26.03.2010 | Борис Макаренко

Демократия с киргизским акцентом

Великий Державин воспел императрицу Екатерину как «богоподобную царевну Киргиз-Кайсацкия орды». Об этом вспомнилось на днях, когда президент Киргизии Курманбек Бакиев провозгласил концепцию «совещательной демократии» - еще одной демократии с уточняющим определением…

Выступая на Курултае, собрании специально отобранных «представителей», Бакиев обрушился с критикой на «демократию прошлого века», основанную на выборах и правах человека. Многие утверждения звучат до боли знакомо: и обвинение оппозиции в «однобокой критике и огульном охаивании», и сравнение прошлых выборов с «марафоном тостосумов» и «шумной трескотней», и сопровождающие все эти обвинения ритуальные заклинания о полезности оппозиции, защите прав человека и приходе к демократии когда-нибудь потом. Что при такой «совещательной демократии» станется с выборами и парламентом, пока не уточнено, но либо вместо них, либо над ними (что почти одно и то же) возникнут механизмы подключения общественных организаций и координирующее их «президентское совещание». Очень простая корпоративистская модель.

Как отмечает патриарх исследований переходных обществ в целом и неокорпоратизма в частности Филипп Шмиттер, «Современная представительная демократия основывается на… "ограниченной неопределенности" и "условном согласии" политических субъектов уважать результаты политической конкуренции, какими бы они ни были». Другие исследователи формулируют сущность демократии похожим образом: игра по правилам, предсказуемым во всем, кроме того, кто победит на выборах. Вот эта-та неопределенность, сколь бы «ограниченной» она не была, и кажется недопустимой утвердившимся у власти бюрократическим коалициям.

Вот как описывает расстановку сил в Бишкеке одна из лидеров киргизской оппозиции Роза Отунбаева (цитируем по «Газете.ру»): «В одном Белом доме сидит Бакиев, под ним брат, который за службу охраны отвечает; сын, который стянул на себя все функции премьер-министра; его прямой племянник руководит отделом кадров, вице-премьер Калимбетова сама сказала, что она его родственница… Центральный орган власти теперь с иронией называется ЦАРИ (Центральное агентство по развитию, инвестициям и инновациям). В этот Центральный институт развития перешли под управление Максима Бакиева все активы Киргизии, которые еще блестят, работают и двигаются. Никакие вопросы без его команды не решаются».

Так что логика власть предержащих вполне понятна: мы тут всех расставили, все поделили и распределили – а тут бах – ваши выборы с «ограниченной неопределенностью». Спаси, Аллах, победит какой-нибудь «неопределенный», и вся эта красивая система – псу под хвост. Так что пусть лучше демократия будет совещательной – раз в год на каком-нибудь курултае или – переезжаем из Бишкека в Москву - на специальном пленарном совещании Госдумы – непарламентские партии выскажут все наболевшее («в течение 10 минут», как уточнил спикер Думы), или пусть специально созданная Общественная палата чего-нибудь пообсуждает. Мы вежливо выслушаем, поблагодарим за помощь – и все сделаем, как считаем нужным.

Так что, похоже, действительно есть места, где «набирает популярность» такая «совещательная демократия». Еще один пример – Белая книга Госсовета КНР о политических партиях Китая, которая констатирует, что «КПК управляет страной, а остальные партии ей помогают в соответствии с законом, но не приходят ей на смену». Недаром наши единороссы так полюбили изучать опыт Компартии Китая, в том числе, как указывает источник газеты «Коммерсантъ», на закрытых конференциях. Помнится, в 1905 многомудрый Сергей Витте так отозвался царю о проекте Основных законов и учреждения Думы (пересказываю по памяти): если Вашему Величеству угодно постепенно ввести конституционное правление, то это правильный первый шаг, если же это все для выпускания пара – то ничего из этой затеи не выйдет. Царь помрачнел и промолчал, Витте вскоре был отправлен в отставку, но через дюжину лет империя рухнула.

Дело в том, что «совещательная демократия» - а такой в частности была Россия между двумя революциями – вполне реальный переходный инструмент. Она лучше, чем отсутствие всякой демократии, потому что с совещательности, т.е. диалога или обсуждения начинается политический плюрализм. Дума работает эффективнее, когда она «место», а не «неместо» для дискуссий. Четыре партии в парламентах и «вполсилы» работающий административный ресурс – лучше, чем однопартийность и полное подавление оппозиции. Эти простые истины начали понимать и у нас после скандальных выборов октября 2009 и январского Госсовета – тоже, кстати, совещательного внеконституционного органа. Но что дальше будет с такой «совещательной демократией» - ведь очевидно, что это инструмент переходный, вопрос – переходный к чему?

Представляется, что у «совещательной демократии» есть три пути. Первый – держать ее в ежовых рукавицах. Там она и загнется. Бюрократический раж будет требовать все более высоких результатов для «партии власти» (две трети покажется недостаточным), бюрократы будут соревноваться друг с другом в том, кто лучше ограничил эту совещательность. Любые попытки «совещающихся» сказать или, упаси, Господи, сделать что-то за пределами дозволенного (например, выйти на митинг) будут объявляться проплаченными врагами злонамеренными действиями и подавляться дубинками и слезоточивым газом. Даже иллюзию совещательности придется поддерживать «ручным управлением» и окриками сверху, чтобы внизу не переусердствовали. Собственно, все это мы в России и проходили до последнего времени, не до конца изжили и сейчас: такими словами и делами в адрес оппозиции «партия власти» регулярно отмечается и в марте 2010. Это верный путь к революционным потрясениям как максимум, в среднесрочной перспективе.

Второй путь – давать «совещательной оппозиции» возможность как-то жить и «дышать», но жестко оставлять ее в «совещательном статусе». Тоже ничего хорошего не выйдет. Такая «совещательная оппозиция» либо будет по-прежнему получать «по рукам» - как случилось, например, с попыткой «справороссов» усомниться, нет, не в необходимости чистой воды, но в компетентности прямолинейно лоббируемого «партией власти» одного конкретного изготовителя водяных фильтров (есть ли сомнения, что он и победит на конкурсе на госзаказ, если на таковой будут выделены бюджетные деньги?) Либо «совещательная» оппозиция так и не сможет сформулировать альтернативные видения путей развития страны и увязнет в мелких боях за лишнее место в каком-нибудь парламенте.

Остается третий путь. Начав с ограничения административного ресурса, не останавливаться: убрать бюрократические напластования из избирательной системы (см. материал «Законодательные органы сласти» http://www.politcom.ru/9781.html), поощрять реальную, а не фасадную дискуссию в парламентах и за их пределами, вразумить слишком ретивых деятелей правящих партии, ставящих знак равенства между понятиями «оппозиционеры» и «враги», конструктивно реагировать на критические сигналы из рядов оппозиции, короче – делать политическую систему плюралистичной, а электоральную систему – честно конкурентной. Не ради оппозиции, а ради партии власти (чтобы лишить ее священного права делать глупости) и ради страны в целом. Потому что нет в XXI веке лучшего механизма защиты от ошибок и мирного урегулирования неизбежных конфликтов, чем демократия без уточняющих определений. Она не возникнет из воздуха – ее надо выращивать, например, из «совещательной» демократии.А совещательную демократию своего рода Державин видел еще в киргиз-кайсацкой царевне: «Еще же говорят неложно,// Что будто завсегда возможно// Тебе и правду говорить... будто ты народу смело// О всем, и въявь и под рукой,// И знать и мыслить позволяешь,// И о себе не запрещаешь// И быль и небыль говорить.» Не засиделись ли мы с XVIII века в таком состоянии?

Политическое развитие постсоветских государств по определению интересно хотя бы тем, что демонстрирует разные формы схожих тенденций. Киргизский опыт показывает, до чего может довести упорство правящей бюрократии в цеплянии за власть. Хотелось бы, чтобы этот опыт стал для нас поучением, хотя бы ради того, чтобы у нас сохранилась возможность повторять слова старой диссидентской песенки: «Так похоже на Россию – слава Богу, не Россия».

Борис Макаренко - Председатель Правления Центра политических технологий

Версия для печати