02.04.2010 | Валерий Выжутович

Убийственная сила слова

Книга «Майн кампф» официально признана экстремистской. Таково решение Кировского районного суда г. Уфы. Оно принято по представлению прокуратуры Башкирии, обнаружившей «Майн кампф» на одном из книжных развалов, а также в свободном доступе в Интернете. На том основании, что эта книга содержит «элементы автобиографии Гитлера с изложением идей национал-социализма, выражает милитаристское мировоззрение и оправдывает дискриминацию и уничтожение лиц неарийских рас», она запрещена к распространению. Хочется сказать: ну наконец-то!

Что «Майн кампф» и прочие сочинения такого же сорта, продающиеся у нас на каждом углу, обладают убийственной силой - сколько публицистических пассажей было тому посвящено! Мол, такая литература чревата проникающими ранениями, мол, это идеологическая заточка и т.п. Но после случая с Копцевым (как выяснилось на суде, ни в одной экстремистской организации погромщик не состоял, убивать в синагогу он отправился, начитавшись литературы известного содержания) расхожую метафористику заместила пугающая реальность. Книжечки и брошюрки со свастикой оказались холодным оружием не в фигуральном, а в буквальном смысле. Краткость пути - от влияния на умы до ударов ножом - тем не менее до конца не осознана. В России по-прежнему открыто торгуют экстремистской литературой. Желающим приобрести «Майн кампф» достаточно посетить книжный развал в каком-нибудь переходе метро. Там же можно разжиться и «Протоколами сионских мудрецов», и прочими пахучими изданиями. А рядом - зарубежный роман, детские сказки, различные справочники... Этим неслучайным, расчетливым смешением добропорядочных «учебников жизни» и черносотенного злобного бреда, нормальных книг и подстрекательского чтива как бы подается знак: «Недозволенным не торгуем, ведем законный бизнес».

Список произведений, отмеченных печатью агрессивного радикализма, составляется Минюстом. Сейчас в этом списке 574 материала. И пока что все «номинанты» не зря изымались из общественного оборота. Фашистская, националистическая, ультрарелигиозная направленность публичных «высказываний» кем-то может оспариваться, но она, вот как теперь с «Майн кампф», удостоверена судебными решениями. Понятно, что судебному разбирательству предшествует тщательная экспертиза с участием лингвистов, культурологов, историков. Понятно, что и тут мы не застрахованы от субъективных оценок, вкусовых пристрастий, политического и административного давления. Но сколь несовершенной, подверженной конъюнктурным поветриям ни была бы подобная процедура, она все-таки правовая. Иные способы маркировать «экстремизмом» книгу или, положим, песню, из которой слов не выкинешь, заведомо хуже - совсем уж безграничный простор для произвола. О чем можно спорить, а что надобно пресекать без всяких разговоров - на этот счет, однако, единого мнения нет. Вот и запрет на «Майн кампф» тоже неоднозначно оценивается. Кто-то считает, что эту книгу надо изъять из открытого доступа, но оставить в библиотеках и спецхранах. Кто-то вообще против уголовно-процессуального воздействия на авторов и распространителей подстрекательского чтива, полагая, что даже самая одиозная книга и экстремистская статья остаются печатными произведениями, а слово неподсудно.

Ладно, к агрессивным ксенофобам вопросов нет: в узком кругу «заединщиков» они могут нести что угодно. Вопросы имеются к блюстителям закона. Хотя все ответы заранее известны. Если партия, один из вождей которой страдает, к примеру, неизлечимой юдофобией, зарегистрирована, значит юридические формальности соблюдены? А как же! Тогда позвольте спросить: не содержит ли программа этой партии призывов к насильственному свержению конституционного строя, признаков разжигания социальной, расовой, национальной вражды? Ну что вы, программа и устав тщательным образом изучены, там нет ни слова об этом. Охотно верится. Какой же дурак официально заявит, что хочет с помощью партии извести под корень инородцев, поднять восстание, захватить силой власть. Хотя один из вождей радикал-националистов и с трибуны говорил: «Мы докажем всю тщетность парламентского пути... Если будем соблюдать закон о выборах, то окажемся в тупике...». Нежелание следовать закону, отказ от парламентского пути - это что, не декларация об очень конкретных намерениях в духе классического «мы пойдем другим путем», всем известно - каким? Увы, такая риторика годится лишь для газетных статей. В суде (а именно туда, если что, обратятся «обиженные») она бессильна. Начнется казуистическое разбирательство с лингвистической экспертизой, заслушиванием истцов, которые под присягой заявят о своем законопослушании и благородных помыслах и в конце концов докажут неправомочность претензий к ним. Все это уже было, и не раз.

Хотя можно и в суд не ходить. Закон содержит замечательную лазейку: «В случае, если руководитель или член общественного объединения допускает публичные призывы или высказывания о возможности или желательности насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, насильственного захвата или удержания власти, нарушения целостности Российской Федерации, создания незаконных вооруженных формирований, а также возбуждающие национальную, расовую или религиозную вражду, не заявив при этом, что он высказывает личное мнение, общественное объединение, в котором состоит это лицо, обязано незамедлительно публично заявить о своем несогласии с его высказываниями или действиями. В противном случае такое общественное объединение может быть запрещено по решению суда». До «противных случаев» дело едва ли дойдет. Любая организация во избежание санкций всегда отыщет способ отмежеваться от радикальных действий и высказываний своих вождей и активистов.

Список политических организаций, подлежащих закрытию за экстремистскую деятельность, видимо, будет прирастать. Как и собрание материалов, запрещенных к распространению. (Вопреки опасливым прогнозам, в «черном списке» отсутствуют печатные, аудиовизуальные и прочие рукотворные образцы политического инакомыслия. Несогласие с властью, в какой бы форме оно ни выходило в свет, к «распространению экстремистских материалов» пока, слава богу, не отнесено. Посмотрим, что будет дальше.) Но что означает официальный перечень творений, пронизанных нетерпимостью и агрессией, для точно таких же поделок, не фигурирующих в нем? Автоматическую индульгенцию? Право на свободное хождение по принципу «что не запрещено, то разрешено»? Будь подобной продукции у нас не так много, а реакция милиции и судов на ее тиражирование моментальной и недвусмысленной, я бы сказал: да, пока не последовал официальный запрет, руководствуйся собственным (желательно все же - ответственным) пониманием, что можно, а чего нельзя. Но когда я то тут, то там вижу листовку: «Национал-социализм - это не немецкое вчера. Национал-социализм - это русское завтра», - я проникаюсь подозрением, что до ее авторов милиция и суд не скоро доберутся, если когда-нибудь доберутся вообще.

Дело, значит, не сводится к наращиванию суровых мер. Законодательных препятствий распространению радикалистских деклараций у нас предостаточно. Недостает одного - основанной на этих постулатах правоприменительной практики. Будь наказание за пропаганду экстремизма действительно неотвратимым, «Майн кампф» не только-только, а уже давно попал бы в список запрещенной литературы.

Валерий Выжутович – политический обозреватель, публицист

Версия для печати