25.05.2007

Леонид Барон: «России вполне по силам избежать участи сырьевого придатка»

«Справедливая Россия» позиционирует себя как партия левой ориентации. Как это способно отразиться на ее экономической программе, которую партия предложит избирателю? На вопросы «Политком.Ру» отвечает Генеральный директор НП "Институт социально-экономического и инвестиционного проектирования", советник Председателя Совета Федерации Сергея Миронова Леонид Барон.

- На мартовском съезде партии говорилось о том, что «Справедливая Россия» - сила социалистическая. Речь идет о возврате к марксисткой платформе?

- Разумеется, имелся в виду не социализм как переходная ступень к коммунистической формации. Мы ни в коем случае не призываем вернуться в советское прошлое. Напротив, мы говорим о настоящем и будущем. Как известно, социалистические и социал-демократические партии являются правящими во многих развитых капиталистических странах. Степень «социализации» ведущих капиталистических государств Запада весьма велика. Экономика этих стран имеет общепризнанный рыночный характер, и присутствие на политическом поле социал-демократии в качестве ведущей политической силы не делает их менее рыночными. Поэтому ничто не мешает и нам, в России, начать разговор о построении социально ориентированного государства.

Благо современная российская действительность предоставляет нам для этого немало поводов. Согласно децильному коэффициенту Джини, который характеризует разрыв в доходах самых богатых и бедных слоев общества, Россия находится на уровне Колумбии, Венесуэлы и других «банановых» республик с нефтяными вышками, отличающихся крайней социальной нестабильностью. Чем это чревато для России, пояснять, думаю, не надо.

Чтобы избежать негативных сценариев развития, мы сегодня должны обеспечить стабильное, поступательное, динамичное развитие экономики. Но одного этого будет недостаточно. Дело в том, что граждане должны непосредственно ощущать экономический подъем на себе. Эту задачу способно решить только более справедливое распределение национального богатства.

- Но как при сегодняшней слабости нашей экономики она может стать социально ориентированной? Бедным странам обычно «не до жиру».

- Россия занимает третье место в мире по объему золотовалютных резервов, намного (более чем в 5 раз) опережая по этому показателю США. Учитывая, кроме того, средства стабфонда и инвестфонда, получаем полтриллиона долларов – весьма внушительная цифра. Конечно, в мировом масштабе наша экономика выглядит скромно - ВВП Евросюза и США составляет порядка 13 триллионов долларов. Но в пересчете на душу населения российские финансовые ресурсы соответствуют среднемировым значениям (кстати, у Китая эти параметры заметно ниже). Так что мы не такая уж и бедная страна.

Другое дело – диспропорции. По числу миллиардеров Россия занимает второе место в мире, а по ВВП на душу населения мы находимся в шестом десятке. Разумеется, нет ничего плохого в богатстве, однако в нищете уж точно ничего хорошего нет. «Справедливая Россия» выступает не против богатства, а против бедности, которая в последнее время в России приобретает хронический характер. Целые слои населения оказываются лишены всяких жизненных перспектив.

И уж если на то пошло, давайте сравним источник богатства российских бизнесменов с происхождением крупных капиталов, например, в США, которые традиционно лидируют по числу миллиардеров. Среди американских богачей представлены люди, которые предложили миру новые технологии, создали новые рыночные ниши, каналы дистрибуции и тем самым обогатили американскую нацию материально и технологически. Честно поделившись частью своих доходов с государством (отметим, что налоговая шкала в США, в отличие от России, прогрессивная – мы выступаем за отмену плоской шкалы подоходного налога), американские бизнесмены получили гарантии неприкосновенности и обеспечили будущее своим потомкам.

Замечу, что в Европе ситуация несколько иная. Там при в среднем более высоком, чем в США, налогообложении собственности, наблюдается большое количество, что называется, «исторически» богатых людей, состояние которых зарабатывалось их далекими предками. Но США - это страна эмигрантов, демократическое общество насчитывает здесь всего-то 300 лет. Поэтому среди американских богачей гораздо больше тех, которые сами что-то изобрели, открыли, послужили целям мирового прогресса.

А теперь вернемся к российским реалиям. Каково происхождение наших миллиардов? Их обладатели просто оказались в нужное время в нужном месте. Чаще всего рядом с чиновничьей кормушкой, раздающей, а вернее, разбазаривающей богатства, созданные трудом нескольких предыдущих поколений. Как правило, речь идет о промышленных активах в области топлива и энергетики, металлургии, химии и нефтехимии, других экспортноориентированных сырьевых секторов. Те люди, которые успели к раздаче природных богатств страны, и входят сегодня в экономическую элиту. Никакими инновациями, технологическими прорывами и передовыми подходами их бизнес-путь не отмечен. Они просто воспользовались природной рентой, которая, по конституции, принадлежит всему обществу, и никто этого пока не отменял.

- Итак, вы говорите, что финансовых средств у государства сегодня достаточно…

- Хочу сделать маленькую оговорку. Ситуация с природной рентой мало изменилась после событий, связанных с «делом ЮКОСа» и изгнанием бизнеса из большой политики. Политика-политикой, но сверхприбыли по-прежнему продолжают поступать не столько в бюджет, сколько в карман олигархов. Впрочем, это уже другая тема.

- И тем не менее. Львиная доля поступлений в бюджет формируется за счет нефти и газа. Бюджет профицитен, денег в стране достаточно. Однако принципы расходования госсредств диктуются либералами, и это обусловливает невозможность проведения активной социальной и промышленной политики.

- Я не понимаю определения «либеральный» по отношению к бюджету. Бюджет – это план доходов и расходов. Либерализм - это свобода. Если мы говорим о доступе граждан к контролю за госрасходами, то ситуация у нас совсем нелиберальная. Огромные ресурсы сегодня выводятся из-под контроля общества и закачиваются в экономику других стран.

- «Либеральный» в отношении к бюджету означает нежелание экономических властей управлять экономикой посредством государственных инвестиций. Инициатива в этой сфере передается частному сектору. Впрочем, как показывает практика, частный бизнес инвестировать в новые производства и сектора экономики также не торопится.

- Разумеется, описанный вами подход государства к принципам экономической политики мы считаем в корне неправильным. Общество уже устало от подобных экспериментов, связанных с устранением государства из экономической сферы. По крайней мере, на уровне деклараций наше правительство уже достаточно давно отступило от ультралиберальной парадигмы. Однако по факту нынешняя политика не многим отличается от той, которую проводили Гайдар и либералы 90-х. Поэтому я считаю, что социально-экономический блок правительства надо модернизировать и обогащать как концептуально, так и кадрово.

Нам абсолютно необходима структурная реформа экономики, с целью уменьшения ее зависимости от экспорта энергоносителей. А для этого нужно стимулировать – и обязательно под жестким контролем налогоплательщиков - развитие несырьевых отраслей. Причем, по моему мнению, их следует ориентировать в первую очередь на экспорт.

- Внутренний рынок не способен разогнать российскую экономику?

- Российский внутренний рынок, равно как национальные рынки во всех странах, не готов к тому, чтобы стать полноценным экономическим мотором. Пожалуй, единственный контрпример здесь являет Япония, которая исторически ориентировалась именно на внутреннее потребление. Японцы экспортируют огромное количество электроники и техники, но за счет энергоимпорта суммарный торговый и платежный балансы у них остаются отрицательными. Однако напоминаю, что уже почти 10 лет японская экономика пребывает в рецессии.

Так что реально в мире нет ни одного примера экономического рывка без несырьевого экспорта. И мы здесь вряд ли способны стать исключением. А значит, необходимо проводить такую экономическую политику, которая будет связана со структурными изменениями экономики, в первую очередь, с наращиванием объёмов экспорта продукции с высокой добавленной стоимостью, предполагающим рост внутреннего спроса, увеличение количества квалифицированных рабочих мест и дальнейшие изменения по всей экономической цепочке, которые приведут к перестройке структуры российской экономики, уменьшению ее зависимости от нефтяной конъюнктуры.

- Первые попытки уже делаются. Создаются особые зоны, технопарки.

- Во-первых, упускается время. Все это стало делаться только в последние год-два, тогда как мы еще 5 лет назад говорили об этом в Экономической Программе Практических Действий Российской Партии Жизни. Во-вторых, по большому счету, модернизация экономики пока осуществляется только на словах. Да и те решения, что уже озвучены, например, по управлению государственными инвестициями, вряд ли будут эффективно реализованы по причине их полной непрозрачности, отсутствия общественной и экспертной дискуссии.

К чему это приводит? Например, почему-то у нас сегодня при распределении средств инвестиционного фонда за основу берутся заключения зарубежных инвестиционных банков, которые по природе своего бизнеса не имеют дело с бюджетной эффективностью инвестпроектов. Далее. Распределение государственных инвестиций потенциально сопряжено с коррупцией. Данная проблема осознается во всем мире (что, разумеется, не служит причиной для отказа от активной инвестиционной политики). Поэтому над этим процессом устанавливают строжайший общественный контроль. И пока мы в России не выработаем механизмов такого контроля, сегодняшняя инвестиционная политика не будет соответствовать интересам общества.

- А меж тем средства, которые будут аккумулироваться в Банке развития, составляют всего лишь 2,5 миллиарда долларов на всю страну.

- Когда мы, работавшие в экономическом блоке Правительства Примакова, в 2000 году создавали Банк развития, большим достижением было уже то, что правительство согласилось инвестировать из бюджета 200 миллионов долларов. И то мы умудрились разработать стратегию, при которой эти 200 миллионов становились катализатором привлечения миллиардных инвестиций через международные банки развития и через встраивание нашего государственного Банка Развития в систему финансирования международными финансовыми организациями. Модель здесь проста и понятна, принята во всем мире. Национальный банк развития создан и работает по мировым стандартам, государство стоит за ним и гарантирует его работу в специальных нишах, где соотношение риск/доходность не оптимальны с точки зрения рынка кредитных ресурсов, а проекты нужны обществу. В таком случае «правильный» государственный банк развития получает доступ к сверхдешевым и «длинным» деньгам региональных и международных институтов развития, созданных правительством разных стран и имеющих уникальную, по сравнению с частными банками, ресурсную базу.

Классическим примером успешных инвестиций по такой схеме может служить знаменитый аэропорт в Осаке, построенный на насыпном грунте – территорию аэропорта буквально отвоевали у океана. Это был очень ресусозатратный проект, его не мог потянуть даже богатейший японский бюджет. В результате был создан инвестиционный проект, частью финансировавшийся Японским Банком Развития, частью поддержанный кредитным плечом Азиатского Банка Развития, который в свою очередь подтянул ресурсы Международного банка реконструкции и развития. Вся эта система международных банков развития участвовала в создании аэропорта, который был построен в очень короткие сроки, став новым словом в логистике и суперсовременным транспортным узлом азиатского континента.

Еще раз, даже японцы не смогли самостоятельно финансировать такого рода предприятие. Россия сегодня собирается потратить 14 миллиардов долларов на олимпийские объекты в Сочи, а на всю страну выделяет только 2 миллиарда. Наверное, это неразумно. Хотя, опять же, даже из этих двух миллиардов при встраивании в международную систему институтов развития можно добиться очень многого.

- А чего в 2000-м году добились вы?

- Те 200 миллионов, которые государство инвестировало в Российский банк развития, были использованы совершенно потрясающим образом. Контроль над банком установили хозяева группы «Менатеп-Юкос». Они назначили туда своего сотрудника председателем Правления РосБР, похоронили все наши идеи, программы и проекты, связанные с использованием этого банка в интересах общества, и потом фактически приватизировали этот банк – как и многие государственные институты. На те 200 миллионов, которые были безвозмездно получены из казны, РосБР стал кредитовать казну же, но уже под проценты (покупая, например, процентные государственные бумаги). Вот только при чем здесь идеи экономического развития и стимулирования структурных изменений в экономике, было уже непонятно…

Но вернемся к разговору об инвестиционной политике государства. Еще одна функция банков развития - это касается местного, регионального уровня - обеспечение доступа к кредитам на льготных ставках тех заёмщиков, которые имеют ограниченную залоговую базу и не могут рассчитывать на кредиты коммерческих банков на приемлемых, учитывая их рентабельность, условиях. Речь идет о малых предприятиях. Существует мировая практика рефинансирования такого рода программ через международные институты, и в свое время экономистами «Справедливой России» был подготовлен протокол такой программы для малого бизнеса. Немецкий государственный банк развития был готов рефинансировать наши кредитные программы для малого бизнеса через Российский банк развития. Однако с установлением над банком фактического контроля со стороны людей Ходорковского и Невзлина все эти проекты были похоронены. Действительно, зачем вся эта морока, если можно взять из бюджета большие деньги на халяву и ссужать их казне под проценты?

Я считаю, что сегодня государство достаточно сильно, чтобы не позволить олигархическим структурам стричь купоны административной ренты, превращать важные государственные инициативы в свое сугубо частное предприятие. Государство способно ставить и решать большие задачи. Вопрос лишь в том, осознает ли оно необходимость этого. Мы, «Справедливая Россия», предлагаем государству, как нам кажется, вполне адекватные решения по развитию страны и модернизации ее экономики. Россия достойна лучшей участи, чем быть сырьевым придатком, критически зависящим от мировой конъюнктуры на энергоносители.

- Активная экономическая политика приведет к увеличению доли госрасходов в ВВП. Какова она сейчас?

- Сегодня она составляет порядка 21-22 %. Считаю, что это неоправданно мало Средние значения для Европы – 25-30%. А в скандинавских странах и того больше, под 36%. В Швеции вообще, с точки зрения экономики, построен социализм. Иногда доходит до абсурда - частные компании в таких сферах, как медицина и соцобеспечение, находятся под строжайшим государственным контролем, а их сотрудники принуждаются фактически работать по правилам госсектора. У одного моего знакомого, редактора крупного американского частного издательского дома с представительством в Скандинавии, как-то заболел глаз, и он был вынужден прибегнуть к врачебной помощи. Его записали на общих основаниях к районному врачу по месту жительства. Потому что других врачей в Швеции просто нет - медицина там частная, но все врачи обязаны работать по государственным программам через общую страховую систему. Вы не можете заплатить деньги и прийти на прием, минуя общую систему социального обеспечения. То же самое касается страховок, документов по нетрудоспособности и так далее.

Если взять суперкоммунистический Китай, который часто приводит в пример Андрей Илларионов, там при очень высоких темпах экономического роста доля госрасходов в ВВП действительно крайне низка. В частности, в Китае все граждане, кроме чиновников, лишены государственной пенсионной системы. Однако это совсем не значит, что они выведены из системы гособеспечения. Просто в Китае до сих пор процентов семьдесят корпораций находятся в госсекторе, и именно на эти корпорации возложены обязанности пенсионного и социального обеспечения работников. А соответствующие издержки просто не учитываются в государственном бюджете и относятся на корпоративные расходы.

- То есть реально госрасходы выше.

- Да, причем намного. И не только за этот счет. Илларионов не учитывает и те огромные расходы по созданию общественного блага, которые несут китайские банки развития. Банковская система в Китае копирует старую советскую систему «спецбанков», тамошние крупнейшие банки разбиты по отраслям народного хозяйства. Так вот, один из них, не самый, кстати, крупный китайский государственный агробанк в позапрошлом году (за 2006-й год данные еще не опубликованы) имеет валютный баланс 163 миллиарда долларов! Это во много раз больше, чем у нашего Сбербанка.

Китайские государственные банки развития активно вкладываются в развитие инфраструктуры, и соответствующие средства также не проходят по госрасходам. С учетом этого реальная доля расходов китайского бюджета составляет не менее 26-27%, то есть значительно выше, чем в России. А если ещё прибавить пенсионное обеспечение служащих на госпредприятиях, цифра вырастет до 35-40 и будет выше, чем в Европе и Америке.

Единственная страна среди развитых государств с последовательно либеральной экономикой, где доля госрасходов действительно невысока, - это Англия. Расходная часть бюджета там составляет порядка 23-24% ВВП (как видно, эти показатели все равно выше, чем в России). Но дело в том, что большинство своих проблем англичане решили. У них развитая инфраструктура, эффективная система частного образования, имеющая большие традиции. В Англии очень высокий ВВП на душу населения, ее столица является главным мировым центром финансовых услуг, по объёмам валютно-обменных операций опережающим Нью-Йорк и Токио.

Однако и здесь, если мы будем сравнивать транспортную инфраструктуру и медицину, окажется, что и дороги в Англии похуже, чем в той же Франции, и качество медицинских услуг напрямую зависит от вашей способности платить большие деньги. Наши соотечественники, если что случается, летят лечиться в Германию, Америку и во Францию или социально-общественное государство Израиль, но не в Англию.

В общем, в политике низких госрасходов, как минимум, есть очевидные минусы. И уж тем более она превращается в тормоз для роста в условиях экономики, находящейся в стадии структурной перестройки, формирующей институты социального обеспечения, старающейся снизить количество бедных и стимулировать развитие среднего класса. Россия просто не может себе позволить иметь низкую долю расходов в ВВП. Сегодня это очевидно уже всем, кроме правительственных либералов. Мы в «Справедливой России» выступаем за четкую, внятную экономическую политику, подкрепленную соответствующим расходованием госресурсов.

Но еще раз повторю, что расходование это должно быть транспарентным, инвестиции следует осуществлять под строгим общественным контролем. Один из механизмов обеспечения эффективности такого контроля – политическая конкуренция.

- Россия всегда была «социальной» страной. Но, тем не менее, вот уже 15 лет удерживается режим низких госрасходов. Чем это вызвано?

- Наше правительство ориентировано не на оценку своей деятельности обществом, а на мнение экспертов: Международного валютного фонда, когда он был нашим кредитором, а сегодня каких-то других зарубежных товарищей. Министр финансов Алексей Кудрин признавался лучшим министром финансов среди развивающихся европейских стран, ранее подобный статус присваивался доведшему страну до дефолта Анатолию Чубайсу. Наша проблема в том, что критерии оценки работы российского правительства до сих пор определяют не граждане, которые, собственно, и нанимают правительство на работу, выплачивая ему зарплату в виде налогов.

Именно через механизмы выборов и других законных средств воздействия на нынешнюю власть «Справедливая Россия» собирается изменить эту ситуацию. Нынешняя экономическая политика проводится не в интересах общества, а люди, ее формирующие, ориентируются на критерии оценки, вырабатываемые олигархами, зарубежными спонсорами, их «экспертами» и т.д. Это положение нельзя назвать справедливым.

- Логика либералов, может, и неправильна, но, по крайней мере, понятна – при экономика просто не сумеет освоить деньги в случае проведения активной экономической политики (учтем еще и уровень коррупции). К тому же неплохо иметь финансовый резерв на случай кризисов, которые вполне вероятны, учитывая общую структурную слабость российской экономики.

- По расчетам экспертов Института социально-экономического и инвестиционного проектирования, при падении цен на нефть ниже 30 долларов за баррель через восемь месяцев уже возникнет угроза выполнения бюджетных расходов. Если низкие цены будут держаться несколько лет, стабфонд, который сегодня трансформируется в Резервный фонд и Фонд будущих поколений, будет быстро проеден. Вот и вся цена сегодняшней «сберегательной» финансовой политике. Гарантировать от кризисов может только здоровая, диверсифицированная экономика, создание которой сегодня блокируется правительством.

И потом, что значит - деньги будут брошены в экономику, а она их не освоит? Инфляция у нас сегодня имеет в основном не монетарные причины. А если иметь в виду, что откаты будут не помещаться в чемодан, то да, с этим могут возникнуть проблемы. Но при общественном контроле и эти издержки удастся локализовать.

Версия для печати