тем, что так называемый «президент Ичкерии» не представлял интересов Чечни. Сегодня, европейский взгляд на Северный Кавказ представляет собой совокупность устаревших представлений середины 1990-х гг. (то есть периода активных боевых действий федерального центра и сепаратистов). В этой связи сама тема «круглого стола» выглядит надуманной. Сегодня проблема «ичкерийской оппозиции», мягко говоря, не очень актуальна. Наиболее активные «ичкерийцы» уже попали в правительственные структуры республики, и лишь «твердолобые» до сих пор продолжают сопротивляться. Политическая роль их не слишком велика. Поднимать ее до уровня легитимных структур - это значит легитимизировать диверсионно-террористическую деятельность этих групп. Последний визит делегации ПАСЕ снова продемонстрировал, что европейцы просто ленятся пересматривать методологию чеченского вопроса. Они как в 1990-е годы уперлись в переговоры с боевиками. До сих пор они не видят, что противостояния Чечни (как непризнанной республики) и России не существует.

Между тем, сегодняшний Северный Кавказ порождает вызовы иного рода. Среди них можно назвать кадыровский системный сепаратизм, формирование исламистского террористического интернационала, неэффективность системы регионального управления. Эти проблемы являются, прежде всего, проблемами российской кадровой политики, а также формирования российской идентичности в целом. То есть являются исключительно внутренними по природе проблемами, которые за Россию никто решить не сможет. И не должен разрешать!

Другой вопрос, что самой российской власти некоторые оценки европейцев могут быть весьма полезны. Не в плане жесткого следования им, а в плане прагматичной оценки адекватности своей же политики. Например, встреча делегатов ПАСЕ с президентом Чечни прошла намного в более «теплой и дружественной атмосфере» нежели с премьером республики Рамзаном Кадыровым. В беседе с корреспондентом газеты «Южный репортер» один из участников встречи признался: «Это связано с тем, что в Европе Кадыров и его люди имеют весьма неоднозначную репутацию». Заметим, что эта «неоднозначная репутация» связана не только с авторитарным стилем руководства чеченского премьера. Вся «неоднозначность» объясняется, мягко говоря, нестандартными действиями, заявлениями и претензиями премьер-министра Чечни. А эти действия, в свою очередь, производят впечатление самостоятельных поступков политика, не слишком подконтрольного российской власти. И лидера, не очень считающегося с властью, не только федеральной, но и властями соседних северокавказских республик. Таким образом «неоднозначная репутация» подтверждает тезис о том, что позиции России на Северном Кавказе не так сильны, как того хотелось бы в Москве. Таким образом, приняв во внимание подобные замечания, российская власть могла бы прагматично оценить то, насколько такая самодеятельность соответствует государственным интересам страны.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа

Версия для печати