15.09.2008 | Татьяна Становая

Валдайские встречи

11-12 сентября члены экспертного международного клуба «Валдай» получили возможность из первых рук ознакомиться с российским видением грузинского кризиса, а также отношений России с Западом. На вопросы западных политологов и журналистов ответили сначала президенты Южной Осетии и Абхазии Эдуард Кокойты и Сергей Багапш, а затем премьер-министр России Владимир Путин и президент Дмитрий Медведев.

Встреча с лидерами признанных Россией государств прошли практически без интриги. Лишь инцидент с заявлением Эдуарда Кокойты вызвал большой резонанс. Глава Южной Осетии заявил, что республика рано или поздно войдет в состав России. «Для нас воссоединение Северной и Южной Осетии означает восстановление исторической справедливости. Да, это необходимый этап, который мы должны пройти. Южная Осетия будет в составе России!», - сказал он. Позднее Кокойты был вынужден опровергать свои слова: такая позиция фактически играет на руку критикам России, обвиняющим Москву в аннексии территории Грузии. Сергей Багапш на этом фоне оказался более осторожным, заверив, что Абхазия боролась именно за независимость.

Главным же событием стала встреча членов клуба с Владимиром Путиным. Заметим, что ранее премьеры России не встречались с западными политологами: сам факт встречи подчеркивает исключительный политический статус Путина. Путин, в свою очередь, это подтвердил, выступив традиционно жестко и эмоционально, показав, что фактически остается политическим лидером России.Публичная часть встреча полностью касалась грузинской темы. Само собой разумеется, что сегодня это центральная тема мировой политики, а непонимание между Россией и Западом огромно. Встреча проходила в контексте общей заинтересованности: Путин получил возможность донести российскую позицию напрямую до западных аудиторий, а западные эксперты получили прямой выход к лицам, принимающим решения в России.

Заявления Владимира Путина в полной мере отвечали приоритетам, обозначенным в недавно подписанной Дмитрием Медведевым внешнеполитической концепции: считалось, что после событий в Грузии она требует пересмотра и в одобренном виде труднореализуема на фоне кризиса отношений России и Запада. Напомним, что основная суть концепции состоит в стремлении России закрепиться на мировой арене в качестве полноценного участника цивилизованного мира, члена G8, имеющего эффективные выстроенные отношения с Западом. Особенностью этой концепции является диверсификация отношения к Западу как таковому: Россия признает кризис отношений с США и делает ставку на развитие стратегического партнерства (в том числе и в сфере военной стратегической безопасности) с ЕС. Однако отличие нынешней ситуации все же есть: Россия де-факто перешла в новое качество после войны и стремится в этом новом качестве сохранить свое полноценное членство в G8.

Во-первых, Путин выстроил свою аргументацию по защите российских действий в Грузии на готовности и способности России защищать свои интересы: Путин позиционирует Россию в новом образе – образе сильной страны, которая будет жестко отстаивать свои интересы до конца. Премьер отверг обвинения в непропорциональном использовании силы Россией. Он достаточно подробно, как это ему свойственно, описал действия и реакцию Москвы на «агрессию» Грузии. Он пояснил, почему Россия в своих военных действиях вышла за пределы Южной Осетии. По словам Путина, «инфраструктура, которая использовалась для нападения на Цхинвали, на наших миротворцев и на Южную Осетию в целом, выходила далеко за рамки самого Цхинвали - пункты управления, радиолокационные станции, склады с вооружением. А что вы хотели, чтобы мы там перочинным ножичком что ли размахивали? Потом, я слышу о неадекватности применения силы. А что такое «адекватное применение силы»? Когда против нас используют танки, системы залпового огня, тяжелую артиллерию - мы что, из рогатки что ли должны стрелять? Что такое в данном случае адекватное применение силы?» По мнению Путина, в противном случае Россия рисковала столкнуться не просто с обострением ситуации на Южном Кавказе, но и с рисками дестабилизации на Северном Кавказе. Путин отметил, что рядом НПО и там уже велась работа с сепаратистами. Подобное заявление, подтверждающее настороженное отношение Путина к НПО как институту, в действительности можно рассматривать в русле ингушского кризиса: после войны в Грузии часть оппозиции выступила за отделение от России, что очень резко было встречено в Кремле.

Неслучайно, в этом контексте, Путин сравнил действия России с действиями СССР в период Второй мировой войны. «Нам надо было только дойти до границы и остановиться что ли? Между прочим, в Берлин вошли не только советские войска - там были американцы, французы и англичане. Что туда пришли-то? Постреляли бы вдоль границы и все, остановились. Ведь не остановились. Агрессор должен быть наказан», - сказал премьер. Такое сравнение весьма показательно: Россия предстает не как объект геополитической борьбы, а как полноценный субъект, и Путин хочет, чтобы это понимали на Западе.

Во-вторых, важнейшим посланием Путина стал призыв к Западу отойти от конфронтации, идеологии «холодной войны». «У нас ведь нет сегодня идеологических противоречий, как во время «холодной войны», у нас нет базы для этой «холодной войны». Конечно, могут быть какие-то противоречия. Может быть конкурентная борьба, могут в чем-то не совпадать геополитические интересы. Но нет вот этой основополагающей базы для взаимной вражды. Наоборот, у нас много общих проблем, эффективно решать которые мы можем, только объединяя усилия. Мы их все хорошо знаем: и терроризм, и нераспространение ОМУ, и инфекционные заболевания, которые представляют большую угрозу для человечества», - сказал Путин. Он вновь призвал выработать единые стандарты мировой политики. Судя по всему, для России сегодня очень важно доказать Западу способность и дальше выступать в конструктивном ключе, несмотря на новое качество России после войны в Грузии. Отсюда и стремление снова заверить в отсутствии у России «имперских амбиций». «У нас общество внутри другое, оно уже не будет воспринимать никакого империализма», - заявил Путин. Тем самым, Путин подчеркивает договороспособность России.

Стремление выйти из кризиса отношений с Западом стало самым сильным впечатлением участников встречи, по данным «Коммерсанта» и «Ведомостей». Так, «Коммерсант» пишет, что на закрытой части встречи Путин неожиданно заявил, что «мир может полностью отказаться от ядерного оружия, но это вряд ли тот случай, когда все участники такой истории сразу согласятся, что лучше всего начать с себя», - пишет газета. По утверждению корреспондента, именно это заявление произвело на членов клуба самое сильное впечатление, даже по сравнению с тем, что Владимир Путин говорил в самом начале в связи с Южной Осетией и Абхазией. «Ведомости» со ссылкой на Александра Рара пишут, что «главная мысль [Путина]— что нельзя сползти к холодной войне».

В-третьих, Путин попытался диверсифицировать свое отношение к действиям США и Европы. Неслучаен его подробный пассаж об отсутствии политического понятия «Запад». Главным архитектором конфликта он фактически признал не Саакашвили, а США, обвинив их в вооружении грузинской армии и подталкивании грузинской стороны к конфликту. Именно США, по мнению Путина, действуют в логике «холодной войны», выстраивания неравные отношения с Россией. Антиамериканская линия была очень выраженной во всех ответах Путина.

Однако полной диверсификации все-таки не произошло: ЕС Путин обвинил в неспособности выработать самостоятельную внешнеполитическую линию. «Я не хочу никого обидеть, но нет сегодня у Западной Европы своей внешнеполитической линии. Россия в такой системе отношений функционировать не может и не будет», - сказал он. Очевидно, что это может быть результатом разочарования Путина в позиции ЕС, жестко осудившего действия Москвы.

Вслед за Путиным с членами клуба «Валдай» встретился Дмитрий Медведев. Его высказывания носили менее эмоциональный характер. Кроме того, если Путин был предельно конкретен, то Медведев выступил с более глобальными, но при этом и более абстрактными обобщениями. Он признал кризис существующего миропорядка и выступил за создание новой архитектуры полицентричного мира. «Мы обязаны построить другую систему безопасности, в противном случае мы не застрахованы, что в какой-то момент опять сорвет крышу у очередного Саакашвили и он не сделает того, что было сделано в августе», - подчеркнул российский президент. Не обошел Медведев и другие концептуальные темы: о превращении рубля в мировую резервную валюту, поддержал российский фондовый рынок и заверил слушателей в готовности России удерживать роль мировой энергетической державы (он отметил, что конкуренции европейского и азиатского направлений на рынке энергетики не существует).

Медведев заметно сместил акценты и в трактовке грузинской проблемы. «Наша задача, на мой взгляд, состоит в том, чтобы создать нормальный институт собственности. Это, может быть, краеугольный камень нормального инвестиционного делового климата», - ответил Медведев. «Все остальное ничего не значит, - сказал президент, добавив: - Даже военные события, как это ни парадоксально звучит». Возможно, все это является частью распределения ролей между Путиным и Медведевым: Путин в большей степени оказывается адвокатом жесткой линии, в то время как Медведев выстраивает свои выступления на позитивной повестке дня. В то же время о разделении на доброго и злого следователя речь уже не идет: президент также учится отстаивать неудобные для запада позиции, а Путин сохраняет ориентированность на налаживание отношений с Западом.

Встречи политического руководства страны с членами клуба «Валдай» приобретают особое, политическое значение именно в периоды кризисов (достаточно вспомнить, какое большое значение приобрела встреча после теракта в Беслане): для России это возможность донести свою позицию до западных аудиторий. Главным посланием российской политической власти Западу было подчеркивание приверженности внешнеполитической концепции с поправкой на новое качество России – России, допускающей самые радикальные методы решения политических проблем, но при этом заинтересованной в конструктивных отношениях с ЕС и США.

Версия для печати