08.08.2007 | Сергей Маркедонов

Россия в Грузии: не повторять опыт США на Кубе

"Авиабомбовая история" в отношениях Грузии и России снова сделала наши двусторонние отношения первым вопросом "евразийской повестки дня". Оставим военным экспертам обсуждать тонкости и детали того, что случилось в понедельник 6 августа 2007 года в населенном пункте Цителубани. Думаю, что рано или поздно мы узнаем, что же произошло в грузинском селе в этот августовский день. Было нарушение воздушного пространства Грузии или не было, а если было бомбометание, то почему ничего не взорвалось, и, слава Богу, нет жертв? Попутно замечу лишь, что всякие обсуждения данной проблемы сегодня в рамках экспертного дискурса невозможны. О событиях в Цителубани могут с полной уверенностью говорить только пропагандисты с двух сторон, извлекая из этого "выгоду" в их собственном, конечно же, понимании.

Во-первых, сегодня мы не имеем доступа к первоисточникам, а значит, заранее обречены на спекуляции. Во-вторых, слишком много и в Грузии, и у нас профессиональных дилетантов, не имеющих специального военного образования и опыта, но "патриотически настроенных". Однако при этом они высказывают собственные "авторские версии" инцидента. А потому и российские, и грузинские СМИ 8 августа 2007 года были переполнены версиями, догадками, предположениями. Кому выгоден инцидент? Кто его организатор? Кто, так сказать, "раздувает пожар войны"? Однако за "бомбой" общий контекст российско-грузинских отношений, как и бывает в таких ситуациях обычно, остался без должного понимания и вне содержательного рассмотрения.

Между тем инцидент в Цителубани (равно как и обострение ситуации в Южной Осетии, споры вокруг вовлечения Абхазии в "олимпийский проект") фиксируют снова и снова одну и ту же тенденцию. И эта тенденция гораздо важнее, чем ответ на вопрос, а был ли мальчик. Простите, самолет с семисоткилограммовой бомбой на борту. Тенденция эта такова, что Грузия с каждым днем превращается для России в аналог Кубы. Это сравнение первым использовал директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности США Николай Злобин. Маленькое "национализирующееся" государство, имеющее проблемы с самоидентификацией, целый ворох экономических и социальных проблем, но при этом амбициозное образование с не вполне адекватными представлениями о собственной роли и возможностях в мировой политике. Это образование для собственной легитимации использует образ внешнего врага, с которым связаны если не все, то 90% проблем этой страны.

В этой связи возникает вопрос, готовы ли российские политики к тому, чтобы играть на руку грузинским лидерам и идти по американскому пути, который апробирован в отношениях США с "островом Свободы". Чего, в сущности, хотят и добиваются (во многом уже добились) представители официального Тбилиси? Как и кубинские лидеры, они прекрасно понимают, что у них есть единственная возможность привлечь к себе внимание мирового сообщества и заставить говорить о себе. При этом говорить в сострадательном тоне (если не с восхищением). Это тот путь, когда "маленькая независимая демократия" ведет борьбу с "имперским монстром", который не может простить ей самостоятельности и стремления к "свободе и свету". Достичь такого внимания можно постоянными провокациями и "проверками на прочность" северного соседа. В надежде на не вполне адекватное поведение этого соседа. В надежде на то, что сосед будет действовать не как великая держава, а как просто самое крупное постсоветское образование (т.е. с теми же комплексами неполноценности, коими полны все экс-республики СССР).

Таким образом, изначальное преимущество России (самая сильная страна в СНГ) нивелируется. Происходит выравнивание потенциалов двух государств. И вот уже одна за одной проходят конференции в Страсбурге и в Брюсселе, в Анкаре и в Лондоне, в Париже и в Вашингтоне, где главной темой является российско-грузинский диалог. Таким образом, Россия и Грузия рассматриваются не как "разновесовые" образования, а как представители одной категории государств.

Почему так происходит? Почему Россия с такой легкостью согласилась на роль одного из "субъектов" (хотя в чем-то, наверное, и объектов) "евразийской политики"? В сущности, мы повторяем путь США. Штаты из-за определенных "комплексов" не всегда адекватно и эффективно реагируют на то, что творится на Кубе. Там до сих пор не могут смириться с тем, что Кастро - это самостоятельный политик, имеющий громадный ресурс популярности. Долгие годы его считали советским "агентом влияния". СССР не существует уже 15 лет, но Кастро еще "живее всех живых" (переживает уже третьего президента США).

В Москве также считают "Мишико" агентом влияния. Только американского влияния. Однако Саакашвили умело пользуется "западным ресурсом", не слишком считаясь с тем, как тот или иной его поступок будет воспринят за океаном. Взять хотя бы его недавнее заявление об открытии "филиала информационного бюро НАТО в Кодори". Никаких информбюро НАТО нет даже в Тбилиси, о чем тут же заявил Брюссель. Но информационное воздействие от такого заявления было. В Абхазии несколько дней вся элита "стояла на ушах".

Рискну предположить, что "кубинизация" Грузии происходит это из-за того, что Россия превратилась в "ведомую", а не ведущую сторону не только в своей политике на грузинском направлении, но и в СНГ в целом. Единственное, что мы делаем, это пытаемся реагировать на действия грузинских (равно и других пропагандистов). Наша же собственная пропаганда (равно как и инициативы) далеко не всегда на высоком уровне. За примерами далеко ходить не надо. Одна группа чиновников собирается строить заводы в Абхазии, а другая тут же спешит опровергать это мнение. Так мы строим что-то в Абхазии, втягиваем ее в олимпийскую инфраструктуру или нет? Если да, то почему не пытаемся это должным образом оформить и зафиксировать, пролоббировать в конце концов в разных международных институтах? Наши планы относительно Абхазии и Южной Осетии вообще являются тайной даже для нашего истеблишмента. А потому на любой конференции вопрос "А каковы же планы России в Грузии?" уподобляется пресловутому вопросу "Кто есть мистер Путин?" семилетней давности.

Между тем ответы на этот вопрос лежат на поверхности. Москва сегодня может, как никогда ранее, обозначить свои планы без всякого риска. Никакая оппозиция не сможет осудить или оспорить ее действия? Была бы на то воля! Для того чтобы эти планы предложить, нужно только несколько честных "допущений". Первое. До тех пор, пока единственной темой российской политики в Грузии будут Абхазия и Южная Осетия, никакого прогресса на этом направлении не будет. Не помогут ни возвращение посла, ни визит Евгения Примакова, ни открытие денежных переводов. Только снятие этих вопросов, а точнее их переформатирование могут принести пользу. Нужны четкие алгоритмы действий, которые показывали бы все возможные пределы наших компромиссов, уступок или, напротив нашей неуступчивости.

А для этого Россия уже сегодня могла бы восстановить и воздушное сообщение с Грузией, и почтовые отправления, и выдачу виз в полном объеме. Это никаким образом не повредит нашей репутации и не станет нашим "геополитическим поражением". Зато уберет ореол мученичества с "молодой демократии". "Блокадные" меры результата не принесли, признаемся честно. И вряд ли могли принести. Точнее, они принесли успех Грузии в ее пиар-кампании по созданию образа "мирной демократии и т.д." Вся эта "либерализация" показала бы, что нам от Грузии ничего не нужно (впрочем, и в действительности, что нам нужно от маленькой не слишком преуспевающей страны?). Однако такая "либерализация" не должна была бы сопровождаться отказом от поддержки Абхазии и Южной Осетии.

Другой вопрос - необходимость определения параметров этой поддержки. Сегодня России как никогда ранее требуется педалировать вопрос о том, что проблема статуса и вообще проблема реинтеграции "мятежных территорий" не главные вопросы в процессе урегулирования межэтнических конфликтов. Куда важнее их гуманитарное развитие. Кто в самом деле сказал, что "безстатусные территории" должны прозябать, а их поступательное развитие возможно только после определения формального статуса? А если таковой не определится годами (десятилетиями), то означает ли это, что проживающие там люди обречены на нищету и голод? Неужели только грузинский флаг в Цхинвали и в Сухуми должен гарантировать достойную жизнь тамошнего населения (о котом не просто забыли, а никогда не вспоминали геополитические стратеги)? Именно обеспечение гуманитарного развития пограничных с Россией территорий (а потому важных для нее в плане безопасности) должно было бы стать основой нашей политики в Закавказье. Не присоединение, а гарантии для нормального развития (а не только выживания).

Такие гарантии возможны и без согласия Грузии. В этом смысле "открытие Абхазии" без предопределения ее будущего статуса было бы шагом к урегулированию конфликта. Однако такой сценарий не предполагал бы "аннексию" данных территорий, с одной стороны. С другой же, либерализация отношений с Грузией позволила бы попросту игнорировать большую часть воинственных обвинений из Тбилиси. Таким образом, за нами стояла бы некая концепция восстановления мира на Кавказе (спорная, не идеальная, но системная), а за Грузией ничего кроме амбиций по подготовке реваншей на "мятежных территориях".

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати