12.11.2008 | Сергей Маркедонов

Особое мнение «теневого» игрока

«Карабахская декларация», подписанная президентами Армении и Азербайджана в Москве без всякого преувеличения стала одним из главных сюжетов для региональной политической дискуссии. После того, как свои позиции по этому вопросу высказали армянские и азербайджанские политики и эксперты, а также «заинтересованные» стороны в США, РФ и Европейском Союзе, пришла очередь самого Нагорного Карабаха. Можно по-разному относиться к этому де-факто образованию Южного Кавказа (теперь только оно остается полностью непризнанной республикой, так как Абхазия и Южная Осетия получили российское признание). Можно признавать его существование, как реальность (что делают посредники из Минской группы или наблюдатели, ведущие мониторинг прекращения огня или конгрессмены США, выделяющие маленькое финансирование для социальных проектов внутри НКР). Можно отрицать само право НКР на существование (что делают Азербайджан и с меньшим рвением Турция), видя в нем не более, чем оккупацию Арменией «исконно азербайджанских земель». Однако при любом подходе к рассмотрению феномена Нагорного Карабаха, очевидно, что без позиции Степанакерта, этого «теневого» участника конфликта (равно, как и мирного процесса) разрешения застарелого противоборства невозможно. Кстати в Азербайджане целый ряд экспертов (например, такой известный специалист, как Ариф Юнусов) высказываются за необходимость диалога между Баку и собственными же гражданами армянской национальности (поскольку согласно законодательству Азербайджана Нагорный Карабах - часть этого государства, значит и люди, проживающие там теоретически должны рассматриваться, как часть государства).

Как справедливо полагает авторитетный российский дипломат Владимир Казимиров (который во время конфликта был личным и специальным представителем Президента России, с 23 февраля 1994 года - полномочным представитель Президента РФ по урегулированию конфликта в Нагорном Карабахе), «Н[aгорный] K[арабах]- ядро, сердцевина этого конфликта, не может быть лишь его объектом. Население НК жизненно заинтересовано в разрешении конфликта - несравненно больше, чем остальные жители Азербайджана или Армении. Если большинство этих последних травмированы тем, что конфликт в той или иной мере затронул их бытие, национальную гордость, престиж, чувство справедливости, то для всех жителей НК (для нынешних жителей-армян и для недавних его обитателей-азербайджанцев) это вопрос выживания в самом прямом смысле этого слова. Статус НК является главной причиной и основной спорной проблемой этого конфликта». Процитированное выше замечание Казимирова ценно тем, что в нем нет заранее предопределенных выводов о статусе спорной территории. Вопрос, таким образом, не в том, будет ли признана или легитимирована сецессия или произойдет восстановление территориальной целостности. Проблема в другом. Это - уважение и принятие в расчет позиции населения самой территории, которая из объекта должна превратиться в субъект обсуждения.

После того, как «Карабахская декларация» была подписана, со своим особым мнением выступил президент НКР Бако Саакян. В интервью известной радиостанции «Свобода» он заявил: «То, где международное сообщество, страны региона, посредники пытаются иметь влияние и подвести вопрос к логическому завершению, конечно, приветствуется. Речь идет о диалоге, и необходимость диалога на протяжении всех этих лет мы подчеркивали в наших заявлениях. Конечно, любой диалог положительно влияет на урегулирование вопроса, но мы одновременно отмечали и отмечаем, что диалог и все усилия, предпринимаемые Минской группой и в особенности Россией, неполноценны без участия НКР». По мнению карабахского лидера, необходимо, чтобы НКР была представлена в переговорном процессе. Саакян считает, что тем самым были бы восстановлены принципы, обозначенные еще на Будапештском саммите ОБСЕ.

Напомним, что Будапештский саммит ОБСЕ прошел 5-6 декабря 1994 года. То есть не прошло и года после того, как армяно-азербайджанский конфликт был остановлен (прекращение огня было достигнуто в мае 1994 года). В ходе саммита было использовано такое словосочетание, как «все конфликтующие стороны», а не «две (или обе) «конфликтующие стороны». Однако впоследствии «трехсторонний формат» был вытеснен переговорами по линии Баку-Ереван. В Азербайджане была окончательно сформулирована философия конфликтного урегулирования. Во-первых, сам конфликт определялся не столько, как борьба центральной власти и сепаратистской окраины, а как результат агрессивных устремлений Армении (в которых армянское население спорного региона- всего лишь инструмент наподобие того, каким были судетские немцы в Чехословакии). Во-вторых, судьба Нагорного Карабаха должна решаться в Баку (Ереван должен лишь не мешать оформлению этого процесса, а посредники должны ему помогать). Финал такого решения - получение «широкой автономии» в составе Азербайджана. Естественно, для Армении, напирающей на право армян бывшей НКАО на самоопределение такой вариант развития событий неприемлем. Однако и в том, и в другом варианте позиция самого Нагорного Карабаха остается не проясненной.

На сегодня очевидно, что позиции Еревана и Степанакерта не во всем совпадают. Ереван фактически не продвигает такие темы, как армянские беженцы из Баку и других частей бывшей Азербайджанской ССР (Гянджа, бывший Шаумяновский район, села Ханларского района), а также оккупация собственно армянского анклава Арцвашен. Последний не входил в состав НКАО, был частью частью Армянской ССР. Отсюда доминирование Азербайджана на переговорах в таких проблемах, как оккупация и беженцы. Степанакерт готов эти позиции рассматривать более жестко. Особенно активно речь идет о Шаумяновском районе, который в сентябре 1991 года самоопределился вместе с НКАО (изначально эти два образования составили непризнанную НКР). Наверное, прав Ариф Юнусов, когда говорит о том, что карабахцы в отличие от ереванцев могут позволить себе большую степень радикализма именно из-за своего непризнанного статуса. Но как бы то ни было, данную позицию нельзя просто игнорировать. Точнее сказать, можно. Но только в этом случае кто даст гарантии, что любой подписанный документ НКР отклонит. Думается, что при всей финансовой зависимости НКР от Еревана (а также политической зависимости и прочих других) ресурсов Армении для «принуждения Карабаха» к миру будет недостаточно. Да и никто в Ереване такие ресурсы искать не станет. Слишком велика, как говорится «цена вопроса». Такие ресурсы не найдет ни Запад, ни Россия. Этим двум последним центрам силы не выгодно становиться на одну сторону, гораздо важнее иметь свои пакеты акций и на армянской, и на азербайджанской стороне. Таким образом, при любой самой совершенной миротворческой конструкции, согласованной и в Баку, и в Ереване, и даже в Москве с Вашингтоном, остается риск, что одно неловкое движение со стороны Карабаха, и все это здание «прочного мира» рассыплется, как карточный домик. И статус тут, повторимся - не самое главное. Главное- признание договоренностей легитимными, прежде всего, теми, кто «проживает на земле». Следовательно, с «теневым» участником конфликта (и естественно, его мирного урегулирования придется в той или иной форме взаимодействовать. Это делают уже сопредседатели Минской группы или различные чиновники Европейского союза, конгрессмены США. Кстати сказать, и у самого Азербайджана в первой половине 1990-х гг. был свой опыт прямого взаимодействия с представителями «мятежной республики» (соглашение о прекращении огня в 1994 году подписано, в том числе, и представителями сил обороны Нагорного Карабаха).

Однако во всей этой истории есть еще одна сторона. Это - дипломатическая работа самого Карабаха. В конце концов, любая политическая поляна никому авансом не отдается, за нее нужно бороться, порой очень жестко. И то, что Баку не хочет участия прямого участия НКР в мирных переговорах также понятно и логично, если смотреть на вопрос с точки зрения азербайджанских интересов. В последние же годы складывается ощущение, что Степанакерт борется за свое возвращение за стол переговоров не очень активно, скорее, по инерции, полагаясь все больше на Ереван. Четкой концепции защиты именно своих «национальных интересов» не видно. Справедливо в этой связи замечание политолога Виктора Якубяна «…что мешает министру иностранных дел Нагорного Карабаха публично и ясно озвучить позицию Степанакерта по всем позициям переговорного процесса? Раз уже их не допустили за стол переговоров, было бы целесообразно проговорить ту грань уступок, за которые Карабах не переступит при любом исходе переговоров между Ереваном и Баку. Например: «Земли не сдаем, а если и сдаем, то только часть и в обмен на независимость». Вернуться в переговорный процесс Нагорный Карабах может исключительно медийной активностью и прямой артикуляцией своих интересов. Это очевидно».

Таким образом, для выхода из тени НКР самой нужно более тщательная дипломатическая и идеологическая работа. Полагаться в этом деле на чью-то добрую волю - не самое надежное дело. В случае с Абхазией и Южной Осетией «добрая воля» Москвы была жестким ответом на «злую волю» Тбилиси. Сама же цхинвальская трагедия произошла из-за упорного нежелания Грузии признать реальности (других партнеров по переговорам, кроме осетин и абхазов у грузинской стороны не было). Следовательно, во всех конфликтах на территории бывшего СССР (от Карабаха до Приднестровья) прочный мир будет возможен только при максимальном учете всех вовлеченных в противоборство сторон.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати