05.02.2008 | Сергей Романенко

Сербия: конец эпохи постсоциализма

3 февраля 2008 г. состоялся предсказанный еще во время предвыборной кампании второй тур по выборам президента Сербии. Победу одержал кандидат Демократической партии Сербии, действующий президент Борис Тадич. Он набрал примерно 50,5 % голосов. Его соперник, лидер Сербской радикальной партии Томислав Николич получил около 48% (окончательные цифры могут измениться в ту или иную сторону на сотые или даже десятые доли процента, однако результата это уже не изменит).

Прежде всего, о качестве победы переизбранного президента. Б.Тадич и его сторонники совершили, казалось бы, невозможное: они не только отыграли упущенные в первом туре 4%, но и сумели добиться преимущества. В первую очередь, это удалось сделать за счет очень высокой явки избирателей, которую обозреватели сравнивают с выборами 2000 г., на которых решалась судьба Сербии и Слободана Милошевича. На этот раз к урнам пришло, по разным данным, от 65 до 68% зарегистрированных избирателей. Как показывает динамика выборов в постсоциалистических странах, активное участие электората часто приносит успех демократическим и либеральным партиям и их кандидатам. Не стала исключением и современная Сербия.

Внешне сюжет выборов повторил президентские выборы четырехлетней давности, первый тур которых Тадич проиграл тому же Николичу, но во втором взял реванш. Однако у выборов в 2008 г. было существенное отличие: теперь Тадич не был ни единым демократическим, ни единым правительственным кандидатом. Произошло это потому, что буквально накануне второго тура формальный союзник президента по правящей коалиции, а на деле – оппонент и соперник, премьер-министр Воислав Коштуница отказал ему в поддержке, заняв «нейтральную» позицию. Фактически он поддержал Николича. Однако даже те избиратели, которые в первом туре отдали голоса кандидату Коштуницы Велимиру Иличу (он не прошел во второй тур), оказались прозорливее своего лидера. Они фактически вошли в надпартийный демократический блок людей, которые не хотели возвращения Сербии в мрачную изоляцию времен Милошевича. Тадича официально поддержали партии Г-17+, также входящая в нынешнюю правительственную коалицию, Демократическая партия Санджака, венгерская коалиция Воеводины, партии, представляющие интересы небольших этнических общностей, проживающих в Сербии.

Помимо Коштуницы и его Демократической партии Сербии вне неформального демократического блока оказалась и либерально-демократическая партия Чедомира Йовановича, критиковавшего президента за непоследовательность с радикально-демократических позиций. Однако эксперты полагают, что его «воздержание» сыграло для Тадича положительную роль, поскольку не отпугнуло все же решившихся за него проголосовать сторонников Коштуницы. А их численность превосходит численность сторонников Йовановича. Что, однако, вовсе не исключает молчаливую, но реальную поддержку части либерал-демократов Тадичу.

Обращает на себя внимание и качество победы президента. Согласно данным белградской газеты «Данас», второй тур в Белграде он убедительно выиграл (53,6% – а первый проиграл -0,4% Николичу). В Воеводине Тадич получил даже 55%. Николич же предсказуемо победил среди проявивших небольшую активность сербов Косово (71,4%). Албанские избиратели края, как и прежде, бойкотировали выборы в Сербии. Возможность продемонстрировать независимость от Сербии была важнее множества дополнительных голосов, которые мог получить Тадич. Кроме того, радикальный кандидат победил в Центральной Сербии (51,5%).

Победа Тадича представляет собой значительную веху в современной истории Сербии. Некоторые даже сравнивают ее значение с выборами 2000 г., когда Сербии стояла на распутье – с Милошевичем или без него. И это касается не только внешнеполитического курса, но и курса внутриполитического. Страна отчаянно нуждается в глубоких социально-экономических, политических реформах, в изменении правовой системы. Вместо этого волею большинства своих лидеров она была погружена в этнотерриториальные конфликты, которые невозможно было выиграть. А политики в основном заботились о сохранении своих министерских и депутатских кресел. Ныне на президенте Тадиче лежит большая ответственность за осуществление этих реформ. Больше у либералов шанса может не быть. По-видимому, он это понимает, как и то, что некоторая часть избирателей отдала голоса его сопернику не в знак поддержки его авантюрных внешнеполитических заявлений, а в знак социального протеста. Вероятно, именно их он имел в виду, когда сразу же после выборов заявил о том, что будет учитывать и мнение тех, кто отдал голоса Николичу.

Немаловажное значение имеет и внешнеполитический аспект. И речь здесь идет не только о проблеме статуса Косово, о которой писано и говорено не раз. Сербия не выбирала между Россией (Николич) и Европой (Тадич). Это противопоставление – упрощенный журналистский штамп, искажающий суть проблемы. Во-первых, Тадич вовсе не является противником сотрудничества с Россией, что он не раз доказывал на деле. Во-вторых, предвыборная «антиевропейская» риторика популиста Николича – это всего лишь риторика. Очевидно, что и этот политик, будь он избран, не смог бы игнорировать современные политические и экономические реалии и отказаться от сотрудничества с ЕС. Иное дело, что присоединение Сербии к Европе оказалось бы мучительным и растянутым во времени процессом. Несмотря на хрупкость победы Тадича, это все-таки победа. Победа, которая так или иначе приведет к перераспределению влияния в правительственной коалиции, если таковая сохранится. Очевидно, что проиграл не только Николич. Проиграл и Коштуница. На виду у всей страны он предал союзника. Теперь у Тадича, партия которого и без того была старшим партнером по коалиции, появится больше оснований диктовать ему свою волю. С этим властолюбивый политик вряд ли смирится. Кроме того, учитывая возможность провозглашения независимости Косово, он не захочет быть премьером, «отдавшим» Косово. Поэтому не исключена вероятность не только появления нового правительства, но и новых парламентских выборов, к чему призывают некоторые политики и политологи в Сербии. Под угрозой роспуска Скупщины и новых парламентских выборов, которые могут для него окончиться крахом, Коштуница может стать более сговорчивым и умерить свои амбиции.

И сам Коштуница как лидер, и его партия политически, идеологически и интеллектуально отыграли свою роль. Мечта премьера посадить под собственным управлением в Брюсселе вертолет, на котором Милошевич взлетел в 1989 г., во время празднования 600-летия Косовской битвы г., оказалась несбыточной. В среде его сторонников, вероятно, грядет разочарование и расслоение – одни уйдут к Тадичу, другие – к Николичу.

Так или иначе, у демократических сил во главе с Демократической партией и президентом Борисом Тадичем появилась возможность, наконец, завершить этап постсоциалистического развития, который тогда получил общее для всех стран Центральной и Юго-Восточной Европы название «бархатной революции», которая в конце 1980-х была заменена революцией национальной, а после 2000 г. растянулась на долгие восемь отнюдь не «бархатных» лет.

Сергей Романенко - к.и.н., вед.н.с. Институт экономики РАН

Версия для печати