18.01.2008 | Сергей Михеев

России нужна жесткость

Очевидно, что в 90-е годы Россия за свой собственный счет вскармливала явные антироссийские режимы: многие постсоветские республики в 90-е собственную самостийную независимость, которая очень часто была замешана на местном национализме и на дистанцировании от России, фактически выстраивали за счет самой же России. Россия, долгое время закрывая глаза на какие-то моменты, давала этим странам преференции в экономике, думала, что таким образом можно сохранить союзнические отношения с постсоветскими государствами. Однако в итоге получилось так, что Россия, по сути, спонсировала их антироссийскую политику.

России нужна жесткая внешняя политика

Если брать самые последние годы, то основное достижение России заключается в том, что она, наконец, поняла, что без достаточно жесткой внешней политики ей даже частично не удастся восстановить своего влияния в мире, иначе с ней просто не будут считаться. В начале и в середине 90-х российская элита еще сохраняла иллюзию, что нас примут в некий «клуб управляющих миром» просто потому, что мы сдадим все свои позиции. Сначала мы ушли из Восточной Европы под честное слово, что нас будут уважать; потом развалили Советский Союз и перестали предъявлять претензии к бывшим постсоветским республикам, ожидая каких-то дивидендов со стороны Запада; затем превратили в руины собственную экономику, уступили по другим параметрам... В итоге дивиденды так и не пришли. Мы все ждали, что нас оценят, полюбят, скажут большое спасибо и дадут тёплое место где-нибудь на Олимпе. Но нам ничего не давали, не дают и давать не собираются. Совершенно очевидно, что эпоха благолепия в стиле горбачёвских утопий так и не наступила. В мире как был достаточно жесткий подход к партнерству в отношениях, так он и остался. Уважают сильных, тех, кто формулирует свою точку зрения и отстаивает ее. А у нас с этим всегда были проблемы. Наше вечное стремление кого-то копировать, игнорируя всё самобытное в 90-е годы дошла до саморазрушительных значений. Наша точка зрения фактически сводилась к тому, что или мы полностью прогибаемся во всех вопросах, или вдруг начинаем истерить. А в итоге после этих истерик все равно склонялись к принятию чужих решений. Только в самые последние годы правящая российская элита наконец с трудом начала понимать, что надо себя ставить более жестко. Во все времена ценится характер и самобытность, а копии всегда недорого стоили. Мне кажется, что начало процесса осознания этих вещей и есть наше главное достижение во внешней политике за последние годы. Хотя многое ещё очень поверхностно и половинчато.

В первую очередь всё это касается постсоветского пространства, где важным моментом был переход на более жесткие и прагматичные рельсы. Очевидно, что в 90-е годы Россия за свой собственный счет вскармливала явные антироссийские режимы: многие постсоветские республики в 90-е собственную самостийную независимость, которая очень часто была замешана на местном национализме и на дистанцировании от России, фактически выстраивали за счет самой же России. Россия, долгое время закрывая глаза на какие-то моменты, давала этим странам преференции в экономике, думала, что таким образом можно сохранить союзнические отношения с постсоветскими государствами. Однако в итоге получилось так, что часть постсоветских государств, пыталась худо-бедно с нами сотрудничать, а другая часть, несмотря на преференции и даже вопреки этим преференциям в торговле и экономике, все равно за российский счет строила абсолютно антироссийскую государственность. Таким образом, Россия, по сути, спонсировала их антироссийскую политику.

Союз с Россией выгоден почти всем странам СНГ

На постсоветском пространстве у России должна быть только одна роль – доминирующая. Это определено историей, географией, соотношением ресурсов и масштабов. Что бы ни говорили разные противники бывшего Советского Союза и бывшей Российской империи, земли и народы, которые в свое время объединились в территорию Российской империи, а потом в Советский Союз, объединились неслучайно. Россия, в отличие от западных колониальных держав, не вела откровенно захватнических войн. К примеру, многие народы Средней Азии, Забайкалья и Дальнего Востока примкнули к России, опасаясь угрозы со стороны Китая. Было ясно, что или они идут к России, или их без остатка пожирают китайцы. То же самое было с грузинами и с армянами, которые перед лицом турецкой угрозы понимали, что если они отдадутся туркам, то от них как нации и культурно-исторического феномена не останется и следа. Так же поступила и Украина: объединилась с Россией перед лицом ассимиляции со стороны Польши, Литвы, позднее Австро-Венгрии, угрозы со стороны той же Турции и т.д. Были у объединения и другие геополитические и объективные экономические причины. Интересно, что и сейчас многие из предпосылок прежнего объединения до сих пор остаются актуальными. Традиция и история играют серьезную роль, но дело не только в них.

Россия априори является лидером на постсоветском пространстве в силу своих масштабов и ресурсов. В какое бы объединение на этом пространстве Россия не вступила, она автоматически становится реальным лидером, даже если формальным лидером будет другая страна. Именно поэтому России следует сохранять любые формы интеграции на постсоветском пространстве, потому что в постсоветских формах интеграции мы априори лидеры. А в каких-то более широких формах организации, как Шанхайская организация сотрудничества, мы уже не лидеры, мы только одни из равных. Кстати, если в ШОС вступит Индия со своим огромным населением, не исключено, что Россию могут постепенно начать теснить с тех позиций, которые она сейчас занимает в ШОС.

Партнерами России на постсоветском пространстве могут быть те, кто считает, что союз с Россией стратегически выгоден. На мой взгляд, объективно стратегический союз с Россией выгоден всем странам СНГ. Другое дело, что элиты этих стран не хотят этого осознавать. Многие из них, вопреки исторической данности, вопреки явным проблемам, тащат свои страны совершенно в другую от России сторону, отдаляются от нее. Я не думаю, что это хорошая тенденция для этих государств. То, что это процесс не вполне естественный подтверждается тем обстоятельством, что даже самые антироссийские режимы на постсоветском пространстве, тем не менее, проявляют почти болезненную заинтересованность в том, чтобы сама Россия относилась к ним хорошо. Я уже не говорю о том, как они на деле пытаются с максимальной экономической выгодой использовать свои связи с Россией. В этом смысле они вовсе не хотят, да и зачастую просто не могут слишком далеко отдаляться от России. Наиболее ярко это видно по проблеме трудовой миграции в Россию из бывших советских республик.

Я считаю, что мы однозначно должны поддерживать хорошие отношения с Украиной и Белоруссией, потому что исторически это наши ближайшие союзники. Несмотря на все распри, в случае чего все равно ни нам, ни им деваться будет некуда. Пока ситуация более или менее спокойная можно позволить себе распри. Но, если грянет настоящий кризис, если придёт реальная опасность, этноконфессиональная близость, как всегда в истории, окажется крайне важным фактором в определении внешних приоритетов.

Что касается наших азиатских соседей то, если предположить, например, что Россия откажется от участия в среднеазиатских проектах, уйдет из Средней Азии, то эти страны тут же станут объектом для активного внимания со стороны Китая, который до сих пор способен поглотить их при возникновении благоприятных условий. Ни Киргизия, ни Казахстан, ни Узбекистан, ни Туркмения, ни Таджикистан не смогут противостоять внешним вызовам. Пока Россия поддерживает с ними нормальные отношения, эти внешние вызовы сдерживаются. Поэтому интересам этих стран соответствуют достаточно тесные отношения с Россией, тем более, что давно уже понятно: с русскими, с Россией договариваться намного легче, чем с китайским, исламским или даже западным проектом.

Кстати, в этом плане я думаю, что для нас идеология во внешней политике может заключаться в том, что мы стоим на стороне более справедливого мироустройства. Мы считаем идею справедливости достаточно важной, не сбрасываем ее со счетов. С другой стороны, мы уважаем традицию. Эти два тезиса могут быть одними из составляющих внешнеполитической доктрины России, которая сделает нас более привлекательными для других стран мира. Для Средней Азии, для Закавказья, да и для многих других стран мира это очень важно, потому что западные проекты не уважают их традиции. Они считают, что их традиции – это отжившее прошлое, от которого надо избавляться, возможно, даже хирургическим путем. Китайцы тоже чужие традиции особо уважать не собираются. Они будут проводить серьезную экспансию. Исламский проект также навязывает только свою традицию: все привести к нормам шариата. По большому счету, все эти проекты не уважают чужих традиций, чужой самобытности.

При этом мы не сможем органично реализовывать данную политику, если внутри России не будем придерживаться тех же принципов. Наше внутреннее дело как раз в том, чтобы уважать собственную традицию и традицию других стран. России может не нравится чужая традиция, но она ее уважает. И это сделает российский проект более привлекательным для сотрудничества. А это как раз наша большая проблема: мы не можем определиться с собственной традицией. Мы считаем, что традиции - это пережитки. Давайте все скопируем, от всего откажемся, что было раньше – в этом есть наши внутренние проблемы раздвоенности, которые транслируются и проецируются на внешнюю политику. Именно поэтому по многим вопросам внешняя позиция России часто может характеризоваться выражением «ни два, ни полтора», «с одной стороны нельзя не признать, но с другой необходимо отметить». Конечно, в этом есть и искусство дипломатии, политическая технология. Но технология не может подменять смысл процесса, его цель. Иначе можно заиграться до полной потери смыслов, подмены их технологиями, а это негативно скажется на эффективности всего российского государственного проекта.

Что касается возможного вступления некоторых стран СНГ в евроатлантические структуры, наиболее предпочтительные кандидаты здесь – Украина и Грузия. Но большой вопрос состоит в том, возьмут ли их туда? С Украиной, например, очень длинная история. В ближайшее время Украину в НАТО не возьмут. Не возьмут просто потому, что сами не уверены в том, что она им нужна. Ведь Украину придется кормить, перевооружать армию, а на чьи деньги? На деньги европейских и американских налогоплательщиков. Это же огромные затраты. Не уверен, что европейцы горят желанием это сделать. Да и американцы с уходом Буша могут пересмотреть свои позиции. Скорее всего, и украинцев, и грузин будут ещё долго кормить обещаниями и утешать участием в неких «околонатовских» проектах.

Перспективные СНГ, ЕврАзЭС и ОДКБ

Перспективы СНГ, ЕврАзЭС и ОДКБ серьезно зависят от внешней конъюнктуры. Сейчас кажется, что внешние угрозы, которые в свое время сплотили территории в составе Российской империи и Советского Союза, ослабли. Но, на самом деле, они существуют, просто в более завуалированной форме. Есть угроза западная, есть угроза китайская, есть угроза исламская, есть другие угрозы. Многое будет зависеть от того, насколько активно будут себя вести другие внешнеполитические субъекты.

Что касается СНГ, то даже самые серьезные его критики не выходят из Содружества. С Грузией отношения хуже некуда, но они, тем не менее, не выходят из Содружества. Я думаю, что для них до сих пор участие в СНГ важно. Хотя бы с той точки зрения того, что они постоянно спекулируют своим выходом из СНГ. Это тоже козырь. Как Украина может выйти из СНГ – вообще непонятно. Если представить, что завтра закроют границу и введут визовый режим, то это будет серьёзная проблема для украинской экономики. В России работает огромное количество украинских граждан. Причем в первую очередь с Западной Украины, т.к. в восточной части как раз ситуация с трудоустройством получше.

Поэтому я думаю, что СНГ будет жить: в другом ли виде или с каким-то другим названием, но будет. Тут парадокс состоит в том, что те, кто больше всех критикуют СНГ, менее всего заинтересованы в его реформировании. Потому что сейчас они могут находиться в СНГ, что-то от него получать, но сами ничего не делать. А если СНГ реформировать, то критикам придется поставить позитивную цель, а эта позитивная цель может быть только одна – сближение, более тесная экономическая, а, возможно, и политическая завязка. А это им невыгодно, т.к. они ориентируются на Запад, где уже дали какие-то обязательства. Они туда стремятся, участвуют в западных, или каких-то других, проектах. Поэтому критикам СНГ реальное, эффективное реформирование СНГ как раз и невыгодно.

Если говорить о ЕврАзЭС, то эта организация также будет существовать. Потому что и Казахстан, и Белоруссия, и многие среднеазиатские страны и с геополитической, и с экономической точки зрения заинтересованы в союзе с Россией. Есть совершенно неоспоримые, объективные выгоды от тесного сотрудничества этих стран. Отрицать их означает вредить своим народам. Так, как это было во времена распада СССР, когда вполне жизнеспособные экономические связи (а таких тоже было немало) рвались исключительно по политическим соображениям.

ОДКБ сейчас переживает небольшой ренессанс в связи с тем, что американцы напортачили в Средней Азии: начали всем навязывать более жесткую политику, обустроили «цветную революцию» в Киргизии, расшатали ситуацию, но не смогли воспользоваться ее плодами. Американцы фактически инспирировали события в Андижане, перепугали всех среднеазиатских президентов. В результате даже Узбекистан вернулся в ОДКБ, несмотря на то, что в 90-е годы Каримов был в хороших отношениях с американцами. Насколько долго будет продолжаться этот ренессанс, будет зависеть от внешних вызовов: будут внешние угрозы очевидны, будет больше поводов для того, чтобы сближаться в области обороны. Если будет все спокойно, то период ренессанса может быть короче. Впрочем, ещё раз стоит повторить, что угрозы объективно есть, просто они могут в настоящее время носить скрытый, не явный характер. Так что основания для функционирования ОДКБ вполне реальные. Это та организация, которую нужно сохранять на крайний случай.

Россия и Америка: партнеры или враги?

Если смотреть глобально, стратегически, лет на 100 вперёд, то американцы, на мой взгляд, заинтересованы в партнерских отношениях с Россией. Причём независимо от того, какой будет сама Россия. Американцы должны понять, что Россия это геополитическая данность, с которой лучше иметь нормальные отношения. При этом разрушение этой данности, скорее всего, принесёт США гораздо больше проблем, чем выгод.

Понятно, что сейчас это похоже на фантастику. Некоторые назовут это банальностью. Но все равно тот факт, что мировой юг наступает на мировой север – совершенно очевиден. Западная цивилизация, как мне кажется, уже проходит пик своего владычества или очень близка к этому. Видно, что западная цивилизация, особенно Европа, плохо подготовлена к давлению со стороны со стороны мирового юга. Она с каждым днем все больше прогибается, не знает, что делать, начинает метаться между амбициями и реальными возможностями, всё хуже понимает, как дальше управлять миром. К каким-то масштабным войнам Запад не готов. Он уже потерял былой тонус, воевать не может и не хочет, поэтому пытается откупиться от проблем. Американцы моложе, бодрее и пытаются воевать, но мы видим, что и у них не все получается, хотя Америка на сегодня, вне сомнения, самая мощная держава. Давление с юга будет нарастать, от этого никуда не деться. В этом смысле европейцам и американцам хорошо бы иметь Россию в союзниках. Запад и Россия это две очень разные ветви, растущие, всё же от одного корня. Пусть даже и в разные стороны. Когда начнётся настоящая буря, именно корни будут важны, чтобы дерево не рухнуло окончательно.

Поэтому американцам выгодно было бы поддерживать с Россией партнерские отношения. Но, к сожалению, на Западе сейчас превалирует тактический подход. Они смотрят на перспективу максимум в 20 лет. Одновременно многие угрозы им кажутся не такими уж значительными. С третьей стороны, и Европа, и Америка, вопреки распространенному мнению, крайне идеологизированные страны. Они настолько уверены в правильности своей демократической модели, что считают, она в любом случае победит в мире, поэтому надо бороться за нее: не надо бороться ни с какими вызовами юга или вызовами китайской цивилизации, надо бороться за демократию, демократия все автоматически расставит на свои места. А ну как не расставит? Да и сколько времени на это понадобится? Может быть, теоретически, в каких-то тепличных лабораторных условиях это могло бы быть, но реальность жизни другая. Ничего не получится с этими демократическими проектами. Демократический проект будет работать в тех странах, где он является естественным развитием традиции. Таким естественным развитием он является в Европе и Северной Америке. В остальных странах он будет работать криво или не будет работать вообще. Это значит, что противоречия будут только усугубляться.

Поэтому да, Америке нужны партнерские отношения, но они стали решать свои сиюминутные тактически задачи, а в рамках этих задач существует ревность по поводу возможного возрождения России, попыток восстановления хотя бы частичного ее влияния. И американцам кажется, что Россия им угрожает.

Есть серьезные, глубинные убеждения в том, что Россия является инородным телом в Европе. Мне кажется, что этот взгляд европейцев погубит. Потому что без союза с Россией им не внешними и даже внутренними вызовами (та же миграция). Россия может каким-то образом приспособиться (она имеет этот опыт), в конце концов, отступить дальше, на север. Американцы на острове отсидятся, а вот европейцам будет хуже всего. Им сейчас уже хуже всего. Мы видим, как эмиграция из арабских стран, из Африки пожирает их. Они уже сейчас не знают, что с ними делать. А что будет через 50 лет?

Зачем России БРИК?

Особенности взаимоотношений со странами БРИК у России таковы, что и они, и мы хотим занимать более достойные позиции в мире. Этому объективно (по крайней мере, в среднесрочной перспективе) противодействует западная цивилизация: Западная Европа плюс Америка. Это нас и объединяет. У них есть деньги, у нас есть деньги. Там где деньги нельзя конвертировать во власть, в политику, возникают неудовлетворённые амбиции. Поэтому существуют политические противоречия с Западом, с Америкой, с Европой. Это нас с БРИК и объединяет. С другой стороны, нас с ними не хотят пускать в золотой миллиард (в клуб мощных управляющих мира), поэтому мы объединяемся с Индией, Бразилией и Китаем. Пока это процесс довольно бессистемный и плохо предсказуемый, но зато вполне объективный и обеспеченный ресурсами.

Впрочем, есть и масса противоречий, тормозящих эти процессы. Индия, например, уже который год хочет вступить в ШОС, а ее не принимают, потому что у Индии существуют разногласия с Китаем. Я думаю, что если бы дело зависело только от России, то Индию давно уже приняли бы. Но у Индии и Китая сложные отношения. Между ними была война, и до сих пор существуют нерешенные вопросы. Что касается Бразилии, то сейчас пытается оформиться некий латиноамериканский проект, который пытается заявить о себе. Чавес – это одна крайность. Есть еще претензии Бразилии, недовольство Мексики всевластием Северной Америки, претензии других более мелких стран. Я думаю, что они идут по пути к тому, чтобы консолидироваться. К несчастью для американцев, консолидироваться они будут в том числе на основе антиамериканизма. Не знаю, понимают ли это американцы, замечают ли. И хотя эти страны пока далеки от объединения, они к нему стремятся.

Сергей Михеев – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати