21.11.2008 | Артем Ивановский

Сумерки глобализации

В начале XXI века процесс глобализации представлялся необратимым и исторически предопределенным. Всемирный экономический кризис 2008 года подвел под глобализмом черту, отделяющую прошлое от настоящего и будущего. Причем США, как флагман глобализации, стали главной жертвой порожденных ею военно-политических, экономических, социальных потрясений.

Все начиналось просто замечательно. В 1992 году профессор Университета Джона Гопкинса Фрэнсис Фукуяма провозгласил «конец истории». «По-видимому»,- писал он,- «мы становимся свидетелями конца истории, как таковой: это означает конечную точку идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии как конечной формы человеческого правления». Инструментом «конца истории» и являлась глобализация — политическая, экономическая, культурная. При этом во главе глобального процесса, источником его преобразующего импульса выступали США. Как отмечал один из ведущих идеологов внешней политики Соединенных Штатов Збигнев Бжезинский: «Американские представления о глобализации предполагали инновацию, движущую силу истории, конструктивное использование возможностей, а также соединение американских национальных интересов с глобальными. Поэтому глобализация была подходящей доктриной для победителя в только что закончившейся холодной войне».

Становление под эгидой США всемирных институтов вроде МВФ и Мирового банка, доминирование транснациональных корпораций в мировой экономике, появление сети интернет и прочие события того же порядка создавали устойчивое представление о необратимости процесса глобализации. Знаковым феноменом 90-х годов XX века стало формирование мировой элиты нового типа, то есть космополитической, глобальной элиты, вызванной к жизни самой глобализацией. Этот феномен определялся разными терминами — глобалы, космократы, мондиалисты, но подразумевалось под ним одно. Весьма остроумное определение ему дал известный американский ученый Сэмюел Хантингтон - «давосская элита». «Каждый год около тысячи бизнесменов, банкиров, правительственных чиновников, медиамагнатов из десятков стран встречаются на Всемирном экономическом форуме в Давосе»,- писал он в своем знаменитом труде «Столкновение цивилизаций»,- «Люди из Давоса контролируют практически все международные институты, многие правительства, а также значительную долю мировой экономики», Но, в отличие от Бжезинского, Хантингтон как более проницательный и объективный мыслитель, еще в 1996 году ставил вопрос: «Однако сколько человек по всему миру разделяют взгляды давосской элиты? Вне Запада их разделяет, пожалуй, всего одна десятая мирового населения».

На волне глобализации в США зародилась новейшая идеология глобального превосходства - «неоконсерватизм». По-своему трактуя идею Фукуямы о «конце истории», неоконсерваторы разработали в ее рамках концепцию «мировой демократической революции». С приходом к власти Джорджа Буша неоконы смогли приступить к реализации этой концепции. В ноябре 2003 года Буш произнес свою знаменитую речь в Уайтхолле: «С Афганистнана и Ирака мы начали мировую демократическую революцию, которая будет продолжаться до тех пор, пока все деспотические режимы Ближнего Востока не окажутся свергнутыми и не сменятся демократическими. Более того, эта революция не закончится, пока мир в целом не станет демократическим». Таким образом, в 2003 году процесс глобализации достиг точки исторического максимума, наполнившись не только экономическим или культурным, но и военно-политическим смыслом.

Однако очень скоро пошел обратный процесс. Примечательно, что с критикой глобализации выступил один из недавних ее горячих сторонников. В 2004 году Джордж Сорос написал книгу «Мыльный пузырь американского превосходства», в которой фактически отрекся от своих прежних взглядов: «Глобализация приносит общественные блага в жертву прибыли и все более увеличивает разрыв между богатыми и бедными как внутри стран, так и среди стран. Вывоз капитала и влияние транснациональных корпораций уменьшает возможности стран, находящихся на периферии глобальной капиталистической системы, управлять собственной судьбой и тормозит развитие демократии. При этом потери от глобализации могут быть больше, чем выгоды. Некоторые страны, похоже, глубоко сидят в этой ловушке — они образуют низший слой в глобальной капиталистической системе».

Одновременно изменились взгляды другого «апостола» глобализации — Збигнева Бжезинского. Но если Сорос концентрировал внимание на экономической составляющей проблемы, то Бжезинский говорил об исходящих от глобализма угрозах безопасности США и всему миру в целом: «В эпоху глобализации отсутствие безопасности превращается в долговременную реальность... С помощью глобализации американское государство преодолевает национально-территориальные барьеры и разрушает традиционный общественный порядок. При этом лавина гневных протестов против глобализации устремляется на Соединенные Штаты, превращая их в главную мишень».

Итак, начиная с 2004 года, глобализация становится главной причиной происходящих по всему миру военно-политических, экономических, социальных потрясений. Под флагом «мировой демократической революции» США развязывают конфликты в Афганистане и Ираке, полностью дестабилизирующие регионы Ближнего и Среднего Востока. Орбита театра боевых действий стремительно расширяется за счет вовлечения в конфликты Турции, Сирии, Ирана, Пакистана. Глобальный размах базовой стратегии США сопровождается продвижением их военной инфраструктуры к границам России и Китая, вызывая поток мрачных прогнозов о возможности новой холодной войны.

В экономическом плане глобализация породила социальный разрыв в масштабах всего мира, который задел, в том числе, и Россию. В 2003 году обозреватель «Политком.ру» Сергей Михеев сделал шокирующий вывод: «Чтобы достичь западного уровня жизни, население России нужно сократить на 85%». «Только 5% экономически активного населения России,- отмечал он, - относятся к категории специалистов высшей квалификации. Остальным можно сказать: спасибо, все свободны...

Постиндустриальное устройство Запада возможно лишь благодаря наличию остального индустриального и доиндустриального мира, откуда берется сырье, энергия и дешевая рабочая сила. Постиндустриальный Запад де-факто управляет миром и, как любой управляющий, получает за это самые большие деньги. У России таких возможностей нет». Но главным негативным следствием глобализации стало повсеместное ослабление принципа национального суверенитета, размывание национальной идентичности, национальной культуры и разрыв традиционно сложившихся социальных связей. А это уже воспринималось на уровне национально мыслящих политических элит, как прямой вызов.

Обратимся вновь к идеям Бжезинского: «Вдохновляемая Америкой глобальная культурная революция изменяет социальную мораль, культурные ценности, сексуальное поведение и материальные запросы молодежи почти всего мира. Движимая этой притягательной силой, Америка стала политически неуправляемым средством культурного соблазна, который просачивается, захватывает, меняет поведение и духовную жизнь все более значительной части человечества. В результате мы имеем глобальное доминирование США в том, что ученые называют «мягкой властью» американской гегемонии.

За рубежом это соприкосновение с американской массовой культурой оказывает поистине революционное воздействие. Оно опрокидывает существующие обычаи и подрывает основы сложившегося порядка». Именно об этом говорят в своих проповедях Бен Ладен, Аз-Завахири и прочие лидеры исламского фундаментализма. То есть, социокультурная составляющая глобализации явилась основным фактором всплеска экстремистских движений в исламском мире, деятельность которых сегодня охватывает Европу, Северную Африку, Азиатско-Тихоокеанский регион, Ближний и Средний Восток и, конечно, угрожает Соединенным Штатам. Интересно, что задолго до 11 сентября 2001 года Сэмюел Хантингтон предсказывал: «Фундаменталистские движения — это способ справиться с потерей идентичности, смысла и прочных социальных структур, произошедшей в результате стремительного насаждения глобальных социально-политических моделей». Говоря языком отрасли социологического знания, именуемого конфликтологией: «Глобализм - значит конфликтность».

Однако с наиболее примечательным и, вместе с тем, закономерным феноменом глобализации столкнулись США. Этот феномен состоял в том, что порожденные в рамках глобализма деструктивные процессы обратились против самих Соединенных Штатов. Объясняя причины всемирного экономического кризиса 2008 года, эксперты обычно кивают на крах ипотечной «пирамиды», который по принципу цепной реакции перекинулся на фондовые рынки, финансовые институты и далее — на всю экономическую систему в целом. При этом глобализация обеспечила стремительное распространение кризиса из США в масштабе всего мира. Но падение рынка ипотечных обязательств нельзя рассматривать, как первопричину. Истоки глобального экономического кризиса следует искать в самой глобализации.

Еще в 2004 году известный американский консерватор Патрик Бьюкенен предсказал скорое обрушение экономики США. Причем объяснение он привел только одно - «плоды глобализма». Речь шла ни много, ни мало, как об уничтожении американской промышленности. Причем стараниями американских же корпораций. Глобализация открывала перед бизнесом сказочные возможности уклонения от налогов, снижения расходов по зарплатам и социальным выплатам. «По всей Америке происходит одно и то же»,- отмечал Патрик Бьюкенен,- «сталелитейные заводы и лесопилки становятся банкротами, текстильные фабрики перебираются в Мексику и Китай. Производство автомобилей ведется за границей. К 2000 году свыше миллиона мексиканцев занимали рабочие места, прежде принадлежавшие американцам. Этот перенос из США в Мексику значительной доли американского производства объясняется погоней за снижением фондов заработной платы и уходом от налогов. Компания «Дриссен Эйркрафт Интериор системс» платит мексиканским рабочим 20 долларов в день, что вполовину меньше минимальной американской зарплаты. Если мексиканец может производить компоненты для самолетов за 20 долларов в день, а китаец готов делать компьютеры за 10 долларов в день, то что у нас останется такого, чего нельзя произвести за границей более дешево? Почти ничего».

Столь незамысловатый глобальный процесс сначала уничтожил миллионы рабочих мест в промышленности, а затем начал выкашивать средний класс. Эксперты Института рыночного анализа Томаса Роу фиксировали парадоксальный процесс: увеличение объемов производства ведущих американских корпораций сопровождалось падением реальных доходов граждан и перераспределением прибыли от среднего класса к узкой прослойке крупных предпринимателей. То есть, глобализационный социальный разрыв прошел внутри американского общества. Более того, импорт стал значительно превышать экспорт, что привело к колоссальному торговому дефициту, который в 2002 году составил 484 млрд. долларов, а в 2003-м вырос до 550 млрд. Все это спровоцировало ослабление и затем падение доллара, снижение уровня жизни (Барак Обама в своей экономической программе назвал цифру 37 миллионов американцев, живущих ниже официально признанного уровня бедности), нарастающему давлению на федеральную систему страхования, кризису систем социального обеспечения и здравоохранения. «В 2003 году обязательные расходы на здравоохранение, пенсии и выплаты по безработице достигли 11% ВВП, после 2008-го мы будем вспоминать об этой цифре с ностальгией»,- писал Патрик Бьюкенен за четыре года до нынешних событий в журнале «American conservative». Наконец, качественно изменился сам характер экономической системы США. Разрушение промышленности, гипертрофированный рост сферы услуг и колоссальные размеры спекуляций виртуальными ценностями привели к перерождению экономики в форму т.н. «турбокапитализма», весьма напоминающего российскую пирамиду ГКО. Крах «турбокапитализма» был лишь вопросом времени. Это время наступило в 2008 году.

Рецессия заставила администрацию Буша отбросить глобализм. Решение о национализации ипотечной компании «Funny Mae», по сути, означало закат глобализации, связанных с ней канонов либерального монетаризма, движения капиталов без границ и прочих ранее непререкаемых аксиом «глобальной экономики». Из США волна национализаций прошла по странам ЕС. Выяснилось, что экономические модели со значительными механизмами госрегулирования, созданные в России и Китае, подтвердили свою жизнеспособность, устойчивость и перспективность. Как отметил в интервью британскому изданию «New Statemen» министр финансов теневого кабинета лейбористской партии Винсент Кейбл: «Эти набирающие рост экономические модели могут быть охарактеризованы, как «государственный капитализм»». Подчеркивая, что глобализация отошла в прошлое, Кейбл заявил: «Торговые отношения внутри ВТО развалились. Институты Бреттон-Вудской системы, в особенности Международный Валютный Фонд, потеряли свою значимость». На смену глобализации пришла эпоха «экономического национализма».

В политическом плане сумерки глобализации означали становление нового, «многополярного» мирового порядка. Наиболее проницательным экспертам предстоящий крах «однополярного» мира был ясен довольно давно. Еще в 2005 году британский политолог Марк Леонард сделал следующий прогноз относительно картины мира двадцать первого столетия: «Зарождающийся мир не будет ориентирован ни на Соединенные Штаты, ни на ООН, а будет сообществом взаимозависимых региональных клубов. Когда региональное объединение наберет силу, США будут неизбежно втянуты в процесс интеграции. Они смогут затормозить этот процесс, он не смогут остановить его».

Артем Ивановский – политический обозреватель

Версия для печати