27.09.2005 | Наталья Серова

КОНЕЦ ИСТОРИИ?

Известный телеведущий Александр Гордон как-то заметил, что рано или поздно наша хрупкая цивилизация рассыплется под тяжестью собственной сложности и что совершенно невозможно представить себе, как будут на ее обломках выживать изнеженные и развращенные ею люди. Дело было года полтора назад в эфире телепрограммы "Школа злословия". Беседовавшие с Гордоном дамы понимающе закивали и сменили тему.

Между тем поднятый Гордоном вопрос уже давно лишился былого риторического флера. Сегодня и столица, и провинции знают, что даже краткие отключения электроэнергии, вроде "конца света" в Москве, способны по настоящему парализовать жизнь. Нет света - и нет воды в кранах, не работают телефоны, люди застревают в метро, останавливается транспорт, затруднен вход и выход из многоэтажных зданий с остановившимися лифтами и перекрытым доступом к лестничным маршам, прекращают работать системы жизнеобеспечения в роддомах и больницах, закрываются магазины, отключаются холодильники и портятся продукты.

В общем, жизнь на какое-то время замирает, и даже трудно себе представить, что может начаться в большом городе, если на ликвидацию подобной аварии потребуется не несколько часов, а хотя бы пара суток. Впрочем, теперь, после гуманитарной катастрофы в Новом Орлеане, можно уже не напрягать воображение: достаточно включить пока еще работающий телевизор.

Не зря жители российской провинции, уже отчасти привыкшие к подобным приключениям, время от времени начинают всерьез рассуждать о возвращении к патриархальному укладу: ставить одноэтажные дома, топить печи, запасы продуктов держать в погребах, рыть колодцы и сушить лечебные травы. От себя добавим, что, учитывая опыт Якутии и Луизианы, делать все это придется на возвышенных местах - чтобы защититься от наводнений, и вообще выбирать место жительства с учетом особенностей ландшафта и экологии.

Заметим, что в непосредственной близости от больших городов таких идеальных районов не так уж много. Цивилизованное человечество уже успело изрядно подпортить окружающую среду, и это означает, что места для всех может и не хватить. А как ведут себя люди, вынужденные конкурировать в катастрофических ситуациях, мы тоже теперь знаем, причем не только из фильмов, давно уже насаждающих образы анархии и хаоса.

В нештатных ситуациях общество, еще вчера гордившееся тем, что оно живет не по понятиям, а по закону, рассыпается. Выживание и организация жизни становится проблемой семьи или небольших общин, вынужденных защищаться от бесчинств вооруженных бандитов. Это, впрочем, тоже давно известно. Но если, например, в фильме Ежи Гофмана "Закон и кулак" (1964 год) безвластие продолжалось всего сутки, то пример Нового Орлеана показал, как все происходит, если власть самоустраняется хотя бы на неделю.

При этом в больших городах навыки выживания вне цивилизации уже утрачены, а индивидуализм, жесткая специализация и прагматизм привели к тому, что многие добропорядочные граждане не только беспомощны в бытовом плане, но и начали понемногу забывать о неписанных законах общежития и нравственных нормах.

Технологическая гонка, которой увлечены развитые страны, не только гробит экологию, но и разрушает ткань нормальной жизни, искажая мотивации и размывая мораль. Подобно тому как экономика все в большей мере переориентируется не на поддержание жизни, а на получение прибыли, сама жизнь превращается в гонку за деньгами, ставшими мерой всех вещей.

Это отчасти похоже на наблюдаемое в последнее время повальное увлечение фотографией, превращающееся из средства "остановить особенно прекрасные мгновения" в самоцель. Наблюдая за туристами, позирующими на труднодоступной скале или под ледяными струями водопада, далеко не всегда можно сказать, что интересует этих людей в первую очередь - сами по себе острые ощущения или потребность предъявить доказательства того, что какие-то ощущения вообще были.

Создается впечатление, что фундаментальный вопрос "быть или иметь" уже решен, причем вполне однозначно, а размышлениям о смысле жизни предаются разве что на философских кафедрах университетов. Впрочем, тут уже не до смысла жизни: в отупляющей гонке, затеянной самодовольной цивилизацией, исчезает сам ее вкус. При этом дело идет к тому, что скоро абсолютное большинство утратит способность осознавать свои ощущения и хоть как-то рефлексировать по поводу пока еще испытываемого дискомфорта.

Насильственная специализация сужает кругозор, мозаичное сознание, с детства формируемое телевизором и компьютерными играми, уже не позволяет додумать до конца ни одну мысль, а потогонная система производства не оставляет для подобных занятий ни сил, ни времени. Тем более что мотивация личной активности программируется соображениями престижа и рекламой.

В итоге содержанием самой "гуманной" и антропоцентричной цивилизации оказывается молох бессмысленной суеты, в которую вовлечены наиболее социализированные слои общества. Все прочие потихоньку впадают в аутизм, перемежающийся вспышками агрессии.

Заметим, что это расслоение является естественным следствием технологического развития и роста производительности труда, и современное общество - вопреки рассуждениям о равенстве возможностей - не заинтересовано в том, чтобы люмпены или их дети вливались в активную жизнь, увеличивая и без того серьезную конкуренцию. Не понимая, что делать с этой потенциально опасной человеческой массой, государство покупает ее относительную лояльность с помощью подачек, которыми еще и попрекает при случае.

Все это слишком похоже на глобальный мировоззренческий тупик, выход из которого невозможен без изменения антропоцентрического сознания, ставящего во главу угла человека и его сиюминутные искусственно привитые потребности, все более полное удовлетворение которых опустошает души и разрушает природу.

А распространения этого "передового опыта" постиндустриальной цивилизации на развивающиеся страны "третьего мира" влечет за собой не только разрушение их традиционной культуры, но и еще большее усложнение всей конструкции. Тут уже впору говорить о грядущем конце света, который начнется либо вследствие истощения ресурсов, либо как результат моральной деградации и вспышек агрессии.

Нельзя сказать, чтобы эти угрозы оказались в стороне от внимания мирового сообщества. Нет, оно ревностно защищает интересы передовой цивилизации. Еще в 1992 году Конференция ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро пришла ко вполне ожидаемому выводу: "Путь, по которому пришли к своему благосостоянию промышленно развитые страны, не может быть всеобщим для всех стран мира. Более того, если другие страны, отстающие сегодня в индустриально-техническом и экономическом отношениях, пойдут по пути развитых стран Европы и Америки, то неизбежна экологическая гибель цивилизации в самом ближайшем будущем".

В переводе на обыденный язык это означает, что заседающие на международных форумах мировые элиты всерьез обеспокоены тем, что ресурсов на всех может не хватить, и используют трибуну ООН для закрепления сложившегося статус-кво. Ни о каком ограничении потребления применительно к передовым странам и отказе от эксплуатации транснациональными компаниями природных и экологических ресурсов "третьего мира" речь не идет.

Таким образом, "гуманизм" ООН с очевидностью нацелен не на выход из цивилизационного и культурного тупика, а на продление агонии. А конкретный сценарий катастрофы будет зависеть от того, что произойдет раньше: самопроизвольный коллапс передовой цивилизации, истощение природных ресурсов или бунт озверевшего от ненависти "третьего мира", имеющего свои "филиалы" в большинстве западных стран.

Что касается России, то она, как это ни странно звучит, находится в достаточно выигрышной ситуации. Интеллектуальный потенциал, пока еще сохранившиеся культурные традиции, огромные территории и значительные природные богатства в сочетании с привычкой к ограниченному потреблению позволяют ей избежать кризиса, но только в том случае, если она сумеет отказаться от роли эпигона Запада и избрать собственную стратегию развития.

Стратегия эта может базироваться, например, на принципиально иной организации жизни, свободной от постиндустриальной гонки и жесткого разделения населения на граждан первого и второго сорта. Это потребует пересмотра экономической стратегии, переориентации на новые приоритеты, в частности, на отказ от гигантомании и развития производства и урбанизации на базе самодостаточных населенных пунктов, в которых должно быть организовано многопрофильное производство и внедрены системы автономного и энергоемкого снабжения светом, водой и теплом.

Заметим, что отчасти на аналогичных принципах организована жизнь в ряде небольших городов Европы и некоторых населенных пунктах Русского Севера. Стоит отметить, что о чем-то подобном говорили замерзавшие в нетопленных бетонных домах жители Карелии и что пару лет назад обитатели отдельных поселков Алтая начали отказываться от центрального газоснабжения и возвращаться к печному отоплению, ссылаясь на то, что они не хотят зависеть от произвола районных монополистов.

Разумеется, какие-то серьезные изменения в стратегии развития не могут произойти быстро. Однако очевидный тупик, в который заходит постиндустриальная цивилизация, является тем вызовом, без адекватного ответа на который можно просто не выжить, особенно в условиях сурового российского климата.

И вообще, с точки зрения элементарного самосохранения страны как единого целого, а также ее культуры и населения, эти глобальные проблемы представляются гораздо более важными, нежели интриги, в которых сегодня погрязли российские элиты. И далеко не случайно подавляющая часть населения с брезгливым недоверием наблюдает за тем, что принято называть политическим процессом.

Здравый смысл и интуиция подсказывает людям, что вся эта деструктивная возня не имеет никакого отношения ни к суровому реализму их действительной жизни, ни к глобальным цивилизационным вызовам.

Версия для печати