30.11.2007 | Сергей Маркедонов

Великая Румыния-лайт: проблема и вызов для объединенной Европы

23 ноября 2007 года президент Румынии Траян Бэсеску снова вернулся к теме единства румынской нации. Во время встречи со студентами университета «Нижний Дунай» в городе Галац Бэсеску заявил, что «румыны с обоих берегов Прута (т.е. собственно румыны и граждане Республики Молдова) не будут долгое время разделены и объединятся в рамках ЕС… После того как Молдавия войдет в ЕС, останется только нарисованная граница, а Риббентроп и Молотов встанут из могил от негодования, что намеченной ими границы уже не существует». До тех же пор пока Молдову официально не пригласят в Евросоюз и страшные тени не будут потревожены, Бухарест готов предоставлять визы и выдавать паспорта молдавским гражданам.

«Никто не может разделять беспрерывно один народ, проживающий на разных берегах Прута. А мы сейчас разделены, и этот вопрос надо решать быстро и решительно». Вот уж действительно отличительная черта представителей так называемой «новой Европы» - решать все вопросы скоро и незамедлительно, но при этом избирательно. Бухарест сегодня готов «ускорить» объединение «двух частей румынской нации». Столь же скоро румынский истеблишмент готов «разрубить» узлы «замороженных конфликтов» на постсоветском пространстве. Как говорится, сколько же можно ждать пока статус-кво будет держаться (да еще и при решающей роли России)! Однако в вопросе о самоопределении Косово Румыния придерживается более сдержанной позиции. В Бухаресте опасаются, что самоопределение бывшего сербского автономного края станет дурным примером для венгерского этнического меньшинства, проживающего компактно в некоторых районах Трансильвании.

Впрочем, «объединительные» идеи высказываются Бэсеску не в первый раз. В начале 2006 года президент Румынии уже говорил о возможности объединения Румынии и Молдовы. Тогда многие восприняли это заявление, как сенсацию. «Румыния и румыны – единственная страна, единственный народ, оставшийся в Европе разделенным после воссоединения Германии... Румыния все еще остается разделенной на две страны, и их объединение произойдет внутри Европейского Союза и никак иначе».

Тогда это заявление румынский лидер озвучил на встрече с молдавскими учениками средних школ - победителями олимпиад по «Истории румын». После распада Советского Союза так называется курс национальной истории в Республике Молдова. Конечно, в словах Бэсеску несложно найти фактические ошибки и нестыковки. Далеко не одни румыны являются «разделенными народами» после разрушения Берлинской стены. При желании такой статус могли бы получить и венгры. В бывшей сербской автономии Воеводине проживает около 450 тыс. этнических венгров. Крупные венгерские общины есть в Словакии и в той же Румынии (Трансильвания). До того, как будет окончательно определен статус Косово, можно говорить о «разделенных албанцах». И даже после того, как таковой статус будет определен. Албанцы проживают в Македонии (составляя гораздо больше трети населения республики), в Черногории и в Греции. Более того, албанцы Косово, северо-западной части Македонии имеют исторически опыт (правда, в период второй мировой войны) проживания в «Великой Албании» под эгидой фашистской Италии. В случае чего это можно использовать, как некий прецедент. «Разделенными» сегодня являются осетины (их ареал разделен между РФ и Грузией), лезгины (между Азербайджаном и российским Дагестаном). При желании можно было бы говорить о разделенных после распада Советского Союза русских. Но в словах политиков (особенно имеющих харизму) трудно искать логику и последовательность. Бэсеску обращается к румынскому избирателю, а эта аудитория готова не углубляться в этнографические и исторические исследования. На наш взгляд, справедливо мнение доктора исторических наук, одного из главных российских специалистов по Румынии Аллы Язьковой: «Заявление Т. Бэсэску было «пробным шаром». Это очевидно, если вспомнить ситуацию, возникшую летом 2006 года. Румыния уже была членом НАТО и незадолго до этого подписала соглашения о базировании военно-морского флота США в румынских портах на Черном море. Страна готовилась к вступлению в начале 2007 г. в Евросоюз, заключив после многолетних дискуссий договор об основах отношений с Россией». В ноябре 2007 года румынский президент бросил еще один шар. Уже после того, как вопрос о «европейской прописке» Румынии положительно решен. Таким образом, представители «новой Европы» поставили (и еще поставят) немало вопросов и для ЕС и для всей европейской политики.

Проблема первая. Насколько ЕС готов к тому, чтобы поощрять не очень то скрываемые националистические устремления своих новых членов? Ведь если приглядеться к идее Траяна Бэсеску, то это фактически либеральный вариант идеи «Великой Румынии». Посмотрим на проблему с формально-правовой точки зрения. Сегодня Республика Молдова является суверенным государством, признанным ООН. При этом такое признание распространяется на Молдову в границах Молдавской ССР (здесь пакт Молотова-Риббентропа, открывший саму возможность объединения Бессарабии с районами Молдавской АССР в составе Украины, приходится очень даже кстати). А значит, для мирового сообщества Молдова - это не только Бессарабия с Кишиневом, но и непризнанное Приднестровье с Тирасполем. Спору нет, сегодня среди молдавской элиты, экспертов, ученых и творческой интеллигенции идеи «румынизма» популярны. Речь идет о рассмотрении молдаван как одного из румынских субэтносов. В самом деле, молдавский язык, культивированный в советское время, в реальности был искусственно переведенным на кириллицу румынским языком.

Однако в той же Молдове намного сильнее позиции другого идейно-политического течения «молдовенизма». Иногда его выражают формулой «один народ-два государства». И это легко объясняется. Во-первых, румыны и молдаване в течение длительного времени (в имперский период, после Бухарестского мира 1812 года до распада Российской империи и в 1940-1991 гг.) проживали в разных государствах. Это не могло не наложить печать на формирование идентичностей по разные стороны Прута. Во-вторых, после распада СССР и образования независимой Молдовы новая элита в Кишиневе почувствовала все выгоды от независимости. В конце концов, лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе. Отсюда и порой жесткие реакции лидеров Молдовы на инициативы Бухареста. В интервью молдавскому телевидению в марте 2007 года президент Владимир Воронин заявил: «Румыния навязывала Молдове 15 лет свои примитивные стандарты как извне, так и изнутри республики, для чего румынскими органами власти была создана специальная немногочисленная, но шумная колонна, которая пыталась внедрить в Молдове все то, что было характерно Румынии с 1918 по 1940 год... Дошло до того, что румынские специалисты руководили в Молдове чуть ли не целыми отраслями». Были и другие не менее жесткие заявления молдавского лидера: «Ни вся Молдова, ни какая-то ее отдельная часть никогда не войдет в Румынию». Сегодня в Кишиневе весьма популярна «идентификационная» поговорка: «Для русских мы - румыны, а для румын-русские».

Но как бы не велась борьба разных идентичностей и идейно-политических течений в Молдове (и заметим, на высоком демократическом уровне по меркам СНГ), в Приднестровье идея борьбы с румынским национализмом возведена в ранг национальной идеи. Достаточно почитать речи и статьи, книги президента де-факто Приднестровской республики Игоря Смирнова, чтобы прийти к однозначному выводу.

Именно неприятие «унионизма» (идеи объединения Молдовы в границах Молдавской ССР с Румынией) стали основой для появления ПМР. Заметим также, что ПМР в отличие от Нагорного Карабаха, Абхазии или Южной Осетии не имела к 1989-1990 гг. властной инфраструктуры в виде автономной республики или области. Вот как описал создание ПМР Игорь Смирнов в интервью автору настоящей статьи (сентябрь 2006 года, Тирасполь): «Сначала мы предложили Кишиневу свободную экономическую зону. Мы сказали: «Давайте сначала отложим рассмотрение проблем языка». Но встретили со стороны Молдовы большое желание объединиться с Великой Румынией. Сейчас многие из тех, кто тогда были в руководстве Молдовы, проживают в Румынии. Мирча Друк (один из лидеров Народного фронта Молдовы), другие, всех теперь и не вспомню. Когда не прошли наши предложения по федеративному, конфедеративному устройству Молдавии, наш народ встал на свою защиту». Готовы ли сегодня представители «старой Европы» к тому, чтобы на левом берегу Днестра кто-то снова встал на свою защиту, используя при этом поддержку из Москвы или из Украины. Официальный Киев, Ющенко - еще не вся Украина. Тем паче, что официальный Бухарест до сих пор имеет территориальные претензии к «незалежной державе» (вопрос о принадлежности острова Змеиный до сих пор не решен). Между тем, идея объединения «двух Румыний» с акцентом на этническом аспекте ничего кроме серьезного сопротивления в Тирасполе вызвать не может. Но одним лишь Приднестровьем проблема также не ограничивается. По словам политолога Павла Смирнова, «зависимость В. Воронина от националистических сил вызывает беспокойство и в гагаузской автономии, где кризис, в отличие от Приднестровья, в 1990-е годы удалось урегулировать путем реинтеграции этой тюркоязычной территории в правовое пространство Молдовы. В декабре 2006 г. на выборах башкана (главы) автономии потерпел сокрушительное поражение занимавший этот пост Г. Табунщик, который имел поддержку центральной власти: он даже не вышел во второй тур. Этот факт свидетельствует о том, что все этнические меньшинства в Молдове опасаются дальнейшего ущемления их прав. Новый руководитель автономии М. Формузал заявляет, что в случае решения приднестровской проблемы на конфедеративной основе Гагаузия должна иметь такой же статус, как и Приднестровье. Эта позиция, впрочем, только усложняет ситуацию в целом».

Проблема вторая. Готова ли объединенная Европа к тому, чтобы миротворчество и разрешение молдавско-приднестровского велось в формате диалога, а не футбольного матча, когда болельщики переживают только за одну команду? Сегодня многие в Брюсселе считают, что Приднестровье – это последний «заповедник коммунизма в Европе». Вот что по этому поводу думает Игорь Смирнов (интервью автору настоящей статьи, сентябрь 2006 года): «В советское время Приднестровье было коммунистическим не больше, чем Молдова, Украина или любая другая республика бывшего Советского Союза. Сегодня же нам противостоит и на нас клевещет последнее в Европе национал-коммунистическое государство. Как спрашивается, называть сейчас Молдову - «коммунистическим заповедником» что ли, если пришли к власти коммунистический парламент и коммунист-президент? В Приднестровье, как и везде тоже существует коммунистическая партия. Их у нас даже две. Хотя в руководстве и парламенте Приднестровья нет ни одного коммуниста, эта идея находит своих сторонников в обществе». Тем не менее, распространенный стереотип живет. Согласно ему любое движение, которое идет против «коммунизма» считается благом. «Любой лидер будет стремиться объединить народ, а тем более такой харизматический, как Бэсеску. А в Румынии, поверьте, почти все считают, что Молдавия и ее жители – часть Великой Румынии», – считает директор бухарестского Центра по предотвращению и предупреждению конфликтов (а также хороший товарищ и одновременно оппонент автора статьи) Юлиан Кифу. Проблема только в том, что далеко не все в Молдове так считают. И далеко не все стремятся к такому «единству». Более того, далеко не все жители Молдовы - этнические румыны, готовые разделить воззрения сограждан Траяна Бэсеску. Сегодня среди румынских и молдавских интеллектуалов нередко дискутируется вопрос о целесообразности объединения Бессарабии и Румынии без «коммунистического русского Приднестровья». Однако президент Румынии вел речь не об одной лишь Бессарабии. Да и для Молдовы Приднестровье имеет гораздо большую важность, чем для Бухареста.

В любом случае инициативы подобные Бэсеску должны подвести к выводу. Если этнизация политики (когда фактически вводится понятие этнической собственности на землю) не получит должного осуждения со стороны ЕС (увлеченного борьбой с фантомами советского коммунизма), то вопрос о других объединениях и исправлениях исторической справедливости (венгерском, албанском) может опрокинуть послевоенные границы в Европе. В этом случае бороться надо будет не с «красной угрозой», с вызовами совсем иного цвета.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати