12.03.2009 | Николай Пахомов

Почему не арестуют Башира

Хотя Международный уголовный суд впервые выдал ордер на арест действующего главы государства, президента Судана Омара Башира, уникальность этого события лишь подчеркнула давно известный, не очень весёлый факт – международного правосудия не существует. Более того, не ясно, откуда бы оно могло появиться: сильные сами себя судить не будут, слабых судить никому не интересно.

Прокурор Международного уголовного суда Луиза Морено-Окампо запросила ордер на арест Башира в июле, дело было рассмотрено, и хотя по самому громкому обвинению в геноциде доказательств было представлено недостаточно, хватило семи других обвинений в различных преступлениях против человечности и военных преступлениях, чтобы выдать громкий ордер. При этом и сама госпожа Морено-Окампо, вероятно, понимает, что суданский президент будет арестован только при невероятном стечении обстоятельств, в реальной жизни невозможном. Полицейской или, тем более, военной силы способной ворваться в большой, населённый, надежно контролируемый Баширом Судан не существует.

Дело даже не в том, что обильно получаемые благодаря рекордно высоким в последние годы ценам на нефть средства были потрачены суданскими руководителями на новейшие системы ПВО, способные выдержать удар даже, скажем, американских ракетчиков. Таких систем нет, а полученные доходы обогатили скорее суданских правителей. Судан не силён в военном плане. Куда большую силу дают ему его ещё не разработанные природные богатства, надёжные поставки которых так нужны, например, Китаю. Да и, в конце концов, кто бы стал воевать с Суданом ради того, чтобы привлечь к суду Башира по обвинению в убийствах десятков тысяч дарфурских бедняков?

Проблема не просто в этом ордере МУС, проблема в том, что даже в истории двадцатого века человечество пока не нашло достаточных стимулов для эффективного сотрудничества по вопросам защиты прав человека. Даже сотрудничать для решения проблем безопасности договориться государства не могут. Пока были свежи в памяти ужасы Второй мировой войны специалистам и даже многим политикам казалось, что вот теперь победители договорятся, по всей видимости, во формате ООН создадут эффективную организацию по поддержанию международного мира и будут действовать жёстко, решительно и эффективно, если нужно беспощадно бомбить те государства, где обнаружатся силы, способные грозить миру во всём мире, пока те не стали слишком сильны.

Этого не случилось. Можно предположить, что помешала этому начавшаяся «холодная» война с её идеологическим расколом мира пополам. А, может, просто слишком сложна для реализации идея «мирового жандарма»? Силы и средства нужны значительные; разобраться, кто прав, а кто виноват, в конфликтах в различных уголках планеты зачастую просто невозможно; да и где взять столько совершенных гуманистов, чтобы населить ими хотя бы одно большое и сильное государство, способное и мир во всём мире гарантировать, и права всех слабых и обиженных защищать в глобальном масштабе?

При желании можно вспомнить случаи из истории и на их основе заявить, что международное правосудие существует. Но каждый такой пример – исключение, подтверждающее правило. Японских и немецких руководителей после Второй мировой войны нельзя было не судить: преступления их были бесспорны, для захвата преступников не нужно было воевать и терять человеческие жизни – они и так были уже в руках правосудия. С Трибуналом по бывшей Югославии случилась другая история – кровопролитная война разразилась в центре Европы, потоки беженцев оказались проблемой богатых европейских государств, которые убедили Америку помочь им с наказанием виновных. Кто-то может вспомнить ещё либерийского президента Тейлора, который для начала был изгнан гражданами своей страны, а потом уж и судим международным сообществом во многом в показательных целях.

Суданом же теперь заниматься никто не будет. Когда война там бушевала между мусульманским севером и христиано-языческим югом, у южных борцов с режимом Башира надежды на поддержку международного сообщества было больше – на юге хватает для такого интереса нефти. Дарфур же ничем особенным похвастаться не может, защита же прав человека ради такой защиты явление редкостное.

Если же у кого-то появится желание изловить Башира, вряд ли будет у этих государств возможность. Специалисты любят поразить расчётами военной мощи США или, на худой конец, Европы. Расчёты эти вполне убеждают, что ни одно другое государство планеты с ними в военном отношении конкурировать не может, однако же, когда дело доходит до планов, сколько куда отправить миротворцев, счёт идёт на сотни, а то и десятки бойцов, или выясняется, что если боевых вертолётов не даст Россия, то взять их и в Старом, и в Новом свете просто негде. (Эта проблема возникала и по поводу операции в Дарфуре).

Даже могущественным и столь беззаветно любящим демократию американцам, бойцов для поимки Башира изыскать также затруднительно – в отличие от европейцев США воюют серьёзно и тяжело и в Афганистане, и в Ираке. Сейчас Вашингтону не до мыслей о статусе «мирового жандарма» - недаром даже прошлый президент под конец своих полномочий начал задумываться о том, что и Америке не обойтись без международного сотрудничества. Вряд ли поводом для того сотрудничества станет стремление арестовать и судить Башира. И случится это совсем не потому, что, например, Китай обладает в Совете безопасности правом вето. Сотни тысяч погибших в Дарфуре вряд ли станут достаточной причиной для возникновения эффективной и справедливой системы международного правосудия, хотя я был бы рад ошибиться в этом прогнозе.

Николай Пахомов - эксперт Института демократии и сотрудничества (Нью-Йорк)

Версия для печати