04.02.2010 | Сергей Маркедонов

Женевский «чемодан без ручки»

28 января 2010 года в Женеве состоялся очередной девятый раунд международных дискуссий по обеспечению безопасности на Кавказе. Следующий юбилейный десятый раунд намечен на 30 марта. Снова, как и раньше переговоры не принесли внешнеполитических прорывов. Стороны опять столкнулись на вопросе о подписании Соглашения о неприменении силы между участниками конфликтов. Этот вопрос поднимается в рамках «женевского формата» не первый раз. Однако, как говорит известная русская пословица, «воз и ныне там», то есть на исходной позиции без шансов подвинуться хотя бы на один метр. Участники дискуссий исходят не просто из разных национальных интересов, но и различных принципов понимания ситуации на Южном Кавказе.

Для российской стороны положение об «агрессии Грузии» является неоспоримым тезисом. Эту агрессивность делегация России и пытается доказать. Накануне 28 января МИД РФ сообщал о «восстановлении наступательного военного потенциала Грузии, которое может привести к новому обострению обстановки в Закавказье». Имеет ли данное заявление какую-то почву под собой? С одной стороны, да. Никто в Брюсселе и в Вашингтоне не снял с повестки дня вопрос о североатлантической интеграции Грузии. Эта тема отложена до «лучших дней», но исключена вовсе. Свидетельство тому - планируемый визит Генсека НАТО в Тбилиси, а также прошедшие накануне девятого раунда женевских консультаций переговоры между ним и спикером национального парламента Грузии Давидом Бакрадзе.

Американская военная подготовка грузинских специалистов ведется, начиная с августа прошлого года. В сентябре была запущена программа по подготовке грузинских военных к участию в афганской операции. Тогда же официальный представитель оборонного ведомства США Джеффри Морелл заявил: «Грузия хочет стать частью международных сил в Афганистане. А мы хотим им помочь в этом». Памятуя о том, что участники предыдущих американских программ (даже помимо воли и желания Вашингтона) оказались вовлеченными в решение «проблем территориальной целостности», нынешняя активизация военного сотрудничества Грузии с НАТО и США не может не вызывать раздражения Москвы. Но с другой стороны, военный потенциал Грузии имеет пределы роста (при всем благожелательном отношении Вашингтона и Брюсселя). И как бы ни готовили грузинских военных американские инструкторы, просто физически он несопоставим с российской мощью. Особенно после того, как в Абхазию и в Южную Осетию пришли российские военные и пограничники. Пришли «всерьез и надолго». Выступая на расширенной коллегии ФСБ РФ 28 января 2010 года, этот факт подтвердил президент России Дмитрий Медведев. Эта задача была названа главой Российского государства среди «особых». В отличие от августа 2008 года любой сегодняшний конфликт будет проходить в формате российско-грузинского. Это уже не гипотеза, и не возможный прогноз, а упрямый факт (вне зависимости от существующей линии противостояния между грузинами с одной стороны, абхазами и осетинами с другой).

Однако тезис об «агрессивной» Грузии не воспринимается европейскими партнерами России и США. И не столько потому, что они считают имманентно агрессивной страной РФ. В своих выводах они базируются на принципах территориальной целостности Грузии (куда по версии большинства государств, входят Абхазия и Южная Осетия, хотя это и не соответствует действительности). Таким образом, даже правильные тезисы российской стороны (но вписанные в контекст теории «агрессивности») не бьют точно в цель. Этим пользуется Тбилиси, акцентируя внимание на российском военно-политическом присутствии на территориях, официально считающихся грузинскими. Для Тбилиси эти территории «оккупированные», и демилитаризация, с точки зрения Грузии нужна не ей, а Москве. Принципиальным условием для подписания юридически обязывающего документа Тбилиси считает «деоккупацию», что, конечно же, не может быть принято российским руководством.

Впрочем, для Запада (США и Европейского Союза) есть собственная любимая тема (на нее, по крайней мере, обращают внимание больше, чем на статусные вопросы или проблемы ремилитаризации/демилитаризации). Речь идет о выполнении соглашений Медведева-Саркози (правда, не вполне ясно, на какую их версию следует опираться). И хотя сегодня тезис об отводе войск на позиции «до 8 августа» не слишком актуален, разрешение европейским наблюдателям работать на абхазской и осетинской территории, не приемлемо для Москвы. Все это российские власти рассматривают, как начало процесса интернационализации конфликтного урегулирования. С точки зрения Кремля, абхазская и осетинская проблема решена признанием независимости двух бывших автономий Грузии. А потому она не нуждается в подключении «честных брокеров».

Все это вместе взятое делает проблематичным подписание Соглашения о неприменении силы (даже, если проблема статуса спорных территорий будет временно отложена на второй план). По итогам восьми раундов переговоров поле для компромисса не вырисовывается. Только отдельные частные вопросы могут результативно обсуждаться и даже решаться. Наверное, принимая во внимание этот вывод, и следует выстраивать стратегию будущих раундов женевских дискуссий. То есть необходимо просто уйти от обсуждения какого-либо «пакетного варианта» (когда предполагается подписание всеобъемлющего базового документа), и сосредоточиться исключительно на «малых делах», таких как пересечение абхазско-грузинской и грузино-осетинской границы (хотя и понимание ее статуса различно в Тбилиси и в Москве) местным населением, вопросы его лечения и образования.

Однако девятый раунд женевских переговоров запомнился не только неподписанным Соглашением о неприменении силы. Это событие стало в определенной мере дебютом Казахстана в этом формате. Напомним, что в 2010 году Казахстан получил председательство в ОБСЕ, следовательно, теперь Астана получает определенные (хотя и крайне ограниченные) возможности для влияния на кавказские дела. По итогам девятого раунда председательствующий Казахстан принял специальное заявление, в котором отметил, что «женевский формат»- важный шаг в сохранении стабильности на Южном Кавказе. По итогам девятого раунда видно стремление Казахстана избегать резких шагов и концентрироваться на технических вопросах. «Мы должны быть созидательны, и договориться о временных шагах, так как для обеспечения постоянных мер безопасности может понадобиться больше времен», - заявил опытный казахстанский дипломат Болат Нургалиев (специальный представитель председателя ОБСЕ). В ходе девятого раунда женевских дискуссий казахстанский представитель даже озвучил некоторые «малые инициативы», такие как возобновление газоснабжения и подачи воды. Заметим, что данный подход (ориентированный на трансформацию дискуссий из дипломатических баталий в дипломатическую рутину) мог бы быть поддержан и Москвой.

Методология «малых дел» выглядит гораздо более конструктивной, чем стремление выработать в сжатые сроки базовое Соглашение (в случае его срыва обвинить Тбилиси вряд ли получится). Как бы то ни было, а женевский формат все чаще напоминает «чемодан без ручки». Нести его тяжело, а бросить невозможно. Остается одна проблема - как найти наиболее эффективный способ использования дипломатического «чемодана» в его нынешних кондициях.Сергей Маркедонов - политолог, кандидат исторических наук

Версия для печати