04.05.2008 | Сергей Маркедонов

Предложения вослед уходящему поезду

Накануне майских праздников мой знакомый грузинский журналист посетовал, что ни на одном из российских интернет-ресурсов нет никакой информации об обращении президента Михаила Саакашвили к гражданам непризнанных республик Абхазии и Южной Осетии (оно прозвучало 29 апреля 2008 года). «Если бы Саакашвили выступил с обвинениями в адрес России, их бы мгновенно растиражировали бы. А здесь какая-то завеса молчания», - резюмировал мой коллега. Разделить столь категоричное суждение тбилисского коллеги я не могу. На специальных сайтах, посвященных проблемам СНГ в целом и Кавказского региона в частности сообщалось о предложениях Саакашвили. Более того, приводились обширные цитаты из его обращения. Однако интерпретации этих предложений, попытки объяснить их суть и внутреннюю противоречивость действительно не было.

Похоже, никто и не пытался выполнить эту работу. Президент Грузии у нас занесен в список стратегических противников. С противниками же, как известно, не спорят. Между тем, работа по осмыслению предложений грузинского президента необходима по вполне прагматичным соображениям. Необходимо реально представлять себе идейно-политическую повестку Грузии. Упрощенчество здесь неприемлемо. Речь идет о действительной повестке дня, а не ее карикатурной интерпретации в лучших традициях сатиры «Крокодила» советских времен. Во-вторых, требуется содержательная критика предложений грузинского лидера, а не ходульное критиканство по принципу «сам дурак». Только после этой работы возможно выдвижение серьезных контрпредложений, концепций иного решения застарелых конфликтов.

Обратимся к сути предложений грузинского президента, прозвучавших во время нового витка конфронтации вокруг Южной Осетии и Абхазии (на сей раз с активным вовлечением не только России, но и НАТО с Совбезом ООН). Итак, 29 апреля 2008 года Саакашвили обратился к жителям двух непризнанных республик (которых в Тбилиси считают гражданами Грузии) с предложением объединить усилия ради построения единого государства. «Власти Грузии продолжат курс на мирное урегулирование конфликтов в рамках международно признанных границ Грузии, на улучшение жизни людей на всей территории страны, в том числе жизни всех жителей в зонах конфликтов». Этот тезис был первым среди других, озвученных президентом Грузии в прямом эфире сразу нескольких общенациональных ТВ-компаний. На первый взгляд, данное предложение должно рассматриваться как продуктивное, нацеленное на укрепление мер взаимного доверия между сторонами конфликта. Однако соответствует ли оно реальной политике Грузинского государства? Не вырвано ли из общеполитического контекста кавказской Большой игры? Обратимся к некоторым фактам. До 2004 года грузино-осетинский конфликт был одним из самых урегулированных в СНГ. Эксперты и политики в Тбилиси и открыто, и в кулуарах признавались, что экстравагантный Аслан Абашидзе, «аджарский князь» гораздо более трудный партнер, чем лидеры Южной Осетии (до 2001 года это был Людвиг Чибиров, а после выборов-2001- Эдуард Кокойты). В Южной Осетии в отличие от Абхазии не было этнических чисток, зато в изобилии действовали совместные рынки и предприятия (что объективно работало на интеграцию этой территории в состав Грузии). «До 2004 года мы плыли в Грузию», - сказал мне во время одного из визитов в непризнанную республику в начале этого года влиятельный чиновник из Цхинвали. Начав цхинвальский блицкриг летом 2004 года, президент Саакашвили (автор «апрельских мирных тезисов»), а никто иной не просто «разморозил конфликт». Он фактически ликвидировал основу для мирной реинтеграции Южной Осетии, которая реально сохранялась до 2004 года. Исторический момент был упущен. Только в 2004 году в ходе возобновления боев погибло по разным оценкам более 20 человек (по неофициальным цифрам погибших было более 70).

Теперь перед Тбилиси «другая Южная Осетия», гораздо менее заинтересованная в компромиссах. «Нам просто указали наше место. До 2004 года мы думали, что Грузия уже не та, что при Гамсахурдиа, но мы ошиблись». Такое мнение было высказано мне недавно одним из лидеров Южной Осетии начала 1990-х гг. И как понимать предложения Саакашвили, если его соратник и министр по реинтеграции Темури Якобашвили снова заявил о категорическом отказе от работы в ныне действующем формате Смешанной контрольной комиссии. Тбилиси хочет видеть в составе СКК Дмитрия Санакоева, которого в Цхинвали рассматривают не иначе, как предателя. Но ведь «осетинскую» Южную Осетию (а не грузинские села, у которых с Тбилиси нет никаких проблем и коллизий) представляет не Санакоев, а Кокойты, которому трудно откликнуться на предложения Тбилиси. В столице Грузии президента де-факто государства называют лидером «криминальной шайки». Считать же, что после 29 апреля лидеры де-факто государств на территории Грузии по-толстовски все простят, наивно, по крайней мере. В 2004 году один из лидеров «новой Грузии» Гига Бокерия заявил, что теперь Тбилиси может не сохранять статус-кво. Правильный вывод, только за выход из этого состояния именно Грузии приходится платить тройную цену.

«Все мы - грузины, абхазы, осетины, граждане других национальностей - мечтаем о нормальных условиях жизни. Наша задача - жить в мире, а не воевать», - констатирует Саакашвили. И это предложение прекрасно и не вызывает никаких возражений. Если бы не тот фон, на котором оно делается. Президент Грузии всячески пытается изменить формат конфликтного урегулирования. Идея покончить с пребыванием российских миротворцев становится «путеводной звездой» теории и практики грузинской внешней политики. Но именно пребывание миротворцев из России абхазы и осетины рассматривают, как гарантию своей безопасности. Не просто безопасности в политическом, но и в демографическом смысле. Это особенно касается Абхазии, где война 1992-1993 гг. местами переходила в борьбу на уничтожение (около 4 % всего довоенного абхазского населения стало жертвой конфликта). И что бы ни говорили в Тбилиси о едином государстве, именно российские (а не эстонские или украинские миротворцы) видятся гарантами всех видов безопасности в Абхазии. Это может нравиться или раздражать, но, если слегка перефразировать великого соотечественника Саакашвили из города Гори, «других граждан для вас нет». И прежде, чем звать абхазов в единое демократическое государство, надо было не рапортовать об «установлении контроля над сердцем Абхазии» (как это было в 2006 году), не срывать переговоры с ними, не требовать вывода российских миротворцев (о роли украинских наемников в событиях 1992-1993 гг. абхазы помнят до сих пор).

«Инициативы в отношении Абхазии подразумевают введение поста вице-президента для этнических абхазов, который будет иметь право вето по всем конституционным вопросам, связанным с Абхазией, гарантированное представительство в центральных властях Грузии, международные гарантии для Абхазии. Чтобы обеспечить широкий федерализм и неограниченную автономию, гарантии защиты культуры, языка и этнической идентичности, гарантии безопасности, в условиях формирования единого правоохранительного, таможенного и пограничного пространства создание совместных свободных экономических зон», - конкретизирует Михаил Саакашвили. Наверное, если бы подобного рода предложения прозвучали бы из Тбилиси в 1992 году накануне кровавого противоборства, то, скорее всего, сегодня мы говорили бы не только о позитивном «татарстанском прецеденте», но и о не менее позитивном прецеденте - абхазском. После почти 15 лет существования Абхазии вне грузинского социума (вне грузинской системы образования, социальной сферы, общеполитического контекста с общими партиями и выборами) конституционное представительство абхазов в общегрузинских органах власти не выглядит притягательным. Точнее сказать, такое предложение безнадежно опоздало. И апелляция к опыту Татарстана или Башкирии здесь вряд ли будет уместна. И даже опыт Чечни существенно отличается от абхазско-грузинских отношений. В Чечне конфликт никогда не сводился к формату Москва-Грозный. Начиная с 1991 года, там был конфликт между дудаевцами и антидудаевцами (в числе последних были разнородные силы, от европейски ориентированных интеллектуалов до простых бандитов). За все эти годы в Чечне были противоборства сторонниками светской власти и исламистами, внутриисламский конфликт (суфии-салафиты), сторонниками интеграции с Россией и убежденными сепаратистами. В Абхазии не было всей этой палитры. Здесь существовал конфликт двух проектов «независимая Абхазия» и «единая Грузия». Именно этот конфликт провел кровавую межу между абхазами и грузинами внутри бывшей Абхазской АССР, а также между Тбилиси и Сухуми.

В своих «апрельских тезисах» Саакашвили прозрачно намекнул и на Россию. Отдадим должное пропагандистскому мастерству президента Грузии. Он не говорил о «марионетках России» и «русских кукловодах». Он вел речь о «чужой агрессивной силе», которая втягивает народы Абхазии и Южной Осетии в противостояние с Грузинским государством. Что ж остается напомнить, что в 1990-е гг. политика России была иной. Были жесткие санкции в отношении Абхазии, была политика по втягиванию Южной Осетии в общегрузинские социально-экономические проекты. Но не сработало. Не стали непризнанные граждане ближе к своей «матери- Родине».

«Сегодня весь цивилизованный мир заявляет, что не позволит расчленить Грузию», - подводит Саакашвили своеобразный итог сказанному. Но разве цивилизованному миру под силу склеить стекло, разбитое вдребезги? Риторический вопрос. Как смогут европейцы и американцы доказать жителю Сухуми или Гагры, что Грузия- это их страна, выражающая их национальные чаяния. Как смогут заставить осетин, поверивших в 1992 году, что Грузия другая, после 2004 года снова поверить в искренность слов Саакашвили? Объективности ради следует сказать, что Москва сыграла свою роль (негативную с точки зрения Тбилиси) в том, чтобы Россия была ближе осетинам и абхазам, чем грузинам. Но также ради объективности отметим, что Москва не мешала Тбилиси все эти годы платить пенсии и другие социальные выплаты собственным гражданам. В случае отказа тбилисские банки могли создать накопительные счета на будущее, если вдруг непризнанные граждане передумают. Москва не мешала корректировать учебные программы (в которых абхазы изображаются «пришельцами» из-за Кавказского хребта, а осетины «некоренным населением» грузинского Самачабло). Москва не мешала на официальном уровне каяться за поведение первого президента Грузии (ведь не Ельцин же называл осетинский народ «мусором», который надо «вымести через Рокский тоннель»). В общем, Москва не мешала самой Грузии быть привлекательной для жителей мятежных территорий. Так откуда же, в самом деле, надежда на то, что « весь цивилизованный мир» за Грузию выполнит ее работу по собиранию разбитой страны? Разве сможет Запад не делать за Грузию грубых ошибок. Таких просчетов, которые делаются Тбилиси ежедневно. За примерами не надо далеко ходить. Буквально на следующий день после обнародования мирных предложений 30 апреля 2008 года президенты Грузии и Украины Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко огласили совместное заявление. Президенты «призвали Россию отказаться от установления прямых связей с Абхазским и Цхинвальским регионом». И если Южную Осетию в Тбилиси фактически официально именуют Цхинвальским регионом, то своеобразное «понижение» Абхазии до простого региона до сих пор не было замечено. И что стоят все декларации президента Грузии о «высоком статусе» Абхазии от 29 апреля, если через день он говорит всего лишь об Абхазском регионе? То есть использует словосочетание, одно употребление которого вызывает жесткое неприятие в Сухуми. И таких фактов только в конце апреля нынешнего года можно набрать десятки.

И все же, завершая статью, хотелось бы добавить небольшую ложку дегтя. Саакашвили делает предложения вослед уходящему поезду, пытается склеить разбитое вдребезги стекло. Но российская дипломатия не пытается отправить свое послание Абхазии и Южной Осетии. Послание политически честное и выдержанное, в котором не было бы завышенных ожиданий и популистских инициатив. Россия сегодня не готова к расширению своих территорий. И не просто не готова. Для России опасно создавать такой евразийский прецедент, как пересмотр межреспубликанских границ, как межгосударственных. А потому все разговоры о расширении или о «возрождении империи» надо отбросить со всей определенностью. Задача России - иная. Это - установление прочного мира в регионе, прекращение конфликтов (во всех их видах), создание благоприятного фона на наших южных границах. Именно поэтому (а не в целях имперской экспансии) Москва обеспокоена не всегда адекватным поведением Тбилиси. И именно поэтому она не готова к прекращению своей миротворческой миссии, принесшей уже свои позитивные результаты. Говоря о российских интересах, автор прекрасно понимает, что сегодняшняя реактивная политика (построенная по принципу «назло Западу отморожу уши») и реальные интересы государства под названием РФ сейчас не во всем совпадают. Однако у Москвы еще есть и время, и возможности отказаться от крайностей и перейти к прагматичному строительству своей внешней политики, позволяющей нести постсоветское бремя эффективно.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати