10.04.2008 | Валерий Выжутович

Либо власть, либо бизнес

Власть и бизнес в России по-прежнему в тесном соседстве, никак не удается отделить одного другого. «Наше чиновничество еще в значительной степени представляет собой и замкнутую, и подчеркнуто надменную касту, понимающую государственную службу как разновидность бизнеса», - отмечал Владимир Путин в одном из своих ежегодных посланий Федеральному Собранию. По его словам, «наша недобросовестная часть бюрократии, как федеральной, так и местной, научилась потреблять достигнутую стабильность в своих корыстных интересах». Президент не раз говорил и о недопустимости совмещения чиновничьих постов с участием в бизнесе. Однажды прямо сказал: «Пора определяться». В смысле - что-то одно: либо власть, либо бизнес.

Если чиновники сами не в состоянии «определиться», помочь им это сделать должен закон о госслужбе. Поправки в него на прошлой неделе рассматривала Госдума. Суть поправок: чиновники и претенденты на госдолжности, а также их близкие родственники обязаны публиковать данные о своих доходах. Комитет по делам Федерации и региональной политики вынес заключение: «Предоставление сведений о доходах, об имуществе близких родственников государственных гражданских служащих не отвечает требованиям справедливости, адекватности и соразмерности для защиты конституционно значимых ценностей».

Насчет справедливости лучше спросить рядовых российских граждан, хорошо понимающих, почему представители власти не хотят предавать гласности свои налоговые декларации. Общественное мнение давно прониклось убеждением, что кресло чиновника или депутатский мандат конвертируются в капитал. По данным «Левада-центра», пребывание на государственных должностях считают высокодоходным 24 процента опрошенных, депутатство - 26 процентов. Тут с чиновниками и депутатами не могут сравниться даже поп-звезды (21 процент) и бизнесмены (15 процентов).

Власть как источник обогащения - не только российская аномалия. Но Россия входит в число наиболее коррумпированных стран. Законодательных барьеров на пути распространения коррупции в России нет. А те, что были, ликвидированы. Например, отменены статьи Налогового кодекса, позволявшие проверять расходы на приобретение дорогой недвижимости, автомашин и пакетов ценных бумаг. Попытки же создать современное антикоррупционное законодательство - пока безрезультатны. Скажем, два года назад Высший арбитражный суд разработал и внес в Госдуму поправки в закон «О статусе судей».

Предусматривалось обязательное декларирование доходов судьями и кандидатами в судьи. Эти поправки до сих пор не рассмотрены. А самое главное - нет ключевого закона «О борьбе с коррупцией». Его обсуждают - и отклоняют, обсуждают - и отклоняют. Между тем Россия ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции и Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. Из этого следует, что она должна привести отечественные законы в соответствие со своими международными обязательствами.

Очередной законопроект «О борьбе с коррупцией» уже подготовлен. Согласно ему, чиновник, курирующий, к примеру, финансовую сферу, на какое-то время лишится права переходить на работу в частный банк, вообще в любую компанию, представленную на этом рынке. «Карантинный период» подобного рода действует в некоторых странах. Установить его в России будет, однако, непросто: трудовое законодательство и Конституция запрещают дискриминацию по роду занятий. Да и потом, кто-то должен следить, чтобы такой порядок, если он будет введен, неукоснительно соблюдался. То же и с депутатами. Переход от парламентской деятельности к предпринимательской - нынче обычное дело. Александр Шохин в свое время оставил пост председателя банковского комитета и перешел в Инвестиционную компанию «Ренессанс Капитал»… Валерий Драганов сложил полномочия председателя комитета по экономической политике и занял крупную должность «Русале»... Депутат Николай Ашлапов, сдав мандат, возглавил «Главмосстрой»…

Но явственна и другая тенденция: люди бизнеса сами идут в политику, становятся депутатами. В Госдуме немало людей, представляющих солидные корпорации. То же и в Совете Федерации. В 2002 году доля сенаторов, пришедших из бизнеса, составляла 26 процентов, теперь она достигла 32-х. Если же взглянем на состав законодательных собраний, то увидим, что в Липецкой, Астраханской областях более половины мандатов имеют бизнесмены. А в Чувашии их доля среди законодателей достигает 60 процентов. Бизнес очень озабочен своим дальнейшим развитием. И не видит для этого более эффективного способа, чем собственное проникновение во власть. Человек владел крупным бизнесом, а потом вдруг решил податься в депутаты? Так не бывает. Он идет в Госдуму, чтобы приобрести политический ресурс и с его помощью вывести свой бизнес на более высокие позиции. Занимая тот или иной пост в иерархии власти, бизнесмен, чье предприятие достигло достаточного уровня, может, используя административные меры, стимулировать его дальнейшее развитие или ухудшать положение конкурентов.

Переход из бизнеса в политику и обратно наблюдается не только в России. Но лоббистским промыслом на Западе занимаются исключительно профессионалы. Например, в США половина профессиональных лоббистов - это бывшие сенаторы и члены конгресса. Уходя с государственных постов, они используют наработанный опыт и связи в интересах тех групп, которые их нанимают. И получают за это честно заработанный гонорар.

Чуть более года назад предлагалось узаконить «гражданский брак» между российскими парламентариями и бизнес-корпорациями. А именно - разрешить депутатам входить в органы управления всевозможных ЗАО, ООО и т.п. Такое практикуется, например, в Германии. Там депутаты Бундестага могут состоять в советах директоров различных корпораций. Но не вправе получать за это зарплату. Кроме того, голосуя за какой-то закон, они не могут принимать вознаграждение от корпорации, которая в этом законе заинтересована.

Рыночная эпоха приумножила ресурсы власти. Она, например, открыла чиновнику хотя и нелегальную, но практическую возможность совмещать госслужбу с коммерческой деятельностью. Для иллюстрации подобной практики годится фигура, всем хорошо знакомая. Это недавно осужденный бывший глава Минатома Евгений Адамов. До назначения на министерский пост он руководил Научно-исследовательским и конструкторским институтом энерготехники (НИКИЭТ) и был владельцем нескольких консалтинговых фирм в России и за рубежом. Предпринимательскую деятельность продолжал и в ранге министра. Но если чиновник определяет правила игры на рынке и нередко выступает на этом же рынке самостоятельным игроком (сколько губернаторских фирм оформлено на подставных лиц - кто-нибудь знает?), то коррупция непобедима.

Отдельный сюжет - подарки чиновникам. Некоторое время назад Высший арбитражный суд пытался пробить законопроект, согласно которому материальные знаки внимания государственным лицам были бы строго регламентированы. Сумма позволительных подарков чиновникам и судьям предлагалось увеличить с 500 рублей до 4 тысяч, а подарки ценой более 100 тысяч - декларировать. Даже если бы эти новации были узаконены, коррупция вряд ли пошла бы на убыль. В конце концов взятки купюрами постепенно становятся анахронизмом. В ходу все чаще нематериальные знаки вознаграждения - всевозможные разновидности пресловутых «борзых щенков». Например, устройство родственников влиятельного чиновника на доходные посты в сфере бизнеса. Такие подарки, понятное дело, не требуют декларирования.

Не сегодня так завтра в России все же появится антикоррупционное законодательство, отвечающее международным стандартам. Тогда хорошо бы помнить, что эти стандарты базируются не только на букве закона, но и на духе его. На общепринятых нормах служебного поведения. А самое главное – на подконтрольности власти обществу. На таком общественном климате, при котором чиновник, «забывший» в частной поездке заплатить за самолет или отдохнувший всей семьей на вилле какого-нибудь магната, моментально и навсегда становится для госслужбы персона нон грата. Валерий Выжутович - публицист

Версия для печати