25.12.2006 | Татьяна Становая

Смерть Сапармурата Ниязова и геополитические проблемы

21 декабря на 67-м году жизни скоропостижно скончался президент Туркмении Сапармурат Ниязов. По официальной информации, это произошло ночью в результате остановки сердца. Правительство Туркмении объявило о том, что внешнеполитический и внутриполитический курс, который проводил Ниязов, будет продолжен. Временно исполнять обязанности президента Туркмении будет вице-премьер Бердымухаммедов, возглавивший также похоронную комиссию.

Туркмения – стратегический партнер России в энергетической сфере. При этом сама Туркмения в России нуждалась всегда в меньшей степени. В настоящее время для России энергетика – это фундаментальное направление развития, лежащее во многом в основе взаимодействия с ЕС и ключевыми западными бизнес-партнерами, а также Китаем и Японией. Таким образом, вопрос отношений с новым правительством Туркмении приобретает особую важность для геополитического положения России и успеха ее внешнеполитического курса как на постсоветском пространстве, так и на западном и восточном направлениях. Туркменистан – это страна с огромными, правда, часто недоказанными запасами газа, а также находящаяся на стратегически важном участке Каспийского моря, вокруг энергетических запасов которого уже много десятилетий идет «великая шахматная игра», как характеризовал конкуренцию за контроль над регионом Збигнев Бжезинский. Поэтому после смерти Ниязова борьба за Туркменистан между Западом и Россией многократно усилится.

Несмотря на то, что Ниязов был самостоятельным и при этом деспотичным политиком, правящим в течение 21 года, Россия всегда удавалось с ним договариваться без серьезных конфликтов. Его трудно было называть пророссийским политиком: идя навстречу России, Ниязов всегда добиваться более или менее справедливой «цены» за свои решения и ресурсы. В последние годы, когда интерес Европы и США, а также России к энергетике значительно вырос, Ниязов начал гораздо более жестко торговаться с Москвой, например, заключив в конце 2005 года контракт на поставку газа с Украиной. России понадобилось приложить немало усилий для того, чтобы убедить Туркменбаши перезаключить контракт уже с Москвой. Заметим, что именно Ниязов первым фактически сделал шаги к переходу к рыночным отношениям в энергетике, предложив России в 2003 году постепенно переходить от бартера к оплате газа «живыми» деньгами. Тем не менее, Туркмения никогда не шла на конфликт с Россией: Ниязов опасался работать в альтернативных направлениях, будь то строительство альтернативных путей экспорта газа или продажа газа в Украину. Он считал, что Россия надежна как газовый партнер. В то же время при нем Туркмения дистанцировалась от СНГ, став наблюдателем в этой организации. Будучи «затворником», в международных отношениях Ниязов придерживался публичной политики «нейтралитета».

Для России Туркмения, во-первых, поставщик дешевого газа. Даже несмотря на то, что в последние месяцы его стоимость подорожала до 100 долларов за 1 тыс. кубометров, «Газпрому» все равно выгоднее покупать его с расчетом на расширение экспорта. 10 апреля 2003 года Владимир Путин и Сапармурат Ниязов подписали соглашения о стратегическом сотрудничестве в газовой сфере сроком на 25 лет и о прекращении действия соглашения о двойном гражданстве. В этот же день председатель правления ОАО «Газпром» Алексей Миллер и туркменский президент подписали соглашение о поставках туркменского газа в Россию сроком на 25 лет. Этот революционный документ лежит в основе стратегических отношений двух стран в области энергетики.

Именно в 2003 году наша страна получила столь значимые обещания от Ниязова продавать почти весь экспортируемый газ в Россию в обмен на политические уступки. Тогда Владимир Путин согласился подписать документ о прекращении действия соглашения о двойном гражданстве. Документ создавал большие проблемы для туркменских оппозиционеров, многие из которых имели двойное гражданство, обеспечивающее определенный иммунитет от преследований. Соглашение позволило Ниязову добиться эмиграции практически всей оппозиции, которая сразу после его смерти поспешила заявить о намерении вернуться на родину. В то же время Ниязов всегда давал понять, что может пересмотреть свои планы. Например, на протяжении двух лет идут переговоры с Украиной о заключении аналогичного стратегического соглашения. Кроме того, Ниязов инициировал соглашение с Китаем о строительстве газопровода. Поэтому смена власти в Туркмении на фоне нестабильности прежних договоренностей является мощным фактором риска для газового баланса России.

Во-вторых, Туркменистан за счет своих запасов, а также положения на географической карте обеспечивал России почти монопольное положение на рынке газа стран СНГ, а также позволял доминировать на рынках Европы. Закрытость режима Ниязова была даже выгодна России: с Туркменбаши практически никто не мог договориться в обход России, хотя сам Ниязов всегда пользовался такими попытками в торге с российской стороной. Достаточно вспомнить постоянные переговоры с «оранжевым режимом» в Украине и обещания «вот-вот» подписать стратегическое соглашение о поставках всего экспортируемого газа в течение 25 лет в Украину. Благодаря Туркмении, Россия может позволить себе удерживать монополию на поставку газа в Украину. Кроме того, поставки из Туркмении расширяют ресурсную базу «Газпрома», который наращивает экспорт газа в Европу.

В-третьих, Туркменистан как страна с потенциально большими запасами газа вынашивала планы строительства обходного трубопровода через Иран, Азербайджан или Пакистан. Попытки «обойти» Россию могут серьезно обострить конкуренцию России и Запада в регионе.

В-четвертых, Туркмения, хотя и не могла считаться союзником России, но все же учитывала ее мнение в вопросе раздела Каспия. Туркмения постоянно предпринимала попытки «сепаратно» договориться о совместном разделе Каспия с Ираном. России крайне важно добиться незыблемости принципа «неприсутствия иностранных военных» на Каспии, с чем также согласны Иран и Туркмения. Важность представляют также вопросы правил плавания военных судов прибрежных стан, определение баланса между военными силами, обеспечение безопасности трубопроводов.

Все это многократно поднимает ставки в геополитической борьбе за позиции нового руководства Туркмении во внешней политике. Поэтому не исключена активизация внешних по отношению к власти Туркмении сил с целью оказать влияние на развитие ситуации в стране. Однако Россия в данном случае имеет привилегированное положение за счет того, что обеспечивает стране стабильные поступления газовых денег.

Уже сейчас становится понятно, что любое новое правительство будет стоять за сохранение преемственности режима. Такой сценарий в наибольшей степени выгоден России, так как он может предусматривать и преемственность отношений с ней.

Власть в стране сразу после смерти Ниязова была взята «силовиками». СМИ уже назвали это «военным переворотом», за которым стоит руководитель президентской службы безопасности Акмурад Реджепов. Место и.о. президента должен был занять спикер парламента Овезгельды Атаев. Однако против него было спешно заведено уголовное дело, затем последовал арест. И.о. президента страны в нарушение Конституции стал вице-премьер, и.о. премьер-министра Курбангулы Бердымухамедов (по данным оппозиции, он внебрачный сын Ниязова - впрочем, эти слухи выгодны для элиты, заинтересованной в «легитимации» потенциального преемника). Совбез назначил его главой похоронной комиссии. По советской традиции это может свидетельствовать, что именно он и станет преемником Ниязова. Однако, по Конституции Туркмении, исполняющий обязанности президента не имеет права баллотироваться на президентский пост. Более того, Бердымухамедов, бывший личный стоматолог Ниязова, считается безвольной и политически слабой фигурой. В случае его «избрания» (а если один раз Конституция была нарушена, то она может быть нарушена снова) в стране будет установлено правление силовиков при формальном лидерстве Бердымухамедова. Однако данный вариант весьма рискован: такая фигура, скорее всего, окажется временной.

В качестве других претендентов на роль преемника называют чаще всего сына Ниязова Мурада, который в течение этого года последовательно выводился Ниязовым в политику. Однако сделать этого в полной мере Ниязов не успел: Мурад всегда был далек от политики, проживал в Вене занимался преимущественно бизнесом, имея при этом очень непростые отношения с отцом. Важно также отметить, что Мурад наполовину русский, а его женой является татарка, что значительно затрудняет ему путь в туркменскую элиту.

Смерть Ниязова можно сравнить с 1953 годом – годом смерти Иосифа Сталина. Сталин, также как и Ниязов, оставил после себя «выжженное поле» и тоталитарный режим. Ниязов, также как и Сталин, имел высокий уровень легитимности. Следующий лидер в любом случае в первое время будет строить свою политику исходя из почитания Вождя и преемственности его курсу. Сейчас правительство всячески подчеркивает преемственность курсу Ниязову, а телевидение Туркмении «заполнено» воспоминаниями о жизни Сердара (Вождя). В Туркмении объявлен общенациональный траур, везде приспущены флаги, сняты праздничные новогодние украшения, развешаны черные ленты.

Теоретически возможны три сценария развития ситуации в Туркмении. Первый – быстрый приход к власти сильного лидера, который сохранит в стране диктатуру, продолжит репрессии и в течение некоторого времени будет вынужден «избавляться» от соперников, уничтожая «ростки» политики, появившиеся сразу после смерти Туркменбаши. При этом в любом случае новый лидер не сможет стать вторым Ниязовым: он будет заведомо менее харизматичной и сакральной фигурой. А это значит, что от тоталитаризма страна может постепенно эволюционировать к авторитарному режиму. Новый лидер будет заведомо слабее Ниязова, что сделает его более подверженным внешнему воздействию. Это очень важно, учитывая, что США уже начали подавать определенные сигналы туркменской элите. Заместитель госсекретаря США Ричард Баучер, прибывший на похороны Ниязова, сделал заявление, в котором указал на стремление США «начать новую эру в отношениях с Туркменистаном».

Тем временем Россия пока предпочитает оставаться в стороне, выждав развязки борьбы внутри туркменской элиты за власть. Создается впечатление, что Кремль сознательно дистанцируется от Туркмении, взяв паузу. Владимир Путин не приехал на похороны. Кремль, судя по всему, ждет, как поведет себя элита, которая сейчас во многом зависит от стабильности поступления финансовых средств из России за газ. Тем самым, Кремль заранее хочет занять позицию сильного. В этой связи симптоматично заявление Бердымухамедова: обращаясь к туркменской нации, он перешел на русский язык, давая гарантии выполнения взятых Туркменией обязательств в энергетической сфере. Тем самым, стратегию Кремля в некотором роде можно пока назвать успешной.

Второй сценарий – трансформация тоталитарного режима в клановую полиархичную систему. В случае если элита не сможет выдвинуть второго Ниязова и сильный лидер не появится, наиболее влиятельным фигурам в окружении Ниязова придется договариваться между собой о некотором балансе сил и разделе сфер влияния. Такой «коллективный Ниязов» в итоге также может продолжить репрессии и подавить всех несогласных, хотя не исключено, что кто-то попробует разыграть либеральную карту. При таком сценарии возможна еще одна развилка: либо «коллективный Ниязов» приведет к ослаблению государства, оживлению политики и общества, либо к появлению в итоге все того же сильного единоличного лидера, который монополизирует власть.

Наконец, третий, наименее вероятный сценарий, – хаотизация политической жизни. В этом случае в стране не окажется дееспособного сильного, безальтернативного лидера, а элиты не смогут договориться между собой.

Сейчас также обсуждается вариант прихода к власти оппозиции в результате «цветной революции». Но такой вариант крайне маловероятен, даже несмотря на попытки оппозиции хоть как-то консолидироваться. Сразу после объявления о смерти Ниязова лидеры туркменской оппозиции договорились вернуться на родину из эмиграции. Как заявил председатель Республиканской партии, бывший посол Туркмении в Турции Нурмухаммед Ханамов, сейчас переговоры ведутся между руководителями трех основных оппозиционных групп за рубежом. «Нам не нужны никакие разногласия, мы должны быть единым кулаком, чтобы в стране не было анархии и противоборства», - сказал он. Речь идет и о бывшем вице-премьере Туркмении, председателе общественно-политического движения «Ватан» Худайберды Оразове. Именно Ханамов и Оразов обвинялись в организации покушения на Ниязова, якобы организованного 25 ноября 2002 года. Тогда Ниязов жестко требовал от России выдачи этих фигур (в то время они жили в России), но после подписания соглашения о запрете двойного гражданство обеспечил себе гарантии их невозвращения, что стало своеобразным компромиссом между Россией и Туркменией. Одновременно Россия себе серьезно осложнила возможности выстраивания новых отношений с оппозицией.

В действительности никакой оппозиции в Туркмении нет: есть лишь набор некогда «выкинутых» из власти фигур, покинувших страну и не имеющих никакой опоры внутри страны. Более того, им всем закрыт туда. Оппозиция лишена туркменского гражданства и не сможет получить визы (кстати, неслучайно, в Москве было закрыто консульство Туркмении). Кроме того, население Туркмении, длительное время находящееся в информационной изоляции, не может рассматриваться как мобилизационный ресурс оппозиции.

Туркмения способна стать новой площадкой для жесткой политической конкуренции между Россией и Западом. Для нашей страны главная задача сейчас – обеспечить любой ценой преемственность курса Туркмении в энергетических отношениях с Россией: сохранить все договоренности о покупке газа. В противном случае Россия рискует своей фундаментальной ставкой на энергетику в отношениях с внешними контрагентами, а также обязательствами перед внутренними пользователями. Однако, скорее всего, никаких резких изменений здесь не будет: Туркмения экономически зависит от России, в том числе и в отношении экспорта своего газа по российскому газопроводу. Кроме того, новому руководству сейчас, во-первых, некогда заниматься внешней политикой. Главной задачей сейчас является взятие под контроль финансовых потоков, которые все были завязаны лично на Ниязова. А, во-вторых, любому руководству страны, не являющемуся однозначно прозападным, конфликты с Россией были бы экономически невыгодны.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати