18.03.2009 | Сергей Маркедонов

Конфликты в Абхазии и в Южной Осетии: религиозный аспект

15 марта 2009 года в своей воскресной проповеди в кафедральном соборе святой Троицы в Тбилиси Илия II, Католикос-Патриарх всея Грузии заявил, что Абхазия и Южная Осетия не могут рассматриваться, как окончательно потерянные для его страны. По словам главного священника грузинской православной церкви, «мы стоим перед очень тяжелым фактом, который называется абхазским и цхинвальским конфликтом. Абхазия и вся - Шида Картли (Внутренняя Картли, обозначение Южной Осетии внутри Грузии)- неотъемлемые части Грузии. Такова воля Божья».

Проповедь Илии II требует особого интереса в силу нескольких причин. Во-первых, к своим прихожанам обратился лидер ведущей (и даже доминирующей) конфессии страны, имеющей в Грузии значительное идейно-политическое влияние. Лозунги религиозного возрождения занимали не последнее место в системе ценностей грузинских национал-демократов, возглавивших борьбу Грузии за независимость в конце 1980-х гг. В статье 9 Основного Закона страны идет речь об «исключительной роли Православной Церкви Грузии» в истории страны. В марте 2001 года Парламент Грузии внес дополнение в Конституцию, в соответствие с которым между государством и Православной Церковью Грузии (ПЦГ) устанавливались конкордатные отношения. Эти отношения регламентируются специальным Конституционным Договором (был подписан в октябре 2002 года) между государством и церковью. Одно из положений Договора провозглашает обязательства государства по частичной реституции и гарантирует ПЦГ возмещение ущерба, понесенного от большевистской политики государственного атеизма (Ст.11). Определенные преференции ПЦГ предоставляет и Налоговый кодекс Грузии (ряд льгот для грузинской Патриархии, но не для других конфессий). В Законе «Об образовании» государство предоставляет Патриархии право на участие в разработке образовательных программ.

Во-вторых, этот лидер (80-й Католикос - Патриарх) на протяжении всего периода грузинской независимости неизменно оказывается в числе самых популярных общественных лидеров, пользующихся доверием граждан Грузии. Менялась мода на политиков, от очарования президентами и парламентариями грузинское общество иногда слишком быстро переходило к неприязни, а то и открытой ненависти. Но популярность Илии II (в миру Ираклий Гудушаури-Шиолашвили) оставалась неизменной. В прошлом году он стал «человеком года Грузии» В-третьих, в отличие от своих коллег - «мирских» политиков и дипломатов Илия II намного более успешен. Ему удалось, несмотря на все сложности российско-грузинских отношений, поддерживать приемлемый уровень взаимодействия с Русской Православной Церковью. И не только. В декабре 2008 года он в условиях прекращения дипломатических отношений между РФ и Грузией (прерваны в августе прошлого года после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии) фактически представлял свое государство в столице России, куда он прибыл на церемонию прощания с Патриархом Всея Руси Алексием II. А 9 декабря 2008 года состоялась встреча главы ПЦГ с президентом России Дмитрием Медведевым. Тогда предстоятель Грузинской Православной Церкви заявил, что «политическая напряженность, которая существует между Россией и Грузией, неестественна для нас». Но самое главное- это то, что в отличие от государственной власти РФ Русская Православная Церковь (РПЦ) до сих пор не признал православные приходы Абхазии и Южной Осетии вне канонической территории грузинского православия.

На фоне поражения в «пятидневной войне» и утраты даже тех территорий, которые до 2008 года контролировались Тбилиси (верхняя часть Кодорского ущелья, Лиахвский коридор и Ахалгорский район), позиции Католикоса-Патриарха всея Грузии выглядят намного более выигрышными по сравнению с позициями президента Михаила Саакашвили. Возможно, под воздействием разных обстоятельств РПЦ изменит свою позицию. Определенные основания для таких сценариев есть. Уже в августе 2008 года в адрес РПЦ уже поступали обращения с просьбой принять под омофор Московского патриархата две «непризнанные епархии», о которых мы поговорим чуть ниже. Пока реакция для подписантов подобного рода обращений не является удовлетворительной, РПЦ стремится уйти от открытого противостояния с ПЦГ, но, как известно, времена могут меняться. Православная Церковь Грузии также не в результате одноактного процесса получила автокефалию от РПЦ.

Пока же ситуация с институциональными аспектами существования и развития православных приходов в двух бывших автономиях Грузии такова. В 1993 году после 14-месячного конфликта с Грузией в Абхазии осталось только 4 священника (грузинские покинули ее вместе с беженцами- мирянами), которые провозгласили создание «Сухумско-Абхазской Епархии». С этого времени она ориентируется на Московский Патриархат, хотя переговоры о переходе под юрисдикцию Константинопольского патриархата также велись. Однако до сих пор ни Русская православная церковь, ни Константинопольский патриархат не вступали в «территориально- канонические войны» с ПЦГ. Своеобразной кузницей кадров для «непризнанной епархии» стал Ново-Афонский монастырь, который был открыт в 1994 году в своем изначальном качестве - центра религиозной жизни. Сегодня «непризнанная епархия» чрезвычайно молода в прямом и в переносном смысле, поскольку значительное (даже подавляющее) большинство священнослужителей родились в 1970-е гг.

Намного более запутанной религиозная ситуация выглядит в Южной Осетии. На территории этой частично признанной республики существует Аланская (Южно-Осетинская) епархия, которая входит в юрисдикцию Греческой (Старостильной) Православной Церкви. Она была создана в июне 2003 года. До этого времени, начиная с момента завершения первого грузино-осетинского конфликта в 1992 году, осетинское православное духовенство подчинялось Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). После раскола в РПЦЗ в 2001 году в Синод Православной (Старостильной) Церкви Греции из Южной Осетии поступила просьба о принятии в ее лоно православных этой республики. В Грузии же де-юре Южная Осетия считается под юрисдикцией Никозской и Цхинвальской епархии грузинской Православной церкви. По отношению к Аланской епархии Русская православная церковь намного более критична, чем по отношению к абхазским православным, что в свою очередь вызывает жесткую реакцию по отношению к РПЦ внутри Южной Осетии.

В-четвертых, мартовская проповедь Илии II (а также весь комплекс юридических и политических споров разных православных канонических и непризнанных конфессий) снова ставит под серьезное сомнение тезис о «единстве православной цивилизации». Для Католикоса-Патриарха всея Грузии «национальное единство» является приоритетной ценностью (хотя в той же Абхазии, Южной Осетии есть свои православные приходы, а такая влиятельная страна «православного мира», как Россия оказывает поддержку двум бывшим грузинским автономиям). Илия II мыслит в категориях националистического дискурса. «К сожалению, сегодня мы не можем поехать в Цхинвали (заметим, Илия II, как и другие грузинские политики избегает употреблять словосочетание Южная Осетия- С.М.) и Абхазию, но я категорически не разделяю мнение о том, что эти территории потеряны для Грузии. Так не должны думать грузины»,- заявил в своей мартовской проповеди Католикос-Патриарх. Между тем, у него есть свой личный счет к Абхазии. В 1967 году он стал епископом Сухумским, а через два года Сухумским митрополитом. На этом посту нынешний предстоятель ПЦГ прослужил целое десятилетие, до того, как в 1977 году занять место умершего предшественника Давида V (в миру Харитон Девдариани). Таким образом, восстановление «национального единства» для предстоятеля GWU- это еще и восстановление собственной «связи времен». По словам абхазского иеромонаха Дорофея (Дбар), «русские понимают, что мы (абхазы) отличаемся от них, даже если мы - православные. Но этого нельзя сказать о Грузинской православной Церкви, которая моноэтнична по своей природе». Между тем, слова отца Дорофея с тем же успехом можно обратить к абхазским и осетинским православным священникам, которые активно работают на противопоставление своих «национальных церквей» Грузии (в случае с Южной Осетией взаимоотношения с РПЦ также не являются безоблачными).

Как бы то ни было, а религиозный фактор следует учитывать при разработке стратегий разрешения конфликтов на Южном Кавказе.

Сергей Маркедонов - заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати