09.07.2009 | Сергей Маркедонов

Армения-Иран: прагматизм выше идеологии

Выборы президента Исламской Республики Иран, состоявшиеся 12 июня 2009 года, а также последовавшие за ними события, снова приковали внимание политиков и экспертов всего мира к ситуации в этой стране. Однако и без этого события Иран в последние годы неизменно оказывался в фокусе внимания. Ядерная проблема, взаимоотношения с США, дискуссии о возможном повторении «иракского сценария» в Иране, ближневосточный конфликт и усиление позиций Тегерана в этом регионе. Вот тот круг вопросов, который при всем желании нельзя относить к проблемам национального или регионального уровня.

В этой связи итоги прошедших выборов (особенно принимая во внимания те внутренние беспорядки, которые стали результатом разных интерпретаций результатов голосования) стали не только внутренним делом Ирана, но и вопросом глобальной важности. Однако, споры о выборах фактически свелись к дискуссиям о выборе пути Исламской республики (и едва ли не к выстраиванию дихотомии: консервативные клерикалы - либеральные реформаторы). Между тем, выборы президента Ирана были соревнованием акцентов, то есть сочетания различных пропорций идеологии и прагматизма.

В самом деле, внешняя политика Исламской республики (при всей условности аналогий) напоминает внешнеполитический курс СССР. Вспомним, что Советский Союз с одной стороны был предельно идеологизированной страной, в которой и внешняя политика виделась, как одна из форм классовой борьбы «иными средствами». С другой стороны в критические периоды своей истории строители социализма в отдельно взятой стране не брезговали союзом (включая и военные поставки, и прямую военную кооперацию) с антикоммунистом Черчиллем и президентом буржуазной Америки Франклином Рузвельтом. В более поздние годы СССР кооперировался с капиталистической Индией против социалистического Китая, а также закрывал глаза на, мягко скажем, не слишком дружественные действия по отношению к местным коммунистам своих союзников египетского лидера Гамаля Насера, сирийского Хафеза Асада, иракского Саддама Хусейна.

Современный Иран (базирующийся на идеологии шиитского ислама в интерпретации имама Хомейни) с одной стороны борется с «большим сатаной» (США) и с «мировым сионизмом» (Израиль). Но с другой стороны политика Тегерана зачастую определяется не религиозным фанатизмом, а национальными интересами и прагматическими соображениями. Так Иран не раз действовал на Ближнем Востоке (когда поддерживал не братьев-шиитов, а суннитский «ХАМАС»), в Центральной Азии, когда вместо поддержки «демократических исламистов» в Таджикистане взял на себя роль арбитра в гражданской войне.

Во многом благодаря стараниям тогдашнего министра иностранных дел Ирана Али-Акбара Велаяти 17 сентября 1994 года в Тегеране было подписано Соглашение о прекращении огня между исламистами и сторонниками светской власти во время гражданской войны 1992-1997 гг. в Таджикистане. По справедливому замечанию востоковеда А.И.Кузьмина, это Соглашение было «первым реальным шагом в почти безрезультатном до того времени межтаджикском диалоге».

Таким образом, поддержка стабильности в персоязычном Таджикистане (то есть национальный, а не идеологический интерес) оказалась для Тегерана более важным приоритетом, чем реализация «исламского проекта». Не раз в прагматическом ключе Иран действовал и в Афганистане. С самого начала восстановления Афганистана Исламская Республика заняла (наряду с Западом) одно из центральных мест в этом процессе. На восстановление Афганистана, например в 2002-2004 гг. Тегеран отпустил 500 млн. долларов безвозмездной помощи. Это равнялось 46,1% от всех средств, выделенных в то время на восстановление афганской экономики. Кстати сказать, диалектическое сочетание прагматизма и идеологии во внешней политике иранцев подчеркивают представители «большого Сатаны», американские аналитики из известной корпорации «РЭНД». В их недавнем докладе отмечается, что хотя «иранская стратегическая культура содержит компоненты, стимулирующие самоуверенность и агрессивность, в ней весьма сильны и элементы сдержанности и прагматизма». Но, пожалуй, наибольшим прагматизмом отличаются отношения Ирана со своим соседом Арменией. Заметим также, что Исламская Республика ведет выгодное для себя партнерство с христианским государством, которое претендует на право быть первой страной, принявшей христианство в качестве государственной религии.

1 июля 2009 года посол Ирана в Ереване Сейед Али Сагайан заявил, что армяно-иранские проекты по прокладке газопровода и железной дороги имеют большое значение для всего Южного Кавказа и Ближнего Востока. Сегодня к ним проявляют интерес представители РФ, Казахстана и Туркмении. По словам посла Исламской Республики, Армения и Иран ставят своей ближайшей задачей увеличить объем товарооборота между двумя государствами до 500 млн. американских долларов в год.

Впрочем, такое двустороннее сотрудничество Тегеран и Ереван начали не сегодня. В самом Иране армяне являются лояльным этническим меньшинством, традиционно пользующимся покровительством властей этой страны. В Ереване же в самом центре города находится действующая «Голубая мечеть» (она была построена в 1765 году, затем реконструировалась), главными прихожанами которой являются иранские студенты, проходящие обучение в Армении.В середине 1990-х гг. тогдашний министр иностранных дел Армении Ваган Папазян (занимал этот пост в феврале 1993- ноябре 1996 гг.) говорил по этому поводу следующее: «Мне приходилось слышать упреки в том, что в Армении “закрывают глаза” на международную репутацию Ирана, но на наших двусторонних отношениях никогда не сказывались проблемы “фундаментализма”».

После распада СССР Армения оказалась в блокаде, ее сухопутные границы оказались закрытыми со стороны Азербайджана и с 1993 года Турции. Одним из выходов республики в мир явился небольшой участок сухопутной границы с Исламской Республикой Иран в районе города Мегри. Особняком стоят попытки Ирана урегулировать конфликт в Нагорном Карабахе. И здесь следует отметить тот факт, что Иран поставил национальный интерес выше, чем религиозное «братство» (Азербайджан является не просто страной с мусульманским населением, большинство верующих в этой стране - шииты). Однако еще в феврале 1992 года тогдашний министр иностранных дел Ирана Али - Акбар Велаяти так определил приоритеты своего государства в разрешении конфликта: «Проблема Карабаха должна решаться только мирным путем, за столом переговоров, и Иран готов взять на себя посреднические обязательства в прекращении этой кровопролитной войны, продолжение которой не нужно никому». Другой вопрос- неудача этого посредничества, которое Тегеран не оставлял и после 1992 года. Однако этот процесс не удалось сдвинуть с мертвой точки в течение 18 лет ни России, ни всей группе посредников Минской группы ОБСЕ (то есть РФ вместе с США и Францией).

Иран и Армения имеют общий интерес к кооперации по разным основаниям. Для Ирана (как считают те же аналитики из «РЭНД») одна из приоритетных задач- роль региональной державы, имеющей влияние на соседей (Центральная Азия, Южный Кавказ), сдерживающей своего исторического соперника Турцию. Для Армении же чрезвычайно важно держать открытыми два окна в мир (Грузия и Иран), которые сильно зависят от третьих сторон (соответственно РФ и США).

А потому сотрудничество между Исламской Республикой и Арменией набирает обороты. Армения и Иран достигли соглашения по реализации проекта газопровода в январе 2007 года. 14 мая 2009 года Иран приступил к поставкам газа в Армению по газопроводу Иран-Армения, строительство второй очереди которого было завершено в конце 2008 года. В рамках программы «газ в обмен на электроэнергию» Армения расплачивается за поставляемый Ираном газ электроэнергией из расчета 3 кВтч за один кубический метр газа. При этом рассматриваются возможности для дальнейшего увеличения объемов поставок газа. Помимо этого проекта планируется реализация проекта строительства нефтепровода Тебриз (Иран)- Ерасх (Армения) стоимостью в 250 млн. долларов. Расходы по проекту взяла на себя иранская сторона, с условием, что Армения в течение времени возвратит половину стоимости проекта. В апреле 2009 года в столице Армении был подписан «Меморандум о сотрудничестве в реализации проекта строительства железной дороги Армения-Иран». Реализация проекта рассчитана на 5 лет. Этот проект обойдется в 1,2-1,5 млрд. долларов США. В определенной мере это будет ответом на проект «Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс», идущий в обход Армении. Добавим к этому также фактически существующее окно в Иран через оккупированные непризнанным Нагорным Карабахом азербайджанские территории.

Таким образом, двусторонние армяно-иранские отношения - демонстрация того, насколько прагматичная внешняя политика может быть успешной. Однако этот пример также ставит и более общие принципиальные вопросы. Насколько возможна «точечная» прагматика? И не будет ли выгода от двустороннего сотрудничества Тегерана и Еревана выше, если Исламская Республика сможет найти оптимальный вариант взаимоотношений с Вашингтоном (речь, конечно, не о полной победе какой-то из сторон в лобовом столкновении). Иначе все договоренности между двумя соседними государствами (хотят они того или нет) будут находиться в подвешенном состоянии, т.к. будут вызывать заведомо негативную реакцию сильных игроков, от мнения которых невозможно отмахнуться.

Вспомним хотя бы сдержанные, но все же проявления недовольства Госдепа США сотрудничеством Еревана и Тегерана. В прошлогоднем Докладе Госдепартамента по борьбе с терроризмом, в частности говорилось: «Такие тесные отношения с Ираном заставляют Армению воздерживаться от публичной критики Тегерана и не присоединяться к странам, требующих от ООН применить санкции в отношении Ирана». Другой вопрос, что Вашингтон умеет (когда это необходимо) закрывать глаза на некоторые двусмысленные контакты стран, представляющих для него интерес. По крайней мере, в этом вопросе он избегает ненужных эмоций. Но все же отсутствие позитивной динамики американо-иранских отношений не может не волновать армянское руководство (тем паче, что на российско-грузинскую «разрядку» в ближайшей и среднесрочной перспективе надежд никаких). Пока же некоторые аналитические центры в США предлагают новой администрации снизить накал конфронтации в отношении к Ирану. И на примере последних событий в этой стране мы видели сдержанность команды нового президента (представим себе, что бы говорил и делал Буш-младший!). А потому, возможно ирано-американская «перезагрузка» также сможет усилить позиции Еревана на Южном Кавказе.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати