13.12.2006 | Сергей Маркедонов

Карабах самоопределился последним: что дальше?

«Парад референдумов» - 2006 в de facto государствах евразийского пространства завершен. Последним в этом «строю» самоопределяющихся был Нагорный Карабах. 10 декабря 2006 года там проголосовали за Основной закон этой непризнанной республики. Неким отголоском (точнее сказать, логическим завершением) приднестровской части «парада» стали президентские выборы там. И в случае с Карабахом, и в случае с Приднестровьем результаты голосования были легко прогнозируемы, хотя и по разным причинам. В равной степени сами процедуры голосования в двух республиках существенным образом отличались. Между тем, говорить о некоем «завершении» можно с большой условностью. Завершились процедуры голосования. Подведены итоги, сделаны соответствующие заявления, обозначены позиции. Возможно, это обозначение сделано более жестко и определенно. Что касается, «материнских территорий», то курс на восстановление территориальной целостности был в очередной раз обозначен как стратегический.

Что же касается de facto государств, то прошедший «парад референдумов» стал для них новой точкой «невозврата», хотя стало очевидно, что быстрое самоопределение с использованием российского ресурса, скорей всего, невозможно. Невозможно по одной простой причине. Само по себе возникновение de facto государств было связано с Россией лишь опосредованно. Вообще же тема России и проблема осмысления «парада референдумов» внутри России неизменно возникают при обсуждении перспектив непризнанных республик. Между тем, роль РФ в политической жизни Приднестровья, Нагорного Карабаха, Южной Осетии и Абхазии чрезвычайно переоценивается.

Однако сегодня мало кто помнит, что российское руководство на первом этапе очень вяло поддерживало непризнанные республики. И если к Карабаху у руководства новой России было в целом позитивное отношение, поскольку карабахские активисты пользовались поддержкой демократического истеблишмента и имели общего врага в лице союзного центра, то российско-приднестровские, российско-абхазские и российско-осетинские отношения в начале 1990-х гг. оставляли желать лучшего.

Три непризнанных республики поддерживали тесные контакты с оппонировавшими Ельцину «коммуно-патриотами». При этом такой союз носил ситуативный характер, объясняющийся только одним. Тогдашнее окружение Бориса Ельцина считало лидеров абхазского, осетинского и приднестровского движения завзятыми коммунистами. Весь же «коммунизм» лидеров непризнанных республик заключался в отказе от поддержки этнонационалистических проектов, предлагаемых «материнскими территориями». В силу определенного стечения обстоятельств Звиад Гамсахурдиа, выдвинувший лозунг «Грузия для грузин», был антикоммунистом. Для противодействия ему лидеры абхазского и осетинского движения обращали свои взоры на ЦК КПСС, стремительно теряющего популярность и контроль над ситуацией. В этом смысле весь «советизм» приднестровского, абхазского и осетинского движений состоял в том, чтобы с помощью союзных властей не оказаться в положении «нетитульного» и «некоренного» населения. Кто был виноват в том, что тогда российские либералы и демократы отождествляли любые националистические движения, направленные против СССР с борьбой «за свободу и права человека»? Во многом тогдашняя крайне идеологизированная позиция российских демократов способствовала тому, что проблема непризнанных государств оказалась приватизирована национал-коммунистическими политиками и экспертами, превратившими ее в тему для спекуляций относительно «развала СССР» и т.п.

Впрочем, неспособность отделить коммунизм от государства, этнополитическую конфликтность и интересы России от коммунистических ценностей стало одной из важнейших отличительных черт российских экспертов, политиков, публицистов, идентифицирующих себя с либерально-демократическим спектром. И сегодня проблема de facto государств в значительной степени превращается ими во внутриполитическую проблему. Пропутинская риторика их лидеров, безоговорочная поддержка России рассматривается российскими либеральными публицистами как безоговорочная поддержка ими российской бюрократии и курса российского правящего класса на построение суверенной демократии со всеми ее изъянами. Отсюда делается вывод о том, что для de facto государств евразийского пространства характерны все грехи современной России. Только эти грехи в Южной Осетии, Абхазии и в Приднестровье реализуются в гипертрофированном виде. В рассуждениях данного рода вспоминается все. И почти стопроцентный успех Эдуарда Кокойты в Южной Осетии, и политический триумф Игоря Смирнова и также почти стопроцентный успех приднестровского референдума в сентябре 2006 года. А то, что из этого ряда выпадают Абхазия и Карабах, никого особенно не смущает.

Между тем, в непризнанной НКР президент досрочно объявил об уходе с политической сцены после принятия Конституции республики, поставив, таким образом, вопрос о перспективах признания выше своей политической карьеры. В предстоящих президентских выборах нынешний глава НКР Аркадий Гукасян участвовать не будет. И если в России времен «суверенной демократии» противостояние мэра столичного города и президента не является актуальным, то в Карабахе это имеет место быть. Мэр Степанакерта – политический оппонент президента Гукасяна. Добавим, избранный мэр, поскольку в Карабахе глав местного самоуправления избирают (прошло уже три избирательных компании). В Абхазии же в 2004 году именно «непризнанные избиратели» еще до украинской «оранжевой революции» сломали кремлевский административный ресурс. Заметим также, что голосование в Абхазии сломало другую закономерность (голосование по кланово-территориальному принципу). За очамчирца Сергея Багапша голосовали и в Гудауте. После той победы команда нового президента не стала преследовать своих оппонентов. Оппонент Сергея Багапша Сергей Шамба остался на своем посту министра иностранных дел, а представители команды Рауля Хаджимба не повторили судьбу известного российского опального олигарха. Таким образом, de facto государства Евразии нельзя рассматривать в рамках универсалистского дискурса.

«Универсальный подход» к самоопределению СНГ-2, предложенный Владимиром Путиным, в реальности не слишком адекватно отражает ситуацию в de facto государствах. В каждом из них различный уровень демократии (выше в НКР и в Абхазии, намного ниже в Приднестровье, где один лидер возглавляет республику с 1991 года и в Южной Осетии), различный уровень внутриполитической стабильности и внешней безопасности, различные этнические конфигурации и разная степень зрелости государственных институтов. Записывать их все в друзья российской бюрократии было бы крайней степенью упрощенчества. Их апелляция к России объясняется многими факторами. Среди них можно назвать догматизм европейских и международных миротворческих структур, которые a priori настаивают на приоритете принципа территориальной целостности. При этом политическая правота также a priori отдается «материнским территориям». Эти же структуры отказываются проводить серьезное исследование политических процессов в ПМР, НКР или в Абхазии, заранее признавая выборы или референдумы в них политически ничтожными. «Пропутинские настроения» объясняются также и попытками Грузии, Молдовы и отчасти Азербайджана (у него попросту меньше ресурсов) решить проблему реинтеграции «проблемных территорий» до разрешения «косовского казуса». И эта проблема решается далеко не всегда в «белых перчатках». Тут можно вспомнить и военную операцию Грузии в Южной Осетии в 2004 году с реальными человеческими жертвами. Именно она превратила Эдуарда Кокойты в безальтернативного лидера и самого популярного политика в этой непризнанной республике. Можно сколь-угодно (и справедливо) критиковать Игоря Смирнова за его нелюбовь к демократии, но разве не совместная молдавско-украинская блокада в марте 2006 года превратила его в триумфатора последних президентских выборов. В декабре прошлого года на парламентских выборах в ПМР «партия власти» Игоря Смирнова потерпела поражение от движения «Обновление», получившего контроль над Верховным Советом этой республики. Смягчи свою позицию официальный Кишинев, откажись от ускоренного решения приднестровской проблемы «до Косова», вполне вероятно триумф Смирнова не состоялся бы, а Евгений Шевчук мог бы существенно укрепить свои позиции. Не Москва заставила Шевчука уйти в тень, а Киев и Кишинев чрезвычайно популяризировали Смирнова.

Таким образом, пропутинская ориентация лидеров непризнанных республик - это не простой политический бизнес Смирнова или Кокойты. За их спинами стоит население, не готовое к реинтеграции по тем рецептам, которые предлагают в Тбилиси и в Кишиневе. И было бы большой ошибкой отождествлять чаяния и стремления этих людей с кремлевской политикой. Перед началом «блокады» ПМР многие в Киеве и в Кишиневе тоже говорили, что с началом украино-молдавского наступления «рядовые приднестровцы сметут смирновский режим». И что же, смели? Так неужели же опыт Сербии, когда однозначно жесткие антисербские действия США и ЕС лишь укрепляли авторитет диктатора Слободана Милошевича, ничему не учит? Сегодня весь «путинизм» лидеров de facto государств обеспечен не вполне адекватной политикой международных институтов, США и Европейского Союза. Что мешало ООН до решения вопроса о статусе Абхазии и Южной Осетии раздать осетинам, абхазам ООН-овские паспорта (как когда-то Лига наций раздала русским эмигрантам т.н. «нансеновские паспорта»)? Пойди ООН на этот шаг, не пришлось бы жителям «конфликтных точек» искать российского покровительства! И список подобных проблем можно перечислять до бесконечности.

Но зачем в таком случае обращение к российским либеральным публицистам и политикам? Сегодня именно они могли бы стать инициаторами разработки альтернативной стратегии взаимодействия России и в СНГ в целом и по отношению к de facto государствам. Вам не нравится просоветский стиль Кремля? Прекрасно. Тогда необходимы не эмоциональные обвинения в адрес лидеров непризнанных республик (зачастую необоснованные и неподкрепленные знанием фактов), а идеи по поводу оптимизации мирного процесса в зонах этнополитических конфликтов. Необходимы также проекты по демократизации de facto государств (дабы избежать абхазского казуса), необходимо серьезное содержательное обсуждение того, как строить свои отношения с образованиями, готовыми к российскому покровительству. Необходимо и цивилизованно «покровительствовать», не выходя за рамки здравого смысла и не ссорясь со всем миром. Эта проблематика должна стать частью либерально-демократического дискурса, иначе чрезвычайно важные для России проблемы будут окончательно приватизированы ностальгирующими по «СССР, который мы потеряли».

Версия для печати