05.05.2008 | Татьяна Становая

Самоуправляемый конфликт

Отношения России и Грузии оказалась вновь на грани острого кризиса. Москва обвинила Тбилиси в подготовке военной агрессии против автономий и выразила готовность военными методами защищать интересы российских граждан в Южной Осетии и Абхазии. Грузия, в свою очередь, винит Россию в подготовке военной интервенции. Очередное обострение на этот раз приобретает совсем иное качество, связанное с постепенным изменением роли России в регионе.

Отношения России и Грузии находятся в непростом состоянии с 1992 года, когда Россия оказала серьезное влияние на развитие этнических конфликтов Грузии с ее автономиями. Установление эксклюзивных и очень тесных отношений России и непризнанных республик является краеугольным камнем практической невозможности в полной мере выстроить эффективные отношения между двумя странами. Ситуация еще более усугубилась после «революции роз» в Грузии, по итогам которой страна взяла курс на вступление в НАТО. С 2004 года отношения Грузии и России находятся в состоянии перманентного кризиса, и пока не видно тенденции к изменениям.

Стратегической задачей России является сохранение своего присутствия на Южном Кавказе и недопущение вступления Грузии в НАТО. До «революции роз» эта задача была выполнима без серьезных усилий со стороны Москвы: фактически ситуация развивалась по инерционному сценарию. И даже, несмотря на то, что прежний президент Эдуард Шеварднадзе активно выстраивал отношения с США и обсуждал перспективы вступления в НАТО (без каких-либо перспектив), он был вынужден учитывать и позицию Москвы. Отношения России и Грузии хотя и были неурегулированными, но не носили характер острого кризиса, как с 2004 года. Более или менее выстроенные отношения Кремля с грузинским руководством способствовали сохранению этнических конфликтов в «замороженном» виде. Даже, несмотря на то, что именно при Путине активизировались торгово-экономические и социальные отношения с непризнанными республиками, общий статус посредника не менялся.

После «революции роз» Россия столкнулась с проблемой дефицита инструментов реализации своей политики на грузинском направлении. В течение достаточно быстрого времени в Грузии исчезла или полностью маргинализовалась вся политическая инфраструктура влияния Москвы (прежде всего, речь шла о деятельности сторонников Игоря Гиоргадзе, бывшего министра госбезопасности, чье влияние было минимизировано при Шеварднадзе и полностью разгромлено при Саакашвили). Вся политическая элита Грузии отличается прозападной ориентацией, и Россия, в отличие, например, от Украины, не имеет возможности играть на противоречиях между политическими лагерями. Не имело никакого значения и наличие на территории Грузии российских баз с немногочисленным персоналом, которые были вскоре досрочно выведены по настоянию Михаила Саакашвили.

Фактически связи России с непризнанными республиками стали едва ли не единственным инструментом, позволяющим, так или иначе, затруднить атлантическую перспективу Грузии. Для этого Москва начала постепенно менять свою политику.

С 2004 года происходит постепенное «размораживание» конфликта: Россия все активней поддерживает непризнанные республики, а Грузия заявляет о намерениях вернуть контроль над территориями. Для Саакашвили восстановление территориальной целостности стало его лейтмотивом правления. Получив контроль над Аджарией (не без помощи России), грузинское руководство постоянно поддерживает в публичной повестке дня тему контроля над Южной Осетией и Абхазией. В прошлом году Грузия восстановила контроль над Кодорским ущельем (называя его Верхней Абхазией) и разместила там прогрузинское «правительство» Абхазии.

Однако проблема состоит в том, что между Россией и Грузией с 2004 года практически нет полноценного диалога, а отношения находятся в состоянии острого кризиса (его пиком стал 2006 год, когда в Грузии были арестованы российские военные, подозреваемые в шпионаже, а Россия ввела пакет весьма спорных санкций – от запрета на импорт вина до антигрузинской кампании внутри России). Грузия апеллирует к Западу, рассчитывая при его поддержке добиться вытеснения российских миротворческих сил. Россия также не рассматривает Грузию как субъект для ведения диалога вокруг непризнанных республик. Для России проблема Грузии – это проблема отношений с Западом, проблема расширения НАТО геополитической конкуренции на постсоветском пространстве. Однако, учитывая, что здесь у России достаточно мало возможностей для предотвращения перспективы вступления Грузии в НАТО (Запад вряд ли откажется от поддержки присоединения Грузии в ПДЧ), едва ли ни единственным рычагом влияния остается развитие эксклюзивного характера отношений с непризнанными республиками.

Россия с 2004 года начала выстраивать более тесные связи с автономиями. В 2004 году было официально восстановлено железнодорожное и автобусное сообщение с Абхазией, Россия активно и открыто играла на выборах президента Абхазии. Хотя кандидат, поддержанный Москвой, проиграл, но ее влияние на ситуацию в республике не уменьшилось, так как у абхазской элиты нет альтернативы. Прошел референдум о независимости Абхазии, чья легитимность была признана Москвой. Активно развивалось и региональное сотрудничество (например, ассоциация законодателей Юга России приняла в своей состав коллег из Абхазии). При патронате России началась институционализация отношений трех непризнанных образований: Южной Осетии, Абхазии и Приднестровья.

Однако к наиболее решительным шагам Москва приступила после того, как началось признание независимости Косова. Это стало удобным поводом для того, чтобы официализировать отношения России с непризнанными республиками. Россия вышла из режима ограничений в отношении Абхазии и приняла меры по активизации связей с непризнанными республиками. Кроме того, Россия сделала явные шаги на пути к признанию независимости республик: меры предусматривали официальное признание паспортов республик и правосубъектности их юридических лиц. Впервые Россия пошла на легитимацию положения правящих элит Южной Осетии и Абхазии и политических институтов, на которые они опираются. Все это происходило на фоне активизации процесса продвижения Грузии к членству в НАТО: впервые в повестку дня саммита Североатлантического альянса был включен вопрос о присоединении Украины и Грузии к Плану действий. Несмотря на то, что решение вопроса отложено, руководство НАТО публично обещало, что оно является лишь вопросом времени.

Таким образом, можно сделать вывод, что интенсификация движения Грузии в НАТО прямо пропорциональна сближению России с непризнанными республиками. При этом обе страны идут на осознанную эскалацию напряженности, а Запад в такой ситуации оказывается для обеих стороне не третьей, а второй стороной: и Россия, и Грузия выстраивают диалог в первую очередь с Западом, а не между собой. Роль Запада в такой ситуации потенциально способна вырасти.

Главным аргументом России в диалоге с Западом является ее безальтернативность как гаранта сохранения мира в регионе: Кремль упирает на то, что Абхазия и Южная Осетия готовы признавать в качестве посредника исключительно Россию. Сохранение статус-кво гарантирует поддержание хотя бы минимальной стабильности и отсутствие кровопролития. Кремль рассчитывает, что Запад не пойдет на лишение российских миротворцев мандата, опасаясь обострения и собственной политической ответственности. При этом безальтернативность позволяет Москве ощутимо менять свою роль, почти открыто отказываясь от статуса независимого посредника и выступая против Грузии. Впервые российский МИД публично не исключил возможности применения военной силы, в случае если подвергнутся опасности граждане России в непризнанных республиках (в Абхазии их 80%, в Южной Осетии – 95%). Понятно, что тем самым, Россия дает понять, что окажет военную помощь автономиям в случае военного конфликта с Грузией (на территорию Абхазии введен дополнительный воинский контингент, увеличивающий общую численность военных с 2 тысяч до максимально допустимых 3 тысяч).

При этом Москва демонстрирует, что эти действия не являются для нее пределом. Отношения с непризнанными республиками могут и дальше реально институционализироваться вплоть до фактического признания (маловероятно, что Россия пойдет на юридическое признание без создания сколько-нибудь значительной коалиции стран, готовых принять аналогичное решение). В частности, одним из наиболее ожидаемых шагов, который может быть «привязан» к решению НАТО о присоединении Грузии к ПДЧ, способно стать открытие на территории автономий официальных представительств российского государства – сейчас консульские учреждения, обслуживающие жителей Абхазии и Южной Осетии, находятся в Краснодарском крае.

Москва дает понять Западу, что после каждого шага в сторону присоединения Грузии к НАТО, Кремль будет предпринимать очередной шаг по сближению с автономиями, теоретически не исключая и их юридического признания. Однако если ранее это было неофициальной позицией Москвы, то впервые Россия поставила западу ультиматум. На встрече с госсекретарем США Кондолизой Райс в Лондоне министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что «недоговороспособность [Грузии] во многом, если не исключительно, связана с планами по затягиванию Грузии в НАТО. Я об этом с Кондолизой Райс говорил, надеюсь, что наши действия [расширение миротворческого контингента] понимаются правильно и будут сделаны выводы в Тбилиси, а также в тех столицах, которые тянут Грузию в НАТО», - сказал Лавров. Впервые публично официальные лица России признали, что конфликт России и Грузии, а также эскалация напряженности в зоне этнических конфликтов во многом связаны с планами Грузии вступить в НАТО. Россия прямо предупреждает Запад: дальнейшая политическая поддержка атлантического вектора Грузии приведет к размораживанию конфликтов. Ответственность за это Россия перекладывает на страны Запада.

Грузия на этом фоне в еще большей степени заинтересована в дестабилизации обстановки в регионе. Ее главная задача – довести конфликт до такой степени, чтобы минимизировать возможности использования российского ресурса непризнанными республиками (в этом случае они гораздо легче будут втянуты в диалог с Грузией), а сама Грузия смогла бы захватить инициативу в мирном процессе. Москва уже обвинила Тбилиси в наращивании численности войск в Кодорском ущелье, которое якобы может стать плацдармом для наступления на Абхазию. Тем временем, Саакашвили начал продвижение миротворческих инициатив, минимально приемлемых для международного сообщества: автономиям предложены проекты интеграции в состав Грузии. Эти проекты носят скорее пропагандистский характер (они, как и ожидалось, сразу и были отвергнуты республиками), однако сам факт их обнародования для Саакашвили крайне важен – он пытается внешне легитимировать свою политику в отношении автономий. Ситуация усугубляется и внутриполитической повесткой дня в самой Грузии: социальная поддержка Саакашвили падает, что показали президентские выборы в январе этого года (Саакашвили фактически потерял статус национального лидера), происходит подъем оппозиции (недавно она пыталась взять штурмом здание ЦИК). Ситуация накаляется в преддверии майских парламентских выборов, которые заставляют Саакашвили актуализировать свой образ «военного вождя» и мобилизовать население против внешнего «врага» в лице России.

И Россия, и Грузия дают Западу понять, что конфликт способен перейти в военную стадию. Запад при этом пока ограничивается моральной поддержкой Грузии и осуждением действий России, хотя в целом остается в стороне. Это показало заседание совета НАТО: Грузию призвали «продолжать демонстрировать сдержанность в вопросе Абхазии и Южной Осетии», - заявил официальный представитель НАТО Джеймс Аппатурай по итогам заседания Совета НАТО. Аппатурай также опроверг распространенное грузинскими СМИ заявление от его имени, что альянс якобы требует вывода российских миротворцев из Абхазии. «Это сообщение полностью ложно,— заявил Аппатурай.— Я не говорил ничего подобного, и ничего подобного не говорилось в Совете НАТО. Конечно, на заседании грузинский спецпредставитель поднимал вопрос о миротворцах. Но ни одна из стран НАТО не делала допущения, что эти миротворцы должны быть выведены из зоны конфликта или что они должны быть заменены на какие-то другие силы». Тем самым, Грузия в попытках хотя бы в информационном пространстве добиться впечатления, что НАТО находится полностью на ее стороне, потерпела поражение. Однако в отношении России НАТО призвал пересмотреть меры по поддержке непризнанных республик и поставил под сомнение объективность миротворцев.

Несмотря на то, что Запад пока огранивается лишь моральной поддержкой Грузии и осуждением России, судя по всему, такая ситуация может продолжаться недолго. Есть интерес США, которым важно поддержать Грузию не только морально, но и реально (неслучайно Джордж Буш приложил максимум усилий для того, чтобы убедить, хоть и безуспешно, членов НАТО в необходимости присоединения Украины и Грузии к ПДЧ). Более того, у США есть геополитические интересы на Южном Кавказе как стратегически важном регионе, присутствие в котором позволит значительно потеснить Россию на мировых энергетических рынках.

С другой стороны, есть интересы крупнейших европейских стран, которые, во-первых, не хотят конфронтации с Москвой, во-вторых, опасаются политической ответственности за возникновение новых горячих точек с участием европейских миротворцев. Более того, есть и конъюнктурные факторы: сейчас США и ряд их союзников ведут крайне трудные кампании в Ираке и Афганистане (в последнем случае активное содействие оказала и Москва) и втягивание в еще один конфликт является для Запада весьма нежелательным.

Получается достаточно опасная ситуация, при которой Россия и Грузия идут на обострение ситуации вокруг автономий, а Запад остается в стороне. Фактически конфликт находится в самоуправляемом режиме, без непосредственного диалога между Россией и Грузией: отношения между ними, напротив, быстро ухудшаются. Тбилиси заблокировал переговоры России о вступлении в ВТО. Обе стороны обвиняют друг друга в военной агрессии. Все это означает, что рано или поздно Западу придется более четко обозначить свои приоритеты в данном регионе – тем более что приближается декабрьский саммит министров иностранных дел стран НАТО, на котором вновь встанет вопрос о присоединении Грузии к ПДЧ. В то же время пока военная кампания в Абхазии для Грузии является едва ли не губительной: Тбилиси делает ставку на поддержку Запада и на продвижение мирных инициатив. А это означает, что в ближайшей перспективе Россия находится в более выгодном положении как страна, имеющая эксклюзивный характер отношений с автономиями и обладающая реальным набором инструментов для влияния на ситуацию в регионе, что будет способствовать сохранению статус-кво.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати