01.09.2008 | Татьяна Становая

Кризис внешнеполитического курса России

26 августа президент России Дмитрий Медведев признал независимость Южной Осетии и Абхазии. В своем телевизионном обращении президент обвинил режим Михаила Саакашвили в геноциде. Признание Южной Осетии и Абхазии было резко осуждено Европой и США. Тем временем, Россия дала понять, что теперь приостанавливает свое участие в ряде соглашений, подписанных в рамках подготовки вступления в ВТО.

В своем выступлении, посвященном признанию республик, президент Медведев заявил: «Народы Южной Осетии и Абхазии неоднократно высказывались за поддержку своей независимости. Мы понимаем: после того, что произошло, они имеют право решить свою судьбу сами. Они обратились к России с просьбой признать независимость. Исходя из сложившейся ситуации, необходимо принять решение. Учитывая свободное волеизъявление народов..., устав ООН..., документы ОБСЕ, я подписал указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и Абхазии. Это единственный способ сохранить жизни людей». Через два часа после заявления президент также дал интервью каналу Russia Today и пояснил: Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии, чтобы предотвратить истребление их народов и помочь стать на ноги. Президент также дал понять, что данные решения не являются предметом торга. В данном контексте важна и встреча с президентом Молдавии Владимиром Ворониным: Кремль сигнализирует, что признание является исключительным случаем. Фактически на вооружение взята аргументация Запада, признавшего независимость Косова.

Война в Грузии изменила внешнеполитическую реальность, которая оказались де-факто в противоречии с концепцией внешней политики России, презентованной Дмитрием Медведевым 15 июля. Традиционная позиция России, связанная с признанием определяющей роли ООН в современных международных отношениях и безусловного характера принципа территориальной целостности государств, претерпевает принципиальные изменения, которых в концепции еще не было – несмотря на то, что она была обнародована уже после признания Косова большинством западных стран. Представляется, что здесь действовала сила инерции, которая была преодолена после военных действий в Южной Осетии и Грузии. Сейчас же Россия считает абхазскую и юго-осетинскую проблемы «особым случаем», исключением из общего принципа (по аналогии с Западом, который считает таким случаем Косово).

Показательны пять принципов внешней политики России, которые президент сформулировал в минувшее воскресенье. Первый состоит в том, что «Россия признает первенство основополагающих принципов международного права, которые определяют отношения между цивилизованными народами». Таким образом, речь идет о весьма расплывчатой формулировке, оставляющей за Россией право при необходимости ревизировать те или иные положения международного права, как это делают США. Второй – многополярный мир; впервые он находится так высоко в системе иерархии внешнеполитических приоритетов страны. Третий – отказ от изоляции и конфронтации с другими странами, четвертый - защита жизни и достоинства российских граждан, «где бы они не находились», пятый - наличие у России привилегированных интересов в ряде регионов, причем не только на территории бывшего СССР. Понятно, что жесткая реализация четвертого и пятого пунктов могут привести к тому, что выполнение третьего пункта может оказаться под вопросом. Ни роли ООН, ни, тем более, признания территориальной целостности государств как безусловного принципа в этих пяти пункта нет.

Принципиальную коррекцию внешнеполитического курса приходится осуществлять в обстановке как дефицита времени, так и резко осложнившейся международной ситуации. Россия и НАТО в двустороннем порядке сворачивают сотрудничество, а отношения угрожают перерасти в фактическую конфронтацию, что видно по ситуации в Черном море (там скапливаются около 18 военных кораблей НАТО, а Россия обвиняет Североатлантический альянс в вооружении Грузии под видом гуманитарной помощи). Фактически заморожены переговоры о вступлении России в ВТО. В ответ Россия впервые публично столь жестко дала понять, что это больше не является ее приоритетом, обозначена лишь актуальность стратегического долгосрочного движения к членству в организации.

До войны в Грузии призывы исключить Россию из G8 носили достаточно маргинальный характер и, как правило, были связаны с внутриполитическими мотивами (например, всегда жесткую позицию занимал кандидат от Республиканской партии США Джон Маккейн). Теперь Запада консолидируется. Признание Россией Южной Осетии и Абхазии является мощнейшим фактором сближения позиций стран Запада с целью не просто осуждения, но и принятия некоторых антироссийских мер.

Война в Грузии и ее последствия значительно затрудняет одну из фундаментальных основ концепции построения «новой России» - это ставка на выстраивание отношений с ЕС. В первую очередь, Россия рискует столкнуться с ограничениями в возможностях использования инструментариев и ресурсов для того, чтобы «бросать вызов» США. Реакция инвесторов на события в Грузии и конфликт с Западом обрушила российские фондовые рынки. Теперь называть Россию «островком стабильности» крайне сложно, и на фоне опасности «холодной войны» проблема не исчезнет. Стало сложнее говорить о перспективах превращения России в международный финансовый центр.

Однако что не менее важно – Россия основывала свою концепцию на качественно новых отношениях с Европой и Китаем. «Гвоздем» концепции стала идея создания «по-настоящему открытой, демократической системы общерегиональной коллективной безопасности и сотрудничества, обеспечивающей единство Евро-Атлантического региона – от Ванкувера до Владивостока». Фундаментом такой системы должен стать договор о европейской безопасности, подписать который предложил Медведев. Теперь даже сама возможность обсуждения этой темы оказывается под большим сомнением, несмотря на то, что в публичном пространстве Россия подтверждает ее актуальность.

Могут стать менее доверительными отношения России с Китаем, который весьма негативно воспринял признание Абхазии и Южной Осетии (что проявилось и в результатах саммита ШОС). Это связано как с наличием у Китая тайваньской и тибетской проблем, заставляющих страну крайне негативно относиться к любому сепаратизму (включая и косоварский), так и с нежеланием допустить слишком сильный рост амбиций российской власти на международной арене. Пекин готов принять как данность (на современном этапе), что международное право ревизирует сильнейший игрок – США; тем более, что американцы не ищут поддержки Пекина в кризисных ситуациях и согласны на его нейтралитет. Но китайское руководство не готово поощрять подобные действия России, которая нужна Китаю как региональный партнер и ограничитель влияния США в мире, а не как страна, находящаяся в конфронтации с Западом и апеллирующая за поддержкой к Пекину как члену ШОС. Жесткие действия России стали предметом серьезной озабоченности центральноазиатских лидеров, что может стимулировать их постепенное сближение с Китаем.

Фактическое перечеркивание концепции построения «новой России» может иметь самые ощутимые последствия для внутриполитической ситуации в России. Напомним, в соответствии с концепцией, Россия начала очень активное продвижение своего образа как дееспособной демократии, являющейся частью европейского мира и частью цивилизованного развитого сообщества. Важнейшим приоритетом России обозначена «приверженность универсальным демократическим ценностям, включая обеспечение прав и свобод человека». Фактическое начало противостояния между Западом и Россией, не ограниченное безусловным стремлением России стать частью «цивилизованного, развитого мира», возвращает дискуссию об этом выборе внутрь российской элиты. Стремление в ВТО, желание играть активную роль в G8, определяя мировую повестку дня, наконец, ставка на статус энергетической сверхдержавы на основе концепции энергетической взаимозависимости поставщика и потребителя – все это перестает работать как ограничитель во внешней и внутренней политике.

Сейчас главным ограничителем будет другой фактор – включенность российской элиты в мировое культурное и бизнес-сообщество. Многие российские чиновники, бизнесмены и их семьи получают на Западе образование, держат свои финансовые ресурсы в крупнейших банках, наконец, регистрируют свой бизнес. Не исключено, что в скором времени именно по этой линии начнется «выборочное» давление на российский истеблишмент. В то же время давление может быть осуществлено и со стороны власти, которую уже давно не устраивает «качество» российской элиты, ориентация значительной части ее представителей на Запад. Отметим также, что и западная элита не хочет эскалации отношений с Россией – и из-за общего нежелания начинать новую «холодную войну», и из-за роли России в транзите грузов в Афганистан.

Признание Южной Осетии и Абхазии окажет существенное влияние на ход мирного урегулирования в регионе. С одной стороны, Россия окончательно закрепила свое присутствие в республиках. Однако, с другой стороны, крайне сложно будет легитимировать свое военное присутствие в так называемой зоне безопасности, которая выходит за пределы Южной Осетии (Владимир Путин уже дал понять, что российские войска покинут ее, хотя и не обозначил сроки). Разногласия между западными странами по поводу мер в отношении России не могут отменить консолидации Запада на негативной по отношению к Москве основе. Речь может идти о различии предлагаемых методов – от радикальных, отстаиваемых меньшинством западных стран и способных лишь усилить конфронтацию, и умеренных, благодаря которым Франция и Германия хотят постепенно добиться ухода российских войск с собственно грузинской территории. Заметим, что и Кремль теперь пытается уйти от слишком жесткой конфронтации и вновь попытаться апеллировать к Европе и, прежде всего, к Франции, что открывает возможность для продолжения диалога, но в обстановке «холодного мира». Однако в рамках умеренного подхода с обеих сторон возможны отдельные конфликтные «вспышки» - как это произошло в отношениях России и Турции после того, как последняя разрешила американским кораблям пройти через проливы в Черное море (это привело к задержкам на границе российских и грузинских товаров).

Южная Осетия и Абхазии получили признание только России. Прямую поддержку Москве в этом вопросе оказали Белоруссия и Венесуэла (причем последние две страны медлят с официальным признанием). Положение двух республик с точки зрения абсолютного большинства стран останется прежним, они будут считаться частью Грузии. Ситуация крайне похожа на отделение Северного Кипра, признанного только Турцией. Однако отличие состоит в том, что Турция не находится в напряженных отношениях с Западом и даже более того – на пути (хотя и долгом) к вступлению в ЕС.

Понятно, что Кремль ни при каких обстоятельствах не намерен пересматривать свою позицию по Южной Осетии и Абхазии. На этом фоне становится ясно, что теперь дальнейшая тактика Москвы будет напрямую зависеть от готовности Запада принимать сложившуюся ситуацию и не идти на чрезмерную конфронтацию с Москвой. Огромную роль будет играть и позиция Запада по поводу перспективы вступления Украины и Грузии в НАТО. Фактически Москва сейчас дает Европе понять, что перспектива улучшения ситуации в ее руках. Однако в противном случае Кремль демонстрирует готовность к конфронтационному сценарию: «ну, что ж, мы жили в разных условиях, проживем и так», - сказал Медведев.

Фактически речь идет о ревизии внешнеполитического курса, который был взят на вооружение Владимиром Путиным еще в 2000 году, в рамках которого Москва изначально относительно спокойно отнеслась к вступлению прибалтийских государств в НАТО и выходу США из соглашения по ПРО – Кремль всегда рассчитывал на создание системы эффективного взаимодействия непосредственно с США. Исходя из этого, Россия также активно поддержала США в борьбе с терроризмом после 11 сентября. Первым кризисным моментом стали «цветные революции» в Грузии и Украине, показавшие, что партнерство с США не выстраивается, а конкуренция, напротив, усиливается, причем в сферах традиционного влияния России. Негативный процесс носил эволюционный характер, однако окончательный слом, приведший к кризису внешнеполитического курса, произошел после военных действий на Южном Кавказе, которые, с точки зрения российского руководства, служат подтверждением тезиса о том, что Запад занимается продвижением демократии для ослабления позиций России.

Признание Россией Южной Осетии и Абхазии, а также фактический отказ от вступления в ВТО могут стать поворотными моментами в вопросе развития страны. Россия была поставлена перед жестким и вполне определенным выбором между своими геополитическими интересами и стремлением оставаться частью развитого мира, полноценным участником G8. Признание Южной Осетии и Абхазии значительно затрудняет балансирование между двумя этими приоритетами, хотя и не отменяет такой возможности. Во многом это будет зависеть, в первую очередь, и от степени жесткости позиции Запада, от возможностей его консолидации. Россия, на этом фоне, будет стремиться к возобновлению диалога без принципиального изменения своих позиций.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати