08.04.2010 | Алексей Макаркин

Мужественное решение

Владимир Путин принял одно из самых мужественных решений за всю свою политическую карьеру. Он прибыл в Катынь, где почтил память польских офицеров, расстрелянных по приказу Сталина в 1940 году. При этом российский президент заявил, что этому преступлению нет оправдания.

В современной России главе правительства, наверное, было бы имиджево выигрышнее дистанцироваться от этой больной темы. Переложить обязанность поехать в Катынь на кого-нибудь из многочисленных вице-премьеров. Дело в том, что само посещение Путиным места гибели польских офицеров вызвало резкое эмоциональное неприятие со стороны российских «державников» и «ура-патриотов», ранее аплодировавшим многим другим путинским действиям. Многие активные адепты Путина из числа непримиримых противников либерализма сейчас пребывают в недоумении или раздражении, считая, что Путин не должен был идти навстречу полякам – это хорошо видно по сетевым дискуссиям. В этой среде до сих пор популярна точка зрения, что преступление в Катыни совершили нацисты. Таким образом, воспроизводится сталинская ложь, которую Путин совершенно обоснованно назвал циничной.

Парадоксальным образом люди, считающие себя (или считавшие до вчерашнего дня) путинцами единодушны в этом с коммунистами и оппозиционными националистами – например, с одиозным Юрием Мухиным, только что подписавшим радикальное антипутинское обращение. Впрочем, если вдуматься, то парадокса здесь нет – все они выступают за мобилизационный тип развития страны. Только одни хотели бы реализовать этот сценарий при нынешней власти, тогда как другие мечтают прорваться к кормилу и уже там развернуться в полную силу.

Почему же Путин совершил этот решительный поступок? Думается, что причин может быть несколько.Во-первых, можно провести очевидную параллель между двумя паломничествами (такое определение является естественным – захоронения невинных жертв являются святынями) Путина – на Бутовский полигон несколько лет назад и в Катынь. Кстати, о казнях в Бутово премьер упомянул в своем катынском выступлении, когда говорил о тех тяжелейших потерях, которые принес сталинский режим самой России. Эти преступления нельзя отделить друг от друга. Похоже, что сталинские репрессии органически неприемлемы для Путина, даже если по прагматическим соображениям (политика обычно включает в себя изрядную толику прагматизма) он раньше в ряде случаев смягчал оценку деятельности диктатора. Но, надо сказать, никогда не оправдывал массовое человекоубийство.

Во-вторых, если Россия выбирает для себя модернизационный путь развития – причем именно комплексную современную эволюционную модернизацию, а не ее варварский вариант 30-х годов – то она не может идти по нему со сталинским наследием, сталинской ложью или хотя бы частичным оправданием массовых преступлений. Модернизация невозможна без политики открытости миру, решения застарелых проблем на основе диалога. В данном случае такой диалог вполне реален, так как большинство поляков занимают разумную позицию, не возлагая ответственности за катынскую трагедию на российский народ, на русских людей, которые сами были жертвами диктатуры. Чтобы это понять, достаточно без ангажированности посмотреть фильм Анджея Вайды.

В-третьих, Путину свойственно уважение к памяти людей, которые выполняли свой долг перед родиной, чтили данную им присягу. Напомню в связи с этим, что в 2001 году – еще во время своего первого президентского срока – возложил цветы к могиле Карла Густава Маннергейма в Хельсинки. Напомним, что Маннергейм трижды воевал против Советской России (и СССР), но в истории остался как человек, который защитил свою страну от сталинской экспансии в 1939-м и вывел Финляндию из Второй мировой войны в 1944-м (в результате чего страна не только сохранила независимость, но и осталась демократией с рыночной экономикой). Польские офицеры, убитые весной 1940 года, были патриотами своей страны – многие из них хотели продолжить борьбу нацизмом во Франции, где формировалась новая польская армия во главе с генералами Сикорским и Соснковским. В конце концов, они были участниками антигитлеровской коалиции, к которой СССР, как известно, присоединился более чем через год после их расстрела. И не случайно, что в параде 9 мая в Москве, как недавно стало известно, примут участие и польские военнослужащие – потомки тех, кто сражался под Варшавой и Нарвиком, Ленино и Монте-Кассино.

Кстати, именно патриотизм поляков, видимо, и стал причиной их гибели. Версия, которую историки предложили Путину (и он процитировал ее в Катыни) – о том, что Сталин мстил за смерть красноармейцев в польских лагерях в 1920-1921 годах, вряд ли соответствует действительности (и она нередко используется теми, кто хотел бы оправдать преступление). «Вождю народов» было наплевать на своих соотечественников, попавших в плен во время Великой Отечественной войны – почему же он должен был помнить о пленных, трагедия которых случилась два десятилетия назад? Более того, первоначально отношение к полякам со стороны советских властей было относительно благожелательным – их всячески агитировали смириться с разделом страны, показывали им советские фильмы, проводили другую агитационную работу, вербовали. И что же? На абсолютное большинство эти действия не произвели никакого эффекта.

Сталин оказался перед выбором. Можно было отправить желающих во Францию, но против выступил бы Гитлер, с которым сталинский режим поддерживал партнерские отношения. Распустить по домам – но на бывших польских землях шла ускоренная советизация, противниками которой неизбежно стали бы бывшие пленные. Отправить в Сибирь на работы – но ГУЛАГ привык иметь дело с одиночками, которых можно было растворить в общей массе (а массу, в свою очередь, затерроризировать и разобщить). Здесь же речь шла о тысячах сплоченных людей, которые могли поднять восстание - а лагерных восстаний режим боялся. Поэтому было принято жестокое решение в духе Сталина: нет человека (то есть тысяч людей) – нет проблемы.

Катынский поступок Путина – это свидетельство того, что в российской власти есть понимание того, что в современном мире нельзя оправдывать преступления против человечности. Что власть действительно сильная и уверенная в себе не будет скрывать или затушевывать правду, даже если она горька и неудобна.

Алексей Макаркин - первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати