30.11.2009 | Сергей Маркедонов

Что скрывают «этнические маски»?

В Карачаево-Черкесской Республике (КЧР) после некоторого затишья вновь оживилось черкесское этнонациональное движение. 26 ноября 2009 года в ауле Хабез (центре одноименного района) прошла массовая акция, на которой обсуждалась идея создания отдельного черкесского субъекта РФ. В некоторых СМИ (и региональных, и федеральных) эта идея была прокомментирована некоторыми наблюдателями, как стремление к восстановлению (или воссозданию) Черкесской автономной области.

Действительно после череды сложных пертурбаций советского времени в 1926 году Карачаево-Черкесская автономная область (образована 20 января 1922 года) была разделена на Карачаевскую автономную область, Черкесский национальный округ и Баталпашинский отдел (он создавался для кубанских казаков, но в 1931 году был ликвидирован). В 1928 году на основе Черкесского округа была создана Черкесская АО, просуществовавшая до января 1957 года (за это время произошла депортация карачаевцев, ликвидация их автономии, а затем начался процесс их реабилитации и репатриации). Таким образом, в 1957 году была воссоздана Карачаево-Черкесская АО на основе двух титульных неродственных народов (тюркоязычных карачаевцев и черкесов, представляющих адыго-абхазскую языковую группу). Мотивация такого решения была хозяйственно- экономической (соединить в рамках одной республики горные и равнинные территории).

Однако сегодняшние участники черкесского движения (так же, как и организаторы прошлогоднего нашумевшего события – ноябрьского чрезвычайного черкесского съезда) стремятся не к восстановлению «ленинских норм национальной политики» и субъекту, существовавшему в границах, отмеренных ему большевиками. Действительно, их программой - минимум является укрепление позиций черкесских элит внутри КЧР (для этого нередко намеренно выдвигается максималистская планка требований, чтобы было, от чего отступать и добиваться приемлемых компромиссов). В этой связи острие критики участников акции 26 ноября (названного форумом черкесской молодежи КЧР) направлено против республиканской власти, проводящей политику без учета интересов черкесской общины: «Общественно-политическая ситуация, сложившаяся сегодня в республике, показывает, что с момента образования республики (1991 год) ни один из народов Карачаево-Черкесии, за исключением карачаевцев, не сумел должным образом самореализоваться в нашем общем доме». Таким образом, в самом тексте резолюции форума есть некие паллиативы (вдруг власти дадут возможность такой самореализации?).

Но в то же самое время программа-максимум адыгского движения, в общем-то, не является особым секретом, она озвучивалась в ходе различных акций. Речь идет об объединении различных территорий с адыгским населением в рамках одного субъекта в составе РФ. При таком подходе речь может идти не о воссоздании Черкесской АО, а о создании нового административно-территориального образования. Прошедшая 26 ноября 2009 года акция в Хабезском районе также показала: активность черкесов в КЧР поддерживается родственными структурами из соседних республик и краев Северного Кавказа, а также Абхазии. Вот с какими мыслями обратился к участникам форума представитель влиятельного движения «Адыгэ Хасэ» из Адыгеи: «Выступайте на площади и открыто говорите то, чего вы хотите, чтобы люди вас слышали. Закрывайте здесь мероприятие и проводите митинг на площади, вы же адыги! У вас что, нет больше места, где провести митинг? В целой республике?». В интервью же известному российскому интернет-изданию «Кавказский узел» представитель того же движения Аскар Арашаов заявил: «Мы, черкесы, единый народ, и считаем, что все проблемы, касающиеся Черкесии - наши проблемы, и в стороне мы не можем остаться. Но видим их решение в рамках закона, без каких либо экстремистских, либо других действий и проявлений. Но и в стороне от беды наших братьев мы не останемся».

Заметим также, что акция в Хабезе прошла практически через год после Чрезвычайного съезда черкесского народа (он состоялся в Черкесске в ноябре 2008 года). Тогда тема объединения адыгских территорий в рамках одного субъекта РФ интенсивно обсуждалась. И даже дала повод для грузинских и азербайджанских журналистов поговорить об «экспорте абхазского сепаратизма» на российский Северный Кавказ. Тогда член Совета черкесской организации «Адыгэ Хасэ» Умар Темиров (в советское время он работал в должности второго секретаря обкома КПСС Карачаево-Черкесской АО) заявил, что Россия спасла абхазов от «грузинского шовинизма», а теперь наступило время вспомнить о проблемах российских черкесов (адыгов), которые пострадали и от Российской империи и от СССР. Прошел год, и, несмотря на определенное затишье, тема повышения/изменения статуса черкесов КЧР (а возможно, и в целом северокавказских адыгов) не снята с повестки дня. Более того, 26 ноября возможность для возобновления работы Чрезвычайного съезда также обсуждалась. Но насколько эта проблема остра для северокавказского региона и для России в целом?

С одной стороны, поводов для алармизма (и тем паче для разговоров о новом всплеске сепаратизма) не предвидится. Организаторы хабезского форума в целом пытаются апеллировать к российской власти, опираясь на российское же политико-правовое пространство. В их резолюции (отталкивающейся от прошлогоднего Чрезвычайного съезда) читаем: «Учитывая сложную ситуацию в стране, экономический кризис и другие реалии, черкесский народ поверил власти. Мы дали достаточно времени федеральным властям с тем, чтобы они приняли меры по решению нашего вопроса. Мы не поддались ни на провокации зарубежных спецслужб, ни части карачаевской политической элиты. Мы не пошли на антироссийские и на антиконституционные выступления». И хотя, по мнению организаторов акции, «прошел год, и мы вынуждены констатировать тот факт, что ни руководство республики, ни федеральные органы власти своих обещаний не выполнили, их сегодняшние претензии обращены не к «мировому сообществу», а к «своей власти». Добавим к этому, что за весь постсоветский период «черкесский вопрос» не раз обострялся, и до сих пор это обострение не выходило за определенные рамки. После 1999 года, когда первые всенародные выборы в КЧР вызвали в республике этнополитический кризис и электоральный раскол по «пятому пункту», о «черкесском вопросе» долгие годы фактически не вспоминали. Лишь в ходе обсуждения перспектив объединения Адыгеи с Краснодарским краем СМИ писали о неприятии этой идеи активистами национальных адыгских объединений и обращениях черкесских организаций в различные международные правозащитные структуры. В КЧР в период президентства Мустафы Батдыева (2003–2008 годы) черкесское национальное движение не проявляло особой активности. На выборах главы республики 2003 года (за год до отмены выборных процедур в регионах) во второй тур вышли два кандидата-карачаевца.

И только в прошлом году, когда пришедший к власти в КЧР новый президент Борис Эбзеев (этнический карачаевец) нарушил этническое разделение труда во властной пирамиде КЧР (пост главы правительства занял не этнический черкес, как было ранее, а грек Владимир Кайшев), черкесское движение заметно активизировалось. В нынешнем году для активизации появился еще один повод. Народное собрание (парламент) КЧР систематически проваливало утверждение представителя республики в Совете федерации (сенатора) Вячеслава Дерева (этнического черкеса, младшего брата известного политика и предпринимателя ныне покойного Станислава Дерева). На сегодняшний день президента КЧР в верхней палате Федерального собрания представляет Ратмир Айбазов (карачаевец). Однако до недавнего времени место второго сенатора (от региональной представительной власти) было вакантным. Заметим попутно, что даже членство в «Единой России» (а Дерев-младший был рекомендован Генсоветом «партии власти») не стало гарантией для избрания сенатора. Этнический фактор оказался не менее важен, чем лояльность «вертикали власти» (хороший повод для анализа и извлечения уроков!). Как бы то ни было, а 17 ноября нынешнего года депутаты выбрали сенатором от законодательной власти КЧР Зураба Докшокова, спикера Народного собрания. Таким образом, с одной стороны закрыта «черкесская вакансия» (теперь уже бывший спикер парламента КЧР – этнический черкес), но с другой – продемонстрированы серьезные ресурсы регионального депутатского корпуса (и связанных с ним групп).

Следовательно, мы видим, что подчас всплеск «национальных чувств» происходит не столько в силу «принципа крови», как такового, сколько в результате сложных бюрократических решений (кадровая смена премьер-министра, споры из-за сенаторского кресла). Известный этнолог Дэн Смит называл это «этнической маской» политического конфликта. Однако хорошо бы представлять (в особенности федеральному центру, к которому апеллируют, как к арбитру), что скрывается за этой «маской», точнее сказать за ее политическим и элитным слоем. И если посмотреть поверх интересов элит и «групп влияния», то можно увидеть некоторые тревожные моменты. Это и существующий «мягкий апартеид» в высших учебных заведениях КЧР, и отсутствие должной реализации для представителей «малого титульного» народа - черкесов, вынужденных трудоустраиваться в соседних северокавказских субъектах. Во многом эта ситуация зеркально отражается в КБР, где отсутствуют в реальности (хотя и декларируются) равные условия для «второго титульного» народа – балкарцев. Как следствие, окукливание этнических общин, формирование у их лидеров узкого регионального (и узкого этнического) кругозора, рост национализма.

На идейно-политическом рынке Северного Кавказа, начиная с 1991 года, фактически не появилось иных предложений, кроме этнического национализма или радикального ислама. И это - не проблема какой-то особой «отсталости» или «традиционности» региона. Все дело в том, что федеральный центр не предлагает своей стройной, идеологически понятной привлекательной программы, которая могла бы стать интегрирующим фактором для черкесов, карачаевцев, ногайцев, абазин, русских, сделать их действительными согражданами великой страны. А как видим мы из недавнего опыта КЧР фактор «Единой России»- вещь явно недостаточная для обеспечения единства страны, поскольку помимо вертикальных механизмов должны работать горизонтальные интересы. Вертикаль может помочь этому, дать некие правила игры, внятные установки, но полностью подменить общественное развитие не может. В свое время Эрнест Ренан говорил о нации, как «ежедневном плебисците». Для того, чтобы проект «российская гражданская нация» стал реальностью, он должен стать функциональным, охватить наших граждан, принадлежащих к различным этническим сообществом на всем пространстве РФ. Считать, что можно ограничить этот проект одной Москвой - значит заранее обречь его на поражение. Только осознав выгоды и привлекательность общероссийской политической идентичности, различные этнические движения могут трансформировать свою деятельность, сосредоточившись на том, чем они и должны заниматься – не политикой, а сохранением культурных традиций.

Сергей Маркедонов - политолог, кандидат исторических наук

Версия для печати